Татьяна Миронова - Необычайное путешествие в Древнюю Русь. Грамматика древнерусского языка для детей Страница 16

- Два брата Борисъ и Глъбъ, - ответствовал отец Антоний. - Ведаете ли, яко Борисъ и Глебъ быста сыны Володимера князя, крестивъшаго землю Русьскую. Володимеръ же умре. И Святополкъ, сынъ стареишии, седе въ Кыеве по отци своемъ. Борисъ же плака ся по отци, и рече ему дружина Володимеря: "Се дружина у тебе и вои. Поиди сяди Кыеве на столе отьця своего". Он же рече: "Не буди ми възяти рукы на брата своего стареишаго". Святополкъ же приде ночью Вышегороду, отаи призъва вышегородьскые болярьце и рече имъ: "Не поведуче никому же убiите брата моего Бориса". И се нападоша акы зверье дивiи около шатра, и насунуша копьи и прободоша Бориса и слугу его. И положиша тело его принесши отаи Вышегороду у церкве святаго Василья. Окаяньнiи же си убiици придоша къ Святополку. Суть же имена симъ законопреступникомъ: Путьша, Талець, Еловить, Ляшько, отець же ихъ сотона. Святополкъ же окаяньныи помысли въ собе: се убихъ Бориса, како бы убити Глеба? И посла Святополкъ къ Глебу съ лестью, глаголя сице:

"Поиди въборзе отець тебе зоветь, не сдравить бо вельми". Глебъ же въборзе вседъ на конь съ малою дружиною поиде, бе бо послушьливъ отцю. И посла Ярославъ къ Глебу, глаголя: "Не ходи, отець ти умерлъ, а брать ти убiенъ отъ Святополка". Се слышавъ, Глебъ възъпи, плача ся по отци и по брате:

"Увы мне, Господи! Луче бы ми умрети съ братомь, нежели жити па свете семь". Се вънезапу придоша посланiи отъ Святополка на погубленье Глебу и повелеша вборзе зарезати Глеба. Поваръ же Глебовъ именем Торчинъ зареза Глеба, акы агня непорочна. Борисъ же и Глебъ еста ныне святая мужа, даста целебьныя дары Русьстьи земли: хромымъ ходити, слепымъ прозренье, болящимъ цельбы, печальнымъ утеху. И еста заступника Русьстеи земли молящася къ Богу о своихъ людехъ.

Рассказывая, отец Антоний легкими штрихами набросал на доске фигуры святых Бориса и Глеба. Святые явились на иконе в полный рост, держа в руках щиты. По краям отец Антоний расчертил икону на ровные квадраты, надписал их: "Ту Святополкъ убиваеть Глеба", "Ту Борисъ станомь стоить" - и объяснил, оборотясь к мальчикам: "Се икона съ житiемъ".

Мальчики поняли так, что "икона съ житiемъ" как книга с картинками, в ней будет выписана вся история жизни и подвигов святых Бориса и Глеба, та, что поведал им отец Антоний.

Выполнив порученную работу, Онфим побежал к отцу Феодосию сказать о сделанном и испросить, что делать дальше, а Ваня с Васей вскарабкались на высокую галерею под сводами церкви. Здесь было прохладно и сумрачно. Сладковато пахло смолой и свежей стружкой, которая тихо шуршала под ногами. Из окошка, прорубленного в галерее, Вася увидел, как в монастырские ворота въезжают пустые телеги, устланные сеном и серыми кусками рогожи. Рослый крестьянин, ведший под уздцы первую лошадь, завидев игумена Арсения, ступившего из палат на крыльцо, остановил обоз, с поклоном подошел под игуменово благословение, подал ему небольшой кусок бересты. Пока игумен читал послание, гонец смиренно ждал, игумен согласно кивнул, и весь обоз втянулся в монастырь к амбарам, откуда монахи стали выносить наполненные мешки и грузить их на телеги. Закончив носить мешки, выкатили из погреба - ледника несколько бочек с солониной и рыбой и тоже погрузили на телеги. Отец Феодосий долго возился с запором одного из высоких амбаров и, отперев его наконец, один за другим вытаскивал оттуда мечи, копья, кольчуги. Все это укладывали в сено, таили под серой рогожей.

- Гляди, обоз снаряжают, - первым догадался Ваня. - И оружие тут, и еда.

- Постой! - спохватился Вася. - Да ведь это та самая помощь, о которой говорилось в княжеской грамоте. Помнишь: "Пришли жита и меци и кольцюгы".

- Значит, повезет он все это, - Ваня показал пальцем на кряжистого краснолицего мужика, - к князю, к которому наши студенты собирались. Вот за кем надо бежать!

- Да как же мы за ним побежим? - удивился Вася, но досказать он не успел, позади скрипнула половица галереи, зашуршала стружка. Рядом с ними, счастливо улыбаясь, стоял Онфим:

- Отець мя зоветь дому грамотъку прислалъ есть. Он протянул ребятам коротенький листок бересты, на котором было выцарапано: "Поклонъ отъ Ивана къ отьцю Сергiю. Пришли ми сынъ Онфимъ. Несть бо кому сено косити".

Онфим был очень рад возвращению домой:

- Тамо и мати увижю, и сестру.

Сказав это, он (вот добрая душа! ) жалостливо посмотрел на пригорюнившихся мальчишек, понимая, как больны им, погорельцам, мысли о родном доме, и добавил:

- Добро бы было и вамъ ехати, просилъ есмь отца Сергия, да не пущаеть, а васъ въ дворъ зоветь.

Онфим выглянул в окно, показал на стоявшего внизу отца Сергия, тихо беседовавшего с незнакомым ребятам священником.

- Отець Сергiи сказаеть, яко пришелъ есть изъ Чудиновьское слободы попъ и хочеть васъ видети.

От такого известия Ваню и Васю прошибло холодным потом. Что делать? Беда! Хорошо, что Онфим, торопясь, уже сбегал с лестницы, выкрикнув на прощанье:

- Просите отца Сергiя пущати васъ съ мною въ Новъгородъ.

Ничего не оставалось нашим ребятам, как бежать, и бежать немедленно...

Вслед за обозом выйти к княжеской дружине, разыскать студентов, а с ними уже не страшно. Бежать! Но как? Ваня показал другу на пристроенные к церковке леса, это плотники довершали ажурное резное убранство деревянной маковки. Через окно Ваня первым выбрался на покатую крышу надвратной церковки с противоположной стороны от монастырского двора и, стараясь не смотреть вниз, покарабкался к ее краю. Вася неотступно следовал за ним. К краю крыши тоже крепились леса. Обдирая руки па плохо обструганных досках, беглецы спустились на землю за монастырской стеной. Спрятавшись в густом придорожном кустарнике, они стали ждать обоза.

Княжеский посланец очень спешил. Нагруженные хлебом, солониной и оружием телеги в сопровождении нескольких верховых уже через час были выведены за монастырские ворота. Впереди, все так же держа под уздцы лошадь, шел виденный уже ребятами крестьянин, а на последней телеге безмятежно полеживал Онфим.

Ване вдруг в голову пришла замечательная идея!

Он дернул за рукав Васю и, когда телега скрылась за поворотом лесной дороги, выскочил из скрывавших их зарослей и бросился вдогон проехавшему обозу. Вслед за ним побежал недоумевающий Вася. Едва телеги замаячили впереди, Ваня радостно закричал:

- Онфимъко, пожьди насъ, Онфимъко. Отець Сергiи пустилъ есть насъ въ Новъгородъ съ тобою.

Ребятишки взобрались на последнюю телегу, устроились на мешках с зерном. Обозный, к которому сбегал Онфим и рассказал о разрешении отца Сергия ехать Ване и Васе с обозом, согласно закивал в ответ. Наконец-то ребята перевели дух.

Лошади исправно тянули воза, по обозный то и дело понукал их, беспокойно оглядываясь по сторонам. Что и говорить, тревожное было время, немало лихих людей бродило по дорогам в эту пору. Понаехало проклятых чужеземцев, да и свои баловали, бродники да ушкуйники - бродячие шайки, грабившие кого ни встретят.

- С подъводами не ходила еста? - спросил Онфим, заметив, как неловко сидит Вася на телеге, не зная, куда лучше приладить ноги.

- Не, - мотнул головой Ваня, который сидел верхом на мешке, того и гляди съедет вниз, - мы дома сидимъ.

- А отець мя береть, - приподнялся Онфимка на локте и кивнул на изукрашенную упряжью лошадку, тянувшую их телегу: - У отьца моего быстрiи кони и велици. Отець мене наряжаеть кони паствити.

Какое-то время мальчики ехали молча. Онфим вспоминал, как хорошо ехать с отцом с сенокоса на подводах, доверху груженных сеном. Отец сажает Онфима на самый верх воза. Дух захватывает от высоты, и так сладко и душисто пахнет подвяленной травой...

Вася размышлял о том, что, видно, не придется им уже кататься на велосипедах и на машинах уже не поездить. Будут они с Ваней учиться ездить верхом, да вот так на телегах путешествовать. А дома не ведают, жив ли он, плачут, наверное...

Ване же думалось, что разыскать студентов будет, верно, нелегко. Кто знает, что с ними за это время приключилось...

В КНЯЖЕСКОМ СТАНЕ

Когда в темноте подземного хода исчез и Вася вслед за Ваней, Прохор облегченно вздохнул, хотя и давила сердце горечь разлуки, и бросился догонять Митю с Путятой, спешивших к лошадям. Митя оглянулся, Прохор кивнул ему, мол, все в порядке, и, чуть ускорив шаг, они оказались у лошадей вместе с Путятой. И тут сделали вид, что хватились ребят, заоглядывались, закричали. Путята первым метнулся обратно на поляну, плачуще приговаривая:

- Пропадуть чада! Пропадуть!

И нашел бы, верно, Путята тайный ход, кабы Митя вовремя не отвлек его криком, показывая в сторону. В один миг вскарабкался Путята на одиноко стоящую сосну почти без сучьев у основания, далеко с нее было видно, да сколько ни высматривал с высоты Путята, ничего не увидел.

Он съехал по стволу вниз, как будто себя коря, проговорил: