Серебряный остров - Николай Корнеевич Чуковский Страница 26

бы сломано, — так близко к быку проносило течение челнок. Коля поднял голову и высоко-высоко над собой увидел исковерканные взрывом железные балки моста, растопыренные, словно пальцы. Звёзды двигались между ними. Метрах в пятидесяти от челнока из воды торчал следующий бык, обвалившийся и почти целиком погруженный в воду. Издали, с городских улиц, он был едва заметен, но здесь вершина его, торчавшая над водой, казалась большой чёрной скалой, окружённой белой пеной.

— Вот это был расчёт! — сказал Стёпочка с удовольствием. — Если бы я ошибся на один метр, наш бот раздавило бы, как яйцо!

Коля устал. Он всё не мог отдышаться и жадно глотал воздух. Взорванный мост они уже миновали; огромный бык, который едва не погубил их, был за кормой и отступал, уходя во тьму.

Коля повернулся к корме спиной и стал смотреть вперёд. Река тускло поблёскивала при свете звёзд. На высоком правом берегу был лес, и его зубчатые вершины отчётливо выделялись в звёздном небе. Левый берег, низкий, луговой, едва угадывался в темноте. С этого, почти незримого берега доносились треск кузнечиков и запах кашки.

— Грести мы пока не будем, — сказал Стёпочка. — Смотри, как нас быстро несёт.

Челнок казался неподвижным. И, только глядя на правый берег, было видно, как круглые обросшие лесом холмы ползли назад, постоянно меняя свои очертания. Течение кружило челнок: оно несло его вперёд сначала носом, потом правым бортом, потом кормой, потом левым бортом, и снова носом, — и кружились берега, кружилась река, кружились звёзды над головами. Город и мост давно уже скрылись бесследно.

У Коли под ногами лежало что-то мягкое. Он нагнулся и нащупал какие-то сети из тонких бечёвок. Это был невод; сложенный, он лежал на дне челнока. Тут же рядом лежали два длинных прута с лесками и крючками — две удочки.

— Одна для меня, другая для тебя, — сказал Стёпочка.

И Коля подивился: значит, Стёпочка действительно всё это время не сомневался, что он не посмеет его ослушаться и поедет с ним.

В челноке было сложено всё то необходимое имущество, о котором Стёпочка говорил Коле ещё на школьной крыше: солдатский котелок, мешок с картошкой, мешочек с сухарями, совсем маленький кулёк с крупой, четыре банки мясных консервов. Была ещё большая жестянка, в ней можно было готовить, но пока Стёпочка употреблял её для того, чтобы вычерпывать воду из челнока. Была здесь и тренога, сделанная из толстой проволоки, — изобретение Стёпочки, которым он очень гордился: эту треногу можно было поставить в костёр и подвешивать к ней котелок. В карманах у Стёпочки хранились три коробки спичек, перочинный ножик и замечательная, непромокаемая зажигалка: она закрывалась герметически, с нею можно было выкупаться и потом зажечь. Настоящая морская вещь!

Было, конечно, и оружие и прежде всего две ручные гранаты «Ф-1». Кроме того был длинный обоюдоострый нож, вроде кортика, но без ножен, и штык, шершавый от ржавчины и не совсем прямой. Было несколько десятков патронов, совершенно исправных, больших — от винтовок и маленьких — от нагана. Ни винтовок, ни наганов пока не было, но Стёпочка надеялся при случае их раздобыть.

Всё это оружие предназначалось для обоих и было распределено Стёпочкой так: каждому — по гранате, Стёпочке — кортик, Коле — штык. Но временно, в виду того что им пока не угрожала никакая опасность, оружие было сложено в одном месте — под передней скамейкой челнока, где суше всего.

Стёпочка задолго готовился к плаванию и старался предусмотреть всё необходимое. Но в первую же ночь оказалось, что он предусмотрел не всё: он забыл об одежде. На нём была кепка, тёмная бумажная курточка поверх рубашки и брюки. Обуви не было никакой — он всё лето ходил босиком и считал, что обувь нужна только зимой. У Коли были башмаки и носки, но не было ни курточки, ни кепки. Он совсем не готовился к путешествию и явился на челнок так, как ходил днём, — в рубашке, надетой на голое тело. И мало-помалу стал зябнуть.

Сперва он только ёжился, потом начал дрожать. День был жаркий, а ночь оказалась холодной. Он снова принялся грести, чтобы согреться, выровнял челнок, вывел его на середину реки; но руки его так устали в первые минуты плавания, что теперь едва слушались, и через четверть часа он в изнеможении передал вёсла Стёпочке, который тоже озяб. Стёпочка грёб, а Коля сидел на корме с мокрым рулевым веслом в руках и дрожал. С левого берега полз туман, клочковатый, белёсый. За пеленою этого тумана, сырого и холодного, постепенно исчезала вся река, исчезали берега, только звёзды по-прежнему ярко сияли вверху.

Стёпочка грёб, а Коля сидел на корме с рулевым веслом.

Хуже всего было то, что Коле вдруг отчаянно захотелось спать. Несколько раз он задрёмывал сидя, но тотчас же просыпался от холода и опять с тоской видел кругом воду, туман, тьму. Он хотел предложить Стёпочке пристать к берегу, но не решался, боясь как бы Стёпочка не стал презирать его за слабость. Стёпочка давно уже не грёб, оставил вёсла и тоже дрожал. Но был бодр, как прежде, и, задрав голову, внимательно разглядывал созвездья.

— Мы плывём прямо на юг, — сказал он, вероятно, надеясь этим утешить. Колю. — Большая Медведица как раз у нас за кормой. Где Большая Медведица, там север.

Коля обернулся и увидел семь звёзд Большой Медведицы, висевших над рекой, как лёгонький мостик. Они показались ему такими холодными, эти звёзды, что он сразу, дрожа, отвернулся от них.

— Вот если бы немого погреться! — сказал Коля робко.

— Да где же погреться? — спросил Стёпочка.

— В какой-нибудь деревне…

— Здесь деревень нету, — сказал Стёпочка. — Видишь: кругом ни одного огня.

Действительно, весь этот край, сожжённый немцами, ночью казался необитаемым. Они не видели ни