Клара Моисеева - В Помпеях был праздник Страница 23

Антоний с трудом вырвался из цепких рук и стал звать хозяина.

— Что же ты позволяешь всяким проходимцам лезть в драку и оскорблять благородных людей?! — кричал он. — Скорей сюда! Заступись за благородного человека! Сейчас же выгони из харчевни пьяного грубияна! Послушай, что он говорит. Он твердит, что я бежал… Откуда бежал? Сын философа Манилия Тегета ниоткуда не бежал. Я пришел из дому.

— А я, ланиста, утверждаю, что ты тот самый Стефан Мерула, который должен сейчас сидеть в карцере в школе гладиаторов. Я утверждаю это с полным знанием дела и не отпущу тебя. Добуду сейчас охрану и доставлю на место!

— Вот я о чем не подумал! — воскликнул Антоний и громко рассмеялся. — Ведь тебя, ланиста, я ищу здесь. Я к тебе пришел и совершенно упустил из виду, что наше сходство со Стефаном может привести к такому недоразумению. Послушай меня, ланиста. Я пришел узнать, как можно выкупить Стефана Мерулу. Не нужно звать охранников, я сам пойду с тобой в школу гладиаторов. Мы вместе там повидаем Стефана, и ты поймешь, что мы очень похожи. Но это не значит, что я и есть Стефан и что меня надо хватать и тащить в карцер. Пойдем!

Тут только ланиста разглядел серебристо-серый плащ, сшитый искусным мастером из дорогой ткани. И белоснежную тогу. И сандалии из мягкой кожи. И дорогой перстень на указательном пальце. Даже если бы Стефан смог бежать и вздумал бы прийти в эту злосчастную харчевню, он не смог бы явиться в такой одежде. Этот юноша похож на него чрезвычайно, но он, ланиста, промахнулся. Теперь надо просить прощения: перед ним молодой богатый господин.

— Прости меня, господин, — сказал ланиста, склонив голову перед Антонием. Мгновенно у него родился превосходный план. Он понял, что если проявит осмотрительность и настойчивость, то сможет урвать лакомый кусок. Он должен суметь получить деньги у отца Стефана и у этого странного юноши. Надо только суметь!

И ланиста, не стесняясь, признался Антонию в том, что ошибся вследствие необычайного сходства Стефана с молодым господином. Чего не бывает!.. Он сожалеет об этом и рад услужить ему, Антонию.

— Надо тебе сказать, прекрасный господин, что отец Стефана, посетивший нас недавно, не имеет денег. Он не сможет выкупить сына. А если он намерен добывать эти деньги целый год, то, само собой разумеется, что я не стану дожидаться и отправлю молодого гладиатора на арену. Он крепок и вынослив… Но не очень расторопен. Сам понимаешь, что никто не может поручиться за его жизнь.

Как и рассчитывал ланиста, слова эти возымели свое действие. Они встревожили Антония.

— Мы не будем дожидаться возвращения отца, — сказал Антоний. — Назови мне сумму выкупа.

— Десять тысяч сестерций — и Стефан Мерула может уйти на все четыре стороны!

— Грабитель! — воскликнул Антоний. — Ты уплатил две тысячи сестерций, а требуешь в пять раз больше! Как это назвать? Не прошло и месяца с тех пор, как ты заманил к себе юношу, пользуясь его доверчивостью, и вот уже сумма выкупа в пять раз превышает потраченные тобою деньги.

— Можешь не покупать! — воскликнул ланиста. — Я никогда не продавал людей из школы гладиаторов. Это первый случай. И почему бы мне не воспользоваться им? Ты забываешь, что твой Стефан после участия в одном-единственном сражении лишается всех своих гражданских прав. Стоит мне его выпустить на арену один раз — и он уже никогда не станет членом городского совета, не сможет выступить в суде защитником или свидетелем. Его звание гражданина будет навеки запятнано. Печать проклятия будет висеть на нем до конца дней. И все это ты хочешь предотвратить, вернув мне мои собственные деньги? Ловко ты придумал, сын философа, Антоний Тегет!

— Я вижу, ты умеешь пугать людей. Но меня не запугаешь., Я предлагаю тебе сумму вдвое большую — четыре тысячи сестерций. Согласен?

— Нет, не согласен. Мне выгоднее пустить его на арену, и пусть он будет убит в первом же сражении. Ты знаешь, сколько нам платят за право посидеть в амфитеатре?..

Антоний ничем не выдавал своего волнения, но сердце у него билось и ярость против ланисты не давала ему покоя. Он отлично понимал, что судьба Стефана в руках бездушного и коварного человека. Он сознавал, что все угрозы ланиста мог осуществить уже завтра. Антоний решил договориться о выкупе во что бы то ни стало.

— Приведи Стефана, и мы договоримся, — сказал Антоний, не глядя в оловянные глаза ланисты. К тому же он вспомнил, что от путешествия у него осталось три тысячи сестерций. Следовательно, у отца надо было просить только семь тысяч.

Они подошли к стенам гладиаторской школы, и ланиста вместе с Антонием прошел во двор школы и велел вызвать Стефана Мерулу… Велико было его изумление, когда он увидел этих двух юношей рядом и понял, что перед ним настоящее чудо, потому что каждый мог заменить второго без всякого ущерба и не вызывая ни у кого ни малейшего сомнения.

— Согласись, Антоний Тегет, что я имел полное основание броситься к тебе: ведь я мог думать, что потерял лакомый кусочек. Как бы ты поступил, если бы оказался на моем месте? — Ланиста весело рассмеялся и сделался таким же приветливым и приятным, каким был при первой встрече со Стефаном.

А Стефан с великой радостью смотрел на Антония и, вспомнив первую встречу и праздник пекарей, пожалел о том, что в этой школе-тюрьме, как он ее прозвал, не положено ни смеяться, ни шутить, и маленькое представление мима, которое он бы с удовольствием разыграл сейчас, может показаться ланисте настолько предосудительным, что он снова спрячет его в карцер.

Антоний рассказал Стефану о том, как он посетил поместье, как он разговаривал с матерью Стефана и какой она показалась ему прекрасной женщиной. Он рассказал о том, как догадался искать его в школе гладиаторов. Но не стал рассказывать о проделках ланисты, которые уже известны в Помпеях и сделали ему дурную славу. Антоний пообещал Стефану очень скоро вернуться с выкупом. А когда Стефан спросил о сумме выкупа, Антоний сделал знак молчания и дал ему понять, что говорить об этом при ланисте не следует.

Вскоре они распростились, и Стефан Мерула, впервые с тех пор, как он оказался в школе гладиаторов, поверил в то, что освобождение его уже совсем близко. Прощаясь с Антонием, ланиста сказал ему, что, несмотря на то что Антоний ровесник Стефана и так удивительно на него похож, все же между ними большая разница. Глядя на Антония, сразу поймешь, что он сын богатого и Знатного господина, что он образован и независим, и потому он, ланиста, никогда бы не решился предложить ему продаться в школу гладиаторов.

— Однако я верю, — сказал Антоний, — что настанет день, когда даже самый ловкий ланиста не решится заманивать молодого человека в школу гладиаторов. Я убежден, что когда-нибудь появится закон, который запретит это злодейство и будет строго наказывать за эти поступки.

Ланиста ничего не ответил. Он давно уже боялся, как бы не появился этот закон. При таком законе не было бы у него богатого дома с розами в перистиле.

XIV

ЩЕДРОСТЬ АРИЯ КЕЛАДА

Все это утро Арий Келад не переставал думать о судьбе Стефана Мерулы, о его отце, вилике Меруле. Он даже не успел толком поговорить с несчастным виликом и не успел ему объяснить, почему он, Арий Келад, владеющий самой крупной в Помпеях пекарней, не мог предложить ему денег. А случилось это потому, что совсем недавно Арий Келад предпринял такое переустройство пекарни, которое потребовало значительных расходов. Сейчас у него была поставлена большая удобная печь с круглым сводом. С одной стороны печи стояли четыре мельницы, которые давали муку для теста. Эта мука в больших глиняных сосудах перетаскивалась в помещение, где стоял большой стол, а на нем постоянно раскатывали тесто. Теперь уже не люди размалывали муку, эту работу выполняли два осла. Они кружились по вымощенной плитами дорожке, и когда один ослик уставал, его отправляли в сарай на отдых, а на его место приводили другого. Разделанное тесто подавалось в печь, а уже печеные хлебы в корзинах переносились в соседнюю комнату, где были полки. Рядом Арий Келад устроил две лавки для продажи хлеба. Все это должно было принести ему очень большие доходы. Но пока денег еще не было. Кроме того, еще раньше, до переустройства пекарни, он затеял большие работы в своем жилом доме и, не жалея затрат, пригласил дорогого художника, который расписал стены. Он нарисовал изящных маленьких амуров, которые мололи зерно, месили тесто и пекли хлебцы. И так они были милы и расторопны, эти розовые амурчики, что можно было часами ими любоваться…

Но где взять сейчас деньги для выкупа Стефана Мерулы?

У Ария Келада не было детей, и он немножко завидовал вилику. И в то же время сочувствовал его горю. Сегодня ему особенно захотелось помочь вилику выручить его сына. Он знал, что Мерула не останется в долгу и очень скоро вернет ему деньги. Во всех сорока пекарнях Помпей, куда доставляли зерно от Мерулы, все знают о его честности и добросовестности… Где же взять деньги? То ли занять под долговую расписку?.. Может быть, спросить у соседа?.. Но лучше всего было бы кое-что отнести ювелиру, если жена не рассердится. Когда деньги вернутся, можно будет заказать еще более дорогие украшения. В прошлом году ко дню рождения жены он купил ей золотые браслеты и подвески. Они стоили дорого. Пожалуй, стоит поговорить с ней. Если она согласится, надо сегодня же зайти к ювелиру. А к концу дня уже можно побывать в школе гладиаторов, С тех пор как он, Арий Келад, стал печь сдобные хлебы на молоке и яйцах, к нему стали приходить из самых богатых домов Помпей. Помпейцы великие любители вкусного, душистого хлеба. Можно хорошо заработать. Не надо скупиться. В трудную минуту надо помочь бедному человеку. Вилик Мерула покинул Помпеи сам не свой, не ведая, куда пойти, кого просить. Как хорошо будет, когда сын вернется домой, прежде чем отец успеет отправиться в путь с тревогой в сердце и со страхом, не случилось ли что с единственным сыном.