Владимир Крепс - Клуб Знаменитых Капитанов Страница 25

– Вот именно это мы должны установить, – возразил Немо, доставая из кармана потрепанную книгу с надписью на обложке:

НОВАЯ КАЛЕДОНИЯ

Географо-геологические очерки

Париж, 1869 год.

Но любимец Тараскона еще раз попытался удержать капитанов в креслах нашей уютной кают-компании.

– Медам и месье!.. Я с удовольствием разделю все опасности путешествия на полуостров Дюко. Но как можно отправляться в столь дальний вояж без нашего дорогого Карла Фридриха Иеронима Мюнхаузена?!

– Ждать поборника истины! – усмехнулся Грэй. – Кто знает, какие утки увлекли его в новый полет?!

– Я знаю, – возразил пятнадцатилетний капитан. – Еще сегодня на рассвете капитан Мюнхаузен постучал в переплет моего романа и попросил занести в вахтенный журнал: «Отбываю в научную экспедицию. Стартую с Южного полюса на созвездие Южного Креста. Вернусь своевременно или несколько позже. Все зависит от состояния Млечного Пути, по которому я поеду обратно».

Все понимали, что ждать самого правдивого человека на свете не имело смысла.

Капитан Немо начал медленно перелистывать книгу о Новой Каледонии…

Услышав шелест, знаменитые капитаны, как они это делали множество раз на своих встречах, проследовали на страницы, открывавшие быстрейший путь на полуостров Дюко…

Мы все отметили, что, к чести Тартарена, отбросив все свои опасения, толстяк первый ворвался в раскрытую книгу, гремя своим походным снаряжением…

И вот над нами раскинулось небо Южного полушария со звездами, которых нельзя увидеть в Северном.

Создатель «Наутилуса» не раз проходил мимо Новой Каледонии во время своих бесконечных скитаний под водой. Он тут же поделился с нами сведениями, сохранившимися в его памяти об этом архипелаге… Его открыл в тысяча семьсот семьдесят четвертом году английский мореплаватель Джеймс Кук во время перехода через Коралловое море, в Меланезии, не слишком далеко от восточного побережья Австралии. Горный рельеф этих тропических островов напомнил ему шотландские пейзажи. Кук назвал острова древним именем Шотландии – Каледония. Так на морских картах появилась Новая Каледония, одна из отдаленных колоний Франции. Там в рудниках окончило свои дни не одно поколение каторжников.

Итак, мы бодро шагали по одной из песчаных кос Новой Каледонии. Правда, наши ноги увязали, особенно при подъеме на дюны, но это никого не смущало. Влажный морской ветерок ласково освежал усталые лица, а над головами сияло созвездие Южного Креста в полном своем великолепии. Мы брели по песчаным буграм в поисках какой-нибудь тропинки. От родной библиотеки нас отделяли тысячи миль. У нас не было никаких друзей или знакомых в Новой Каледонии, но настроение у всех было прекрасное.

Вдруг мы заметили какой-то блуждающий над морем луч. Он описывал плавные полукруги над бушующими волнами ночного моря… мигал… потом разгорался снова, освещая то пенные буруны, то отмели, заливаемые сердитым прибоем. Сомнения не было – это работал маяк старой постройки. Судя по силе луча, его питало не электричество, а, скорее всего, керосино-калильные лампы. Но это уже не имело для нас особого значения. На маяке должен быть смотритель, как обычно, из отставных моряков, теплая дежурка, а возможно, даже камин. Возникла надежда по крайней мере отогреться, а при удаче даже найти какие-нибудь плавающие средства для возвращения в библиотечную бухту. Ориентируясь на бегающий луч, мы двинулись к маяку под завывание приличного зюйд-веста, который нес на своих крыльях холодное дыхание антарктических морей. Мысль о том, что мы по сути дела в тропиках, никак не могла нас согреть или высушить промокшую одежду. Все дело было в том, что мы тащились по открытой косе, где не было ни скал, ни растительности. В таких местах днем немилосердно печет солнце, а после его захода справляют пиршества бесшабашные гуляки-ветры.

Члены клуба выбрались на протоптанную дорожку гораздо быстрее, чем ожидали, но значительно медленнее, чем им этого хотелось… Дорожка привела к небольшому маяку, сложенному из огромных, потемневших от времени бревен. Раздался громкий собачий лай, и на ступеньках лестницы появился огромный пес новоголландской породы, темно-рыжий, с белесоватыми подпалинами на морде. Мы даже опешили от изумления – так он был похож на Динго, преданного друга путешественника Сэмюэля Вернона, а впоследствии Дика Сэнда.

Пятнадцатилетний капитан приветливо свистнул, но пес вовсе не успокоился, а перешел на злобное рычание. Раздался стук отодвинутого засова, и на пороге нижнего помещения маяка появился коренастый человек в потрепанном бушлате и форменной фуражке с якорем. Он поднял высоко ручной фонарь с оплывшей стеариновой свечой, и мы смогли разглядеть его обветренное лицо, покрытое плотным слоем тропического загара. На вид ему было лет сорок, а быть может, пятьдесят – ведь тот, кто дружит с морем, долго не стареет или хотя бы выглядит моложаво. Если существует эликсир молодости, то это, конечно, не зелья знахарей и не сокровища аптек. Нет, это неумолкающий шум прибоя, тугие паруса или отполированные ладонями рукоятки весел.

– Заходите, месье… Вы, наверно, устали и проголодались, а в моем камине горит огонь и на жаровне плавает в оливковом масле акулья печенка, – любезно произнес смотритель маяка.

Он посадил на цепь собаку и широким гостеприимным жестом распахнул дверь в нижний этаж бревенчатой башни.

Члены клуба вошли в просторную комнату, освещенную огнем двух керосиновых ламп, и с наслаждением расселись в самодельных креслах, обитых тюленьими шкурами.

А хозяин, переворачивая печенку на жаровне, так и сыпал словами:

– Я не задаю вам никаких вопросов, господа… У нас, в Новой Каледонии, это не принято. Иногда можно получить в ответ удар ножа в бок или пулю в голову. Каторга есть каторга, и не всем нравится срок, который им назначен высоким правосудием. Не подумайте, что я принял вас за беглых… Но кто бы вы ни были, можете рассчитывать на гостеприимный прием. Здесь нет ни телефона, ни телеграфа, а радиопередатчик сейчас в ремонте. Так что можете чувствовать себя в полной безопасности. Снимайте ваши камзолы и куртки, вешайте на эту веревку… А чтобы просушить горло, я сейчас сварю горячий грог. Знаете, когда живешь один на этой косе, рад поговорить со всяким, кто сюда забрел…

Смотритель маяка налил в медный чайник вино из большой бутыли, насыпал туда горсть сахарного песку, корицы, еще какие-то пряности и раздул угли в камине.

– Клянусь Коралловым морем, сдается мне, дружище, что вы живете здесь почти как Робинзон. Ну, вместо козы у вас собака, но есть ли в команде Пятница и попугай? – с интересом спросил капитан Крузо.

А хозяин уже раскладывал на оловянные тарелки свой нехитрый ужин, стараясь никого не обделить. Это занятие нисколько не мешало ему продолжать беседу:

– Какой же я Робинзон? У меня два сына, и оба учатся в Нумеа, в школе, а Жанетта мотается на шлюпке взад и вперед – между нашей косой и столицей Новой Каледонии. Мы недавно даже приобрели бензиновый моторчик. Хотя Жанетта бывалая морячка и с веслами и парусом выросла с детства, но, знаете, годы идут… Иногда ее очень мучает одышка… Если вы останетесь здесь до утра, я вас познакомлю с моей супругой. Кстати, она привезет продукты и свежую почту. Если там будет извещение префекта о вашем… м-м… исчезновении, не беспокойтесь. Будем считать, что я его не читал, пока вы не покинете эти берега, даю вам слово Этьена Лябуша, охотника за акулами!.. Это у нас наследственное занятие еще со времен моего деда Анри…

Только сейчас Тартарену удалось вставить слово, воспользовавшись торжественной паузой:

– Пардон, мсье Лябуш. Мы вовсе не беглые каторжники… Хотя, в некотором смысле, сбежали… но не из рудников, а со страниц наших романов. Я буду краток. Перед вами – члены Клуба знаменитых капитанов. В полном составе! Мы попали сюда совершенно случайно, чтобы не сказать больше, и мечтаем до первых петухов подойти к причалу в Химках, поблизости от нашей родной библиотеки.

И толстяк церемонно представился как любимец Тараскона, затем назвал всех членов кают-компании клуба.

На охотника за акулами это произвело большое впечатление. Его руки дрожали, когда он разливал по кружкам горячий грог. Но промолчать он никак не смог:

– Какая честь, капитаны, для моряка из старинной семьи Лябуш! Мой отец и дед тоже плавали на реках и морях, прежде чем бросили мертвый якорь на этой косе.

Он взял керосиновую лампу, повернул фитиль. В комнате стало значительно светлее. И тут мы смогли разглядеть на стене старинную фотографию – молодцеватый старик в морской тужурке, рядом с ним мужчина средних лет в таком же одеянии, а у их ног на табурете – кудрявый мальчик в матросском костюмчике.

– Взгляните сюда… На этом дагерротипе мы снялись в Нумеа втроем – мой дед Анри, мой отец Гюстав… А этот мальчишка – не кто иной, как я – Этьен Лябуш… Мы, Лябуши, особенно гордимся славой дедушки Анри!.. Я сейчас расскажу нечто удивительное, особенно для вас… Посмотрите теперь на ту стенку…