Ирина Токмакова - Маруся ещё вернётся Страница 3

«Почему это?» – подумала Варя.

– Три точки, три линии, три угла – это прочно и надёжно, – откликнулся Асей.

Как интересно! Видно, он умел слышать ещё не высказанные мысли. Варе было удивительно легко с Асеем и Марусей, как будто она знала их всегда. Никакого напряжения, как бывает иногда с малознакомыми людьми, когда так и ждёшь, что тебе начнут задавать идиотские вопросы, вроде: «А ты кого больше любишь, папу или маму?» или «А ты читать научилась? Буквы знаешь?»

Буквы-клюквы… Варя ненавидела такие вопросы, всегда смотрела на вопрошавшего исподлобья и ни слова не отвечала.

– Откуда в нашей комнате башня? Как она тут очутилась? – спросила Варя.

– Не очутилась. Она всегда тут. Просто её никто не видит и не осязает. Ну, на ощупь не чувствует. Такая уж это башня.

– А почему же сейчас я её вижу и… ос… Это, чувствую на ощупь?

– Потому что ты с нами, потому что ты направляешься в страну Тут, – сказала Маруся.

Все трое и Аллан-Мелик в кармане в одно мгновение легко преодолели ступени.

Варя оглянулась. Батюшки мои! Они уже высоко-высоко поднялись по треугольной лестнице.

«Ой, наверно, там, куда мы идём, опасно?» – подумала Варя.

– Всё опасно для бояки, ничего не опасно для отважного, – услышал её мысли Асей.

– Подождите, – вдруг позвал Аллан-Мелик из кармана. – Без пяти. Ага. Ничего объяснять не надо. Я понял, куда и зачем мы идём.

Голос его звучал сейчас не хвастливо, а совсем по-другому. Чётко, серьёзно и солидно.

– Быстро, Алланчик, сосредоточься, пока у тебя есть твои волшебные пять минут, – попросила его Маруся, на этот раз нисколько не ворча и не подшучивая над ним.

– Всё очень странно, – сказал Аллан-Мелик. – Я пытаюсь разглядеть, куда Злин спрятал заклинание, которое расколдует Реку. И вижу только какую-то непроглядную тьму. Надо искать какую-то темноту. Где? Какую? Не вижу! Темнота – и всё, – добавил он с отчаянием.

– Ну и дальше, дальше что? – торопила его Маруся.

– Ах, да не знаю что, – отозвался Аллан-Мелик из кармана прежним капризным голоском.

Должно быть, его волшебные пять минут кончились.

Все поднялись ещё на пару ступенек, и вдруг путь им преградил… огромный раскрытый железный зонтик.

– Пароль! – сказал то ли зонтик, то ли ещё кто-то металлическим голосом. – Для прохода с ребёнком нужно сказать пароль!

– Вечно пристают с глупостями, – заворчала Маруся. – Светит месяц, светит ясный! Слушай пароль, коли тебе так надо.

Маруся минуточку что-то повспоминала. Потом произнесла:

– Солнце и луна,Ветер и волна,Вода и огонь,Детская ладоньК замку прикоснётся.Замок отомкнётся.

Зонтик с грохотом закрылся, и они все миновали преграду: Маруся, Варя, Асей и Аллан-Мелик у него в кармане.

Глава третья

Сказочная страна Тут, куда попадаешь, не выходя из дома

Старые стенные часы в резном деревянном футляре пробили двенадцать раз.

Как зазвонил телефон и что ответил Зелёный Клим Вариным голосом, они уже не слыхали.

– Оглядись, Варварушка, и ничего не бойся, – сказал Асей. А Маруся молча погладила её руку голубой лапкой.

Перед ними вилась узенькая стёжка через огромный, бескрайний некошеный луг. Сухо шелестели высокие травы, повесили головки пёстрые цветы. Варя не знала, как они называются, потому что у них на Глебовой горе таких цветов не было. Это были не ромашки, не лютики, не колокольчики, а неизвестно кто такие. Они тихонько покачивались на высоких стеблях и печально звенели: то ли что-то негромко напевали, то ли жаловались. От этого стояла необычная, мелодичная и грустная тишина. Небо было высокое, какое-то шёлковое и без единого облачка. От солнца расходились радужные лучи – красные, оранжевые, золотистые, зелёные, фиолетовые. В воздухе было как-то необычно сухо. Однако Варя отметила про себя, что ей это пока что не мешает дышать.

– Видишь, как травы и цветы хотят пить, – сказала Маруся, обращаясь к Асею. – Эх, светит месяц, светит ясный!.. Что мы будем делать, Асей?

– Надо пойти посмотреть, в каком состоянии Река. Может ли она говорить. Порасспрашивать, кто какие знает подробности.

Вдруг на солнце точно набежала тень. В воздухе мелькнула большая тёмная птица, покружилась над их головами, исчезла.

– Ну вот! Видали? – сказал Асей раздражённо. – Уже шпионит.

– Сейчас доложит своему хозяину, что мы здесь, – проворчала Маруся.

Варя с испугом на неё поглядела:

– Кто это?

– Это Крыса-Ворона, – объяснила Маруся. – Самая первая подружка и подхалимка Барнабаса Злина.

– Как это можно быть крысой и вороной сразу? – не поняла Варя.

– А вот так. По-разному – для разных надобностей. И все – подлые, – объяснила Маруся.

– Давайте радоваться, что хоть сам первым делом не явился к нам навстречу, – сказал Асей.

«Кто это “сам”?» – подумала Варя.

– Злин, – ответил на её невысказанный вопрос Асей.

Они пошли вперёд по стёжке среди печально позванивающих, изнывающих от жажды трав.

– Маруся, а разве здесь не бывает дождя? – спросила Варя.

– Бывает, почему не бывает? – сказала Маруся. – Но если Река не течёт и воды её высыхают, облакам неоткуда напиться. Откуда же они возьмут воду? Видишь, даже и облаков-то на небе никаких нет.

И тут вдруг им показалось, что на горизонте как раз и возникло облако, которое очень быстро приближалось. Но было оно странным. Оно не плыло по небу, как полагается всякому приличному облаку, а точно соединяло небо и землю, как это случается, когда идёт сильный дождь. Облако надвигалось на них и надвигалось. При этом оно издавало какой-то противный писк.

Вот облако почти приблизилось, как бы повисло в воздухе перед ними серой грязной тряпкой, а справа от стёжки из травы донёсся скрипучий голос:

– Ну что? Как вы теперь попадёте к Реке? Они ведь куса‑а‑чие! Ха! Больно кусают! И не глупых медведей, и не дурацких волшебников в кармане, а детушек, живых человеческих детушек, до крови, до крови!

Крыса! Это скрипела Крыса-Ворона. И тут всё стало ясно. Это не было облако, полное спасительного дождя. Это была туча огромных, пищащих, отвратительно поющих комаров!

Комариная туча приблизилась на расстояние шага, остановилась, повисла в воздухе. А мерзкий крысиный голос продолжал скрипеть:

– К Реке? Как же вы пройдёте к Реке? Комарики не пустят, не пустят! Да и Река ваша теперь – лужа, лужа! Ха!

И тут же из травы взвилась огромная ворона и полетела прочь.

– Рано радоваться! Рано радоваться! – каркала она во всё горло.

– Стойте, – скомандовал Асей. – Маруся, Варя, не двигаться! Я сейчас!

И он мгновенно исчез.

– Маруся, какие страшные комары, – прошептала Варя в ужасе. – Я таких огромных никогда не видала.

– Стой спокойно, девочка, – ласково сказала Маруся. – Не делай ни шагу.

– Откуда они взялись, Маруся?

Маруся печально вздохнула.

– Раз Злин мучает Реку, значит, она стала превращаться в болото. Вот он их там и разводит, проклятый Барнабас. Болото – это ведь иногда просто мёртвая река…

Над их головами сверкнула точечка. Это возвращался Асей. А за ним неслись ласточки. Огромная стая белогрудых изящных птиц с воинственным цвирканьем кинулась на комариное облако.

Что тут началось! Ласточки бросались на комаров, хватали их острыми клювиками, комары пищали, ныли и зудели и просили пощады. Они пытались удирать от ласточек, подлетали вверх, опускались вниз, мелькали и мельтешили перед глазами, всё комариное облако точно плясало в воздухе. И было противно смотреть на этот уродливый танец…

Но вот облако стало редеть, в нём, как в старой серой тряпке, появились дыры, потом оно стало совсем прозрачным и наконец в жарком воздухе не осталось ни одного комара.

– Фу! – облегчённо перевела дух Маруся.

– Нечего было за ними летать, я бы сам что-нибудь придумал, – пробурчал Аллан-Мелик из кармана.

– Молчи уж, карманный! – проворчала Маруся. – Опять хвастаешь!

– Браво, птицы! – воскликнул Асей и помахал ласточкам рукой. – Спасибо!

– Не́ на чем, не́ на чем, – зацвиркали ласточки. – Ценим дружбу, ценим дружбу и верность ценим!

Ласточки покружились над лугом и улетели.

– Ну вот, справились, – сказал Асей. – Теперь вперёд. Тут недалеко – берег.

– Был берег, – печально откликнулась Маруся. – Эх, светит месяц, светит ясный…

Вскоре луг кончился, и они действительно вышли к Реке.

К Реке! Боже мой, сплошные слёзы!

Река лежала как старая заношенная ленточка из косы, давно потерянная и забытая. Воды в ней было совсем мало, и вода эта была неподвижна, темна и не отражала разноцветных радужных лучей здешнего солнца. Прибрежные травы повяли и не шелестели, и было что-то очень печальное в этой тишине. Тишину нарушал только время от времени доносившийся от Реки то ли вздох, то ли стон. По берегу не бегали кулички, над Рекой не летали весёлые стрекозы. Никого не было видно, сплошная неподвижность и погибель.