Павел Калмыков - Королятник, или потусторонним вход воспрещен Страница 17

— В общем, это… Там против вас заговор затевают. Ну, против вашей Школы.

— Какой заговор? Кто? Зачем?

— Точно сами пока не знаем. Решили предупредить на всякий случай. Ну, мы пошли. Если что узнаем, дадим знать. Мы еще придем.

А сами не пришли. Полицейский, который их тогда пропустил по знакомству, это был Нигидин старший брат. Его за тот случай из полиции выгнали.

Инструкция. Как научиться шевелить левым глазом по способу Нигиды. Берешь свой палец. Ставишь его напротив правого глаза. Потом, глядя на палец, то подносишь его поближе к глазу, то отодвигаешь подальше. Немного тренировки, и можно обходиться без пальца.

Глава 25. На разведку в пыльный шкаф

В среду вечером Нигида зашел в аптеку будто бы по делу. То есть по делу, но будто бы по другому делу.

— Господин аптекарь, а господин аптекарь! А сколько стоит бальзам от бородавок?

— Два золотых флакон, — ответил аптекарь. — Хочешь купить?

— Да не, я только спросить. А то мачеху бородавки заели, совсем жаба стала, — объяснил Нигида, для убедительности двигая глазом.

— Папа! — раздался крик из подсобной комнаты. — А где у нас сулема?

Это сын аптекаря, Глим, по плану отвлекал отца.

— На полке! — крикнул аптекарь. — В зеленой склянке!

— На какой, они тут все зеленые!

— На крайней, балбес! Ладно, не трогай ничего, сейчас сам приду.

— Значит, два золотых, спасибо, господин аптекарь, до свидания, — сказал Нигида и направился к двери.

Аптекарь пошел давать подзатыльники сыну, а Нигида, хлопнув для отвода ушей дверью, тихо спрятался в шкаф. Теперь оставалось ждать. В шкафу было пыльно. Наверное, Нигида не дышал. Если бы дышал, то расчихался бы. Вот уже колокол прозвонил девять часов, и аптекарь пошел закрывать ставни.

— Аптека закрыта, — сказал он какому-то запоздалому посетителю. — За ночные услуги плата двойная.

— Тысячекратная, — сказал посетитель, бесцеремонно входя. — Тысяча золотых за маленькую ночную услугу.

— Какую услугу? — спросил аптекарь совсем другим тоном. Он узнал посетителя.

(Нигида у себя в шкафу тоже его узнал. По голосу.)

— Есть что-нибудь от живота? — спросил посетитель.

— Есть пилюли. Больной живот через день поправится.

— Болван! Мне надо наоборот, чтобы не поправлялся, чтобы похудел!

— О, простите, господин Марг. Тогда вот эти пилюли. По одной каждый вечер вместо ужина.

— Давайте. Теперь о деле. Кто в доме посторонний?

— Никого. Только сын…

— Отошлите его куда-нибудь. Чтобы ушел подальше и гулял подольше.

— Глим!!! Э-э… Возьми-ка ушные капли да снеси их по адресу… э-э… Далекая, девять.

— Сейчас, что ли? — ужаснулся Глим. — Через весь город идти? Я спать хочу!

— Ничего, не маленький. Фонарь возьми.

Глим ушел.

— Чего же изволит господин Марг?

— Пустяков. Сейчас сюда будут приходить люди и называть пароль: "Моя прабабушка болеет". Мы с ними кое о чем побеседуем в вашей подсобной комнате и тихо разойдемся. Тысяча — как обещано. Ага?

— Ага, — ответил аптекарь, заколдованный словом «тысяча».

В дверь постучались.

— Кто там? — спросил аптекарь.

— Откройте. Моя прабабушка болеет…

За полчаса еще человек восемь пришли пожаловаться на больных прабабушек. Голоса их — не прабабушек, а «правнуков» — были Нигиде хорошо знакомы, особенно один — голос Нигидиного хозяина. Другие принадлежали соседям — тоже хозяевам оружейных мастерских.

— Все в сборе, — сказал наконец господин Марг.

Нигида чуть-чуть приотворил дверцу шкафа и прислушался.

— Итак, господа, нас с вами постигла тяжелая катастрофа под названием «МИР». Здрана не воюет. Никому не нужны ваши замечательные ружья и сабли. И вы сами тоже никому не нужны. Доходы ваши уменьшаются и скоро уменьшатся до сплошных убытков. Как выкручиваться? Некоторые тут уже выпускают самовары и подсвечники. Во-первых, позор, а во-вторых, это не выход. Ну в каждом доме по самовару будет. А потом что? Ничего. Голодная жизнь, если не голодная смерть. Подмастерья скоро начнут разбегаться…

— Уже разбегаются, — уныло подтвердил кто-то. — Уходят в ткачи. А что делать?

— Действовать, — сказал Марг. — Устранять причину.

— Какую?

— Не догадываетесь? — усмехнулся Марг. — Мир-то этот на чем держится? На Королятнике! Если с Королятником что-то случится, - ну, беда какая-нибудь, - что будет?

— Что?

— Тьфу! Война будет, милые! Война со всеми сразу! И тогда правительство, подлые мануфактурщики, по-другому запоют! Оружия запросят, пороха. А мы всегда пожалуйста, только денежки давай. Ха-ха!

Марг сделал паузу, и стало слышно, как звенят бутылки на полках. Это заговорщики дрожали от волнения.

— Да, но если Здрану завоюют? — спросил чей-то пересохший голос.

— Ну и что? Боитесь? Смешно! Покуда Бланеда воюет, наши профессии везде в большом почете!

Пора сказать, что господин Марг — этот пузатенький носатый коротышка с покатой лысиной и глазами навыпучку — не делал оружия, не торговал порохом. Он был владельцем всех кладбищ и похоронных бюро, на его фабрике изготовляли гробы. Ходили слухи, что он помогает умирать некоторым своим клиентам. Он сказочно богател во время войны или эпидемии чумы.

Перейдя почти на шепот, господин Марг посвятил оружейников в детали своего плана. Чтобы расслышать детали, Нигида совсем вылез из шкафа и все равно всего не расслышал…

— Что же, господа, сдавайте деньги на общее дело. Вот аптекарю заплатить надо, он даст нам яду.

— Я ни при чем! — запротестовал аптекарь. — Я с вами не заговаривался! Я не участвую!

— Участвуете, участвуете! Куда вы денетесь. Вам прямая выгода: на войне много лекарства требуется. Ага?

И аптекарь понял, что никуда он не денется…

Заговорщики выходили из аптеки поодиночке с промежутком в несколько минут. Пристроившись в темноте за одним из них, выскользнул и Нигида. И со всех ног побежал в полицейский участок. Там дежурил молодой полицейский, он Нигидиному рассказу сразу поверил и послал к аптеке оперативную команду. Господина Марга арестовали на улице и привезли в полицию.

Гробовщик ничуть не испугался, с дежурным полицейским и разговаривать не стал, пришлось вызывать начальника. А начальник как пришел, так сразу принялся извиняться перед Маргом,

— Что вы извиняетесь? — удивился дежурный, — Он же преступник! Он же Здрану предает! От него аптекой пахнет!

— Вас не спрашивают. Чем хочу, тем и пахну, — высокомерно сказал Марг. - Не знаю никаких заговоров, зашел лекарство от живота купить, вдруг хватают! Меня — хватают!

— Конечно, господин Марг, это ошибка! — сказал начальник. — Примите наши извинения, сейчас мы доставим вас домой. Виновного накажем. Молод еще, усерден… не понимает, какая это беда когда живот болит. 

— Не болит, а растет, — поправил Марг. — А вы, усердный юноша, когда без работы останетесь, приходите — возьму могилы копать. Мне нужны усердные. Что касается мальчика, — Марг посмотрел на Нигиду, выкатив свои глаза дальше чем наполовину, — я на него не сержусь. Детская фантазия. Пусть идет домой…

Нигида выскочил из полиции, но домой не пошел. Он вообще не знал, куда идти.

Глава 26. Профессор Ифаноф колдует

А в Школе Мудрых Правителей все пока было спокойно и безмятежно, за исключением маленькой беды.

Близнецы Ветя и Фидя научили Паукана танцевать на столе. Ветя барабанил по столу пальцами, а Фидя бринькал на губе. И паук, если был в настроении, начинал крутиться и подпрыгивать. Ну, а если не в настроении, то просто сидел нахохлившись и подобрав ноги.

Как раз в тот день, когда Нигида собирался на разведку в шкаф, Паукан был не в настроении. А королевич Кена из старшего класса все пихал его пальцем и приставал:

— Пляши! Ну ты, Паукашка! Букашка! Пляши, кому говорю! Ну! Таракашка!

Паукан терпел, терпел, а потом взял и цапнул Кену за палец. Кена заорал не своим голосом, а Паукан соскочил на пол и убежал под тумбочку.

— Додразнился! — сердито сказали Ветя и Фидя.

— Ерунда, уже проходит, — мужественно ответил Кена и с пальцем во рту пошел на улицу.

А едва вышел из дворца, как у него пропали силы, заболел живот и началась лихорадка. Прибежал взволнованный профессор, унес Кену в медпункт и не приносил оттуда до следующего утра. Все это время у дверей медпункта дежурил завхоз с метлой и отгонял, чтобы не подслушивали. И все-таки некоторым слышалось оттуда бульканье, неясное бормотанье… и все решили, что профессор лечит Кену колдовством.

Вся Школа переживала. Говорили, что профессор лечит Кену колдовством, потому что наука не нашла еще лекарства от пауканьего яда. Наука не знала даже, что пауканы кусаются. И что они вообще бывают…