Серебряный остров - Николай Корнеевич Чуковский Страница 28

— Кто же её разбил?

— Вернее всего, сами партизаны. Они ушли из старого здания потому, что им показалось, что за ними наблюдают. Уходя, они уничтожили следы и разрушили лестницу.

— Ты был в том месте, где они жили? — спросил Коля.

— Там во всём этаже сохранилась всего одна комната. Чтобы до неё добраться, здорово нужно полазить. Идёшь всё время, как по карнизу, — сбоку пропасть. Потом попадаешь в чёрный коридор, поворот в темноте и — дверь. Никогда не догадаешься, что там комната.

— Осталось что-нибудь в этой комнате?

— Почти ничего. Стол, железные кровати. Видно, что на столе стоял радиоприёмник, — сохранилась проволочная антенна. Эти две гранаты я там нашёл.

— Ну?!

— Нашёл несколько воззваний, написанных на пишущей машинке.

— А что в этих воззваниях?

— В них сообщается, что немцы разбиты под Москвой, что Красная Армия наступает, что партизаны мстят и будут мстить. Хорошо написано. Нашёл ещё один документ, очень странный…

— Странный?

— Он был спрятан под половицей. Я отодвинул кровать, нечаянно наступил на одну половицу, и вдруг она открылась. Там лежала бумажка, сложенная, и в ней написано на двух языках — слева по-немецки, справа по-русски. Вроде удостоверения…

— Что же там написано?

— А там написано, что лоцман Козиков оказал услуги, и просьба ему содействовать.

— Кому оказал услуги?

— Немцам, наверно. Подписано немецким комендантом.

— А кто такой этот Козиков?

— Не знаю. Там сказано, что лоцман.

— Лоцман?

Но Стёпочка не ответил. Он вслушивался. Далеко в тумане, за кормой челнока, выла пароходная сирена.

Уже совсем рассвело, но туман не поредел. Он только стал цветистым от солнечных лучей, внезапно пронизавших его насквозь, и клубился вокруг челнока, как дым. Берегов попрежнему не было видно, в двадцати шагах не было видно даже воды. И рёв пароходной сирены доносился словно из другого мира.

— Ты знаешь, что это? — спросил Стёпочка.

— Пароход, — сказал Коля.

— Пароход-то пароход, а какой?

— Не знаю.

— «Иван Мичурин». Я его сирену даже во сне узнать могу, — сказал Стёпочка не без самодовольства. — Самый большой пароход на реке. Бывшая «Минерва».

«Иван Мичурин», видимо, с трудом прокладывал себе путь в тумане, и сирена его ревела почти беспрерывно. Этот рёв, раздававшийся за кормой челнока, становился всё громче «Иван Мичурин» нагонял челнок.

— У Чёрного моря он будет через пять суток, — проговорил Стёпочка. — А мы — только через месяц.

— Нужно дать ему дорогу, а то он на нас наскочит, — сказал Коля. — Нужно грести к берегу.

Стёпочка сразу же взялся за вёсла. Но, вместо того чтобы грести к берегу, он повернул челнок носом против течения и двинул его вверх по реке. Коля следил за ним с недоумением.

— Что ты делаешь? — спросил он.

— Иду навстречу «Мичурину».

— Зачем?

— Хочу, чтобы он взял нас на буксир.

От удивления и неожиданности Коля растерялся.

— Но ведь капитан никогда не согласится…

— Тю! — сказал Стёпочка. — Мы не будем у него спрашивать. Мы прицепимся сами.

И изо всех сил ударил вёслами по воде.

Сирена, на минуту затихшая, взревела снова, и голос её на этот раз был так оглушителен, что Коля невольно заткнул уши. Значит, пароход уже совсем близко.

— Стёпочка, — сказал Коля, когда сирена умолкла, — я не хочу на буксир. Он завезёт нас, и мы не сможем вернуться…

— Вот и хорошо, — ответил Стёпочка. — Мы ведь не собираемся возвращаться…

Коля не решился сознаться, что собирается вернуться, и проговорил:

— Он перевернёт нас…

— Небось, — сказал Стёпочка. — У него за кормой привязана лодка. Мы пропустим его, пройдём мимо его борта и прицепимся к лодке. Ступай на нос. Я буду грести, а ты привязывать.

Коля послушно полез через скамейки на нос челнока. Не успел он сесть, как прямо перед собой увидел что-то чёрное, надвигающееся, огромное, как гора. Это был «Иван Мичурин». Он вынырнул из тумана так внезапно, что сразу оказался перед челноком.

— Стёпа!.. — крикнул Коля.

Стёпочка попытался повернуть челнок вправо. Но не успел. Коля увидел огромный борт парохода прямо перед собой. Потом толчок, грохот. Коля взлетел на воздух и упал в воду.

Вода сомкнулась над ним. Он почувствовал, что быстро движется всё вниз, вниз, вниз.

III

Потом его потащило вверх. Он вынырнул на мгновение, наконец, и прямо перед собой, в пяти шагах, увидел громадное колесо «Мичурина» — в сияющих брызгах и клокочущей пене. Вода бурлила вокруг Коли, словно в кипящем котле, и, едва он успел схватить глоток воздуха, как его снова потащило вниз. Его долго несло под водой, крутя и швыряя. Так долго, что, когда он снова вынырнул, «Иван Мичурин» уже скрылся в тумане; только вода ещё колыхалась, подымая и опуская Колю.