Владимир Янов - ТТТ Страница 13

14

Молодые люди встретились на тропе, взялись за руки и быстро-быстро что-то начали рассказывать друг другу. Они словно забыли об окружающем мире, ласкали друг друга глазами, их руки нежно и ласково соприкасались пальцами и ладонями, а губы шептали что-то ласковое, но понятное всем и во все времена.

Ребятам стало ясно, что они попали на свидание двух любящих сердец. Им стало неловко. Они захотели уйти, но не знали, как это сделать. И вдруг ребята заметили, что в десятке метров от счастливых и ничего не замечающих влюблённых из пышной травы медленно поднялся замеченный ими ранее воин с копьём. Он свирепо сощурился, рука с копьём откинулась назад, и ребята с ужасом поняли, что сейчас он этим копьём неминуемо пронзит своего врага или соперника. Ребятам стало страшно за влюблённых, и они все разом что-то закричали, зашумели. Марина от страха пискнула и даже звонко хлопнула в ладоши, а Сашка громко и пронзительно свистнул сквозь пальцы. Нападающий воин обернулся на шум и, видимо, заметив ватагу ребят, изумлённо упал на колени, что-то бормоча и кланяясь, а влюблённых, тем временем, тотчас и след простыл. Только ветки кедровой поросли ещё покачивались в том месте, где они только что стояли, ласково касаясь друг друга.

– Вы это чего тут шумите? – услышали они вдруг строгий голос рядом с собой и с удивлением обнаружили, что находятся они вовсе не в неведомых зарослях, а в городском музее, а строго спрашивает отвлечённая их криками и шумом от захватывающего детектива разгневанная смотрительница.

– Это что за шум такой? – продолжала она наступать. – Здесь музей, а не стадион. Посмотрели, что хотели – и пожал-те на выход, а то скоро все равно на обед закрываться будем.

Ребята не стали спорить, посмотрели друг на друга, покачали недоумённо головами и молча вышли на шумную улицу, в двадцать первый век, унося с собой частицу старины глубокой.

– Вот это да! Сходили, называется, в музей! – шумно удивлялся Саша. – По-моему этот дикарь и в нас мог бросить копьё. Вот это была бы прогулочка. Он ведь и видел, и слышал нас.

– Это опять наш Камень постарался, показал нам историю этих ржавых экспонатов. Если бы не мы, то злобный воин убил бы юношу, – промолвила задумчиво Марина.

– Да, мы вовремя появились, – продолжил её рассуждения Паша. – Вот ведь как. Даже в то опасное время, когда людям было вовсе не до серенад под полной луной, люди всё равно влюблялись и женились.

Сашка вдруг отчаянно покраснел, потупился и, делано усмехаясь, но, глядя при этом в сторону, спросил:

– Марин, а ты уже влюблялась в кого-нибудь?

Маринка хитро взглянула на него и, ничуть не смутившись, важно ответила:

– Ещё чего? Я буду ждать только своего суженого-ряженого, которого мы с девчонками на Святках нагадали.

– Ну и жди! Так до пенсии и дождёшь, – обозлился вдруг Сашка.

– Ну и пусть! – заупрямилась Марина. – А то сейчас как влюблюсь, как выйду замуж, родится куча детей, а потом вдруг пойму, что кроме грязных тарелок на кухне ничего и не видела. Да и вообще, – неожиданно сменила она тему, – перед тем, как замуж выйти, надо, по-моему, человека узнать хорошенько. Мне кажется, не один месяц с ним надо общаться, чтобы убедиться, что он и есть твой идеал. Поэтому свадьбу все-таки надо один раз устраивать, чтоб один раз и на всю жизнь.

Пашка на эти слова хмыкнул, покрутив головою:

– Старо, как мир. Все девчонки на свете мечтают о принце, а замуж выходят за первого встречного.

– Ну, Пашенька, ты это размечтался, – продолжила отшучиваться Марина. – Пока на белом коне не прискачет – никаких шансов у него не будет. А у вас к тому времени уже по четыре сыночка будет. Команда таких же недалеких оболтусов, как и вы.

Марина с хохотом увернулась от Пашки, который собирался дать ей назидательный дружеский подзатыльник.

Так, болтая и подкалывая друг друга, они прошли по Ленинской до Дома культуры моряков, погуляли за ним в тополёвой рощице и не заметили, как к ним приблизился незнакомый плотный молодой парень в добротном джинсовом костюме. Ребята не обращали на него никакого внимания, однако незнакомец делал явные попытки познакомиться.

– Карашо! – восторженно воскликнул он с жутким акцентом, разводя руками в стороны и подмигивая ребятам.

– Кому как, – хмуро ответил Саша, отвернувшись от него и пытаясь отвлечь от него друзей. Однако незнакомец не отставал.

– О, – шумел он, махал руками и бил себя в грудь. – Германия, Дюссельдорф, Россия. Карашо!

Ребята хмурились и не отвечали на его приставания. Однако Марина, узнав, что он немец из самой Германии, все же попыталась завести с ним светскую беседу, несмотря на явные пробелы в его знании русского языка, а у Марины – немецкого. Но им помогло небольшое взаимное знание английского и интернациональный язык жестов.

– Так значит вы из Германии, из самого Дюссельдорфа? – с интересом спрашивала его Марина, показывая руками нечто очень большое и объёмистое. На что немец радостно кивал головою и говорил:

– Я! Я! Я! – что, как всем известно, значит по-немецки: – Да, да, да.

Затем он любезно пригласил ребят на коктейль в расположенный рядом Интерклуб, на что Марина тотчас согласилась, а ребята были вынуждены пожать плечами и небрежно кивнуть головами, скептически при этом оглядев радушного гостя и мрачно кинув взгляд на не в меру уступчивую и чересчур радушную свою спутницу.

Но в интерклубе было в самом деле очень здорово. Строгая отделка зала в старинном стиле под красное дерево, прохлада в знойный день и изобилие мороженого и непрекращающийся фонтан коктейлей, алкогольных, но очень слабеньких, в баре при полной платёжеспособности иностранного гостя грозили превратить этот вечер в один из самых классных за последние месяцы. Марина беззастенчиво получала удовольствие на халяву в кругу старых и новых друзей, а ребята, поглощая мороженое, замысловатые коктейли и пирожные, тем не менее не упускали из поля зрения ни нового знакомого, которого звали, конечно же, Ганс, ни свою веселящуюся подругу. А их новый друг Ганс разошёлся вовсю, раззадоренный очаровательной и вовсю кокетничающей Мариной, коктейлями и несколькими порциями виски. Он разыскал в клубе переводчицу и с её помощью развлекал ребят рассказами о своём родном Дюссельдорфе, о Германии, где у него есть квартира, работа и старый друг Гельмут, который воевал почти шестьдесят лет назад на Восточном фронте с русскими и остался жив, за что очень русских уважал. Ганс шумно веселился, не забывая заказывать ребятам коктейли, всё более закрученные и завлекучие. Ребята послушно пили, разгуливаясь и забывая об осторожности.

Наконец, когда Сашка, пошатываясь, встал и сказал, что пора домой, а то опоздаем на последний автобус, Ганс полностью его поддержал и предложил подвезти своих новых друзей домой на такси. В такси Сашку вовсе развезло, и он заснул, уронив голову на сиденье. Ребята подивились его такой слабости, но делать было нечего. Сашку довезли до самого его дома, где они, попрощавшись с Гансом, вышли, договорившись с ним как-нибудь встретиться там же ещё разок.

Как только такси с Гансом скрылось за поворотом, с Сашки мигом слетел весь хмель. Он перепуганно смотрел на друзей:

– Ребята, он у меня Камень украл!

Пашка взвился на дыбы:

– Ты что? А ты куда смотрел, лопух! Тебе для чего его дали, чтобы ты первому встречному его подарил? А чего молчал, мы его здесь мигом выпотрошили бы. А сейчас уже всё потеряно. Эх ты!

Он с досадой ударил себя по коленке. Но Сашка с хитрецой продолжил:

– Да успокойся, он у меня не тот камень вытащил. Я сразу заподозрил, что он не просто так к нам подошёл. Наш чудесный камень я в этот карман незаметно переложил, а ему подставил простой булыжник с улицы. Так, галька крупная лепёшечкой. Но он клюнул на неё. Помогал поддерживать меня, когда вёл до такси, и выхватил её из кармана. Вот вам и коктейли на халяву. А ты? – он с укоризной посмотрел на Марину. – Так вы из Дюссельдорфа? – передразнил он её.

– Ой, ребята, простите меня. Я совсем и не думала, что он такая подлая «подстава». Мне просто мороженого захотелось, да и интересно же с настоящим немцем поговорить. Я ж не знала, что это вон куда повернет. Значит, и немцам наш камень спать не даёт. Тогда надо быть ещё осторожнее. А сейчас, – она лениво потянулась и зевнула, прикрывшись ладошкой, – давайте по домам. Сегодня Пашкина очередь хранить наш талисман. Ты меня проводишь, Паша? А тебе, Сань, спокойной ночи. А ловко ты нас всех разыграл. Молодец! Чао!

И они расстались до утра.

Дома, поужинав и посмотрев по телику боевик со Киану Ривзом в главной роли, Пашка сунул посеревший и поскучневший камень в ящик стола и усталый лёг спать. Спал он крепко, без сновидений, но вдруг резко проснулся среди ночи, почувствовав, что в комнате есть еще кто-то, кроме него. Он хотел включить настенный ночник, но не мог пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело словно застыло в оцепенении или в ожидании чего-то. Но ни страха, ни боли не было, только ожидание. И он дождался. Внезапно в доме исчезла наружная стена, и пораженный Паша увидел, что прямо перед домом на уровне его третьего этажа завис небольшой серебристый шар, с мерцающим вращающимся ободком. Было очень тихо, с улицы не доносилось ни одного звука, хотя обычно даже самой глубокой ночью город жил своей обычной шумной жизнью, гремел кранами и пошумливал судовыми гудками недалёкий порт, поезда где-то стучали на стыках, а прямо под окнами то и дело проносились ночные лихачи на иномарках.