Иван Евлогиев - Сокровище магов Страница 12

Лес молчал, жаворонки вились в небе, в воздухе жужжали пчёлы. Девушка успокоилась. Она снова се­ла под зонт, охватив руками ноги и положив голову на колени. Время от времени она оглядывалась кругом, как бы спрашивая себя: «Неужели же мне только по­слышалось? Неужели никого нет?»

Нет. Всё было тихо.

Некоторое время она читала, свернувшись калачи­ком. Но в эту жару трудно было оставаться в одной и той же позе. Поэтому девушка вытянула ноги, легла на спину и поднесла раскрытую книгу к глазам. Но она всё ещё не могла успокоиться: встала, сделала несколь­ко шагов, прислушалась. Затем она прошлась взад и вперёд и, наконец успокоившись, вернулась царствен­ной поступью, с свободно опущенными руками, кра­сивая и изящная как статуэтка.

Перед зонтом она раскланялась, как бы выступая перед публикой, заложила руки за спину и, гордо вы­прямившись, сначала тихо, но потом всё увереннее и громче, начала читать известное стихотворение Димчо Дебелянова:

Я сохраню то первое письмо,что написал тебе — в нём солнца луч горел.Тогда сердечный жар ещё не охладел.Я сохраню его— и каждый день и часВ слезах его читать я буду много раз…

Вдруг Белобрысику показалось, что кто-то к нему сзади подкрадывается. Он обернулся и от неожиданно­сти отскочил в сторону, но тут же расмеялся: перед ним, наклонив голову и готовясь боднуть его рогами, стояла длиннобородая коза.

— Ах, ты-ы-ы… Ты ещё откуда взялась? — Ну, и часовой же из меня! — покачал он головой, сам себе удивляясь, что попал в такое глупое положение. — Ну, пошла вон, пошла вон!

Но коза не думала уходить. Она ещё ниже накло­нила голову, и глаза её налились кровью.

«Ты что же, хочешь, чтобы я так и стоял до при­хода твоего хозяина?» — уставился на неё Белобрысик, не зная, что предпринять. Коза не двинулась с места.

«Ну, если не хочешь добром!» — возмутился Са­шок, и изо всех сил ударил козу ногой в морду. Она ис­пуганно заблеяла и, потеряв всякую охоту вступать с противником в единоборство, выбежала из ворот гара­жа и скрылась из глаз.

Сашок вспомнил о своих обязанностях. Крепко за­жав в руке нож, он занял прежнюю позицию у ворот и, как подобает часовому, стал зорко смотреть перед собою.

Когда он сквозь щели бросил взгляд в сторону «пляжа», девушки уже не было, как не было и её ве­щей. Белобрысику показалось, что вместе с нею скры­лось и солнце. Один только выцветший старый зонт, пошатываясь на ветру, казалось, угрожающе покачивает своей головою.

9

 Дом чудес

Павлик прошёл через небольшой вестибюль и с бьющимся от волнения сердцем остановился перед сте­клянной вертящейся дверью. Открыв её, он очутился в большом солнечном холле. Как в школьном естественноисторическом кабинете, вдоль стен его стояли длин­ные столы, заваленные кристаллами, разноцветными ка­мешками и кусками руды.

Сколько уже времени мечтал Павлик попасть в та­кой мир. В его возрасте каждого влечет к себе та или другая сфера знания, в которой он хотел бы приложить свои силы и с которой мог бы связать своё будущее. Один собирается стать астронавтом, другие хотят быть скульпторами, механиками, мореплавателями. Павлик мечтал о великих открытиях в области геологии, он хо­тел быть геологом, проникнуть в сердце земли.

Неожиданно оказавшись перед этой богатой гео­логической коллекцией, он весь загорелся. Он склонил­ся над этими образчиками минералов, готовый схватить их и прижать к сердцу. Дрожащими пальцами он брал­ся то за один, то за другой блестящий камень, кристалл, осколок руды или кусочек редкого металла.

Когда глаза его насытились этим зрелищем и он немного успокоился, Павлик пересёк холл и остановил­ся перед узкой полупритворённой дверью, из которой шёл специфический запах лаборатории. Он не смог удержаться, чтобы не войти.

Это действительно была лаборатория. В одном её углу стоял вытяжной шкаф, а около него, на металли­ческой стойке была прикреплена реторта. На низком столике стояли весы, пробирки, колбы, стеклянная по­суда, множество пузырьков с жидкостями.

В противоположном углу, у окна, находился стол, на котором лежали груды книг. Одна из них была рас­крыта, и отдельные места подчёркнуты красным каран­дашом. Павлику попалось на глаза такое место: «…Расстояние от праамёбы до человека бесконечно больше, чем от первичного белкового вещества до пер­вых признаков жизни. Это может подтвердить и гео­лог. Открытые в пластах земли железобактерии образо­вались полтора миллиарда лет назад. Это говорит о том, что уже в те времена жизнь…»

«Вот настоящая, чистая наука!» — подумал Павлик. Он сел на стул и продолжал читать.

Но он должен был прервать чтение, так как ему почудился какой-то шум. Он прислушался. Это — отку­да они только взялись? — чирикали воробьи и каркали вороны.

«Какие живые существа могут быть созданы лабо­раторным путём? Само собою разумеется, не искусствен­ный человек, не гомункул, о котором мечтал Парацельс, а потом Вагнер в гётевском «Фаусте». Конечно, и не зверь, не птица, не червячок и даже не амёба. Более того, даже не искусственная клетка, о которой поклон­ники Ледюка торжественно заявляли, что она уже со­здана. Нет, лишь некое подобие первого праорганизма, зародыша, некий черновой набросок живого суще­ства…»

Время шло. Павлик прочитал ещё другие отрывки из книги и вышел в холл с тем, чтобы уйти. Тут он за­метил узкую лестничку, ведущую на верхний этаж. «Уж если осматривать, то ничего не пропуская», — решил он.

Он поднялся по скрипучей лестничке наверх и по тесному коридору вышел на большую застеклённую тер­расу. Его внимание сразу же привлекло какое-то длин­ное дуло, покрытое брезентом.

— Так вот в чём дело… Это орудие! — с досадой и разочарованием подумал он и отдёрнул чехол. Глаза его тотчас же заблестели от восторга. Перед ним стоял великолепный большой телескоп.

— Ах, как чудесно! Как это прекрасно!.. Да это настоящий дом чудес!

Не успел он полюбоваться своей находкой, как услышал странный звук, напоминающий писк или, быть может, скрип дверей. Павлик сжал в руке карабин и спрятался за телескоп.

Прошло несколько минут томительного ожидания. В тишине было только слышно, как древесный червь точит доску.

Снова раздался тот же писк. Павлик вышел из своего укрытия и прошёл в коридор. Он остановился перед узенькой дверцей и приложил к ней ухо. Теперь писк слышался совершенно отчетливо. Павлик осторож­но нажал на ручку двери и вошёл. Это была плохо осве­щённая комната, в которой стоял запах каких-то хими­калий. На полу были расставлены чучела препариро­ванных птиц. Ближе к окну Павлик заметил тяжёлую завесу. Он с опаской приподнял её и увидел радио­установку, которая и издавала услышанные им звуки.

«Вот, по-видимому, откуда передавались те сигна­лы, которые мы вчера уловили», — подумал он.

На отдельном столике светился экран телевизора. Он, вместе со своими принадлежностями, занимал почти весь угол комнаты.

Вся эта аппаратура представляла для Павлика огромный интерес и в другое время он не преминул бы заняться её изучением, но в этот момент ему пришла в голову мысль связаться по радиотелеграфии со своим родным городом, с домом дедушки Чуда, или же с ла­герем.

Прежде всего он попробовал связаться с лагерем, но безуспешно — ему никто не ответил. Тогда он стал упорно выстукивать следующий сигнал:

«Вирта, Вирта, сто сорок пять… Вирта, Вирта!..»

Радиостанция горного городка не замедлила ото­зваться: «Здесь Вирта, здесь Вирта. Кто там в небесном океане?»

На станции дедушки Чуда вошло в обычай обра­щаться к своим корреспондентам в эфире с этим, им самим придуманным вопросом. Выражение «небесный океан» ввёл в употребление он сам. Хотя это было од­ним из его чудачеств, но никто из воспитанников дедуш­ки Чуда ни за что не изменил бы этого, ставшего тра­диционным, сигнала.

«Пусть скорее подойдет дедушка Чудо. Здесь Па­влик».

«Дедушка Чудо у аппарата».

«Сообщаю своё местонахождение. Я без разреше­ния ушёл из лагеря по важному следу».

Ответ последовал не сразу.

«Немедленно свяжись с лагерной станцией. Отку­да передаёшь?»

«Нахожусь на вершине Орлиного Гнезда. Радио­станция на верхнем этаже единственного здания с анга­ром для самолёта. Вертолёт…»

Павлик не успел докончить, так как его перебил властный голос, который гневно его спросил: «Кто раз­решил тебе войти в эту комнату? Кто ты такой?»

Павлику показалось, что кто-то стоит рядом с ним, и он, растерявшись, прекратил передачу. Но никого в комнате не было, и он в полном недоумении посмотрел на аппарат. На телевизионном экране он увидел худое продолговатое лицо человека со строгими светлыми гла­зами и проседью в волосах. У него были подняты на лоб какого-то странного вида очки, похожие на би­нокль.