Ирина Мазаева - Большая книга ужасов – 66 (сборник) Страница 3

«Ух ты!.. – задумался Сашка. – А ведь я был в Санкт-Петербурге и наверняка видел какие-нибудь здания, отделанные здешним камнем! Надо бы уточнить, что конкретно им украшали, и в следующий раз рассмотреть поподробнее», – решил он и снова углубился в чтение.

«В 1809 году по Фридрихсгамскому мирному договору государственная граница России заняла положение современной границы Швеции и Финляндии. Финляндия вошла в состав Российской империи как Великое княжество Финляндское, Северное Приладожье стало его частью.

Почти весь XIX век в Рускеала активно добывался мрамор, но постепенно государственных заказов становилось все меньше, и мрамор снова стал использоваться только для производства извести. А в 1918 году Северное Приладожье вместе с Сортавала и Рускеала и вовсе вошло в состав нового государства – Финляндии. В 1939 году началась советско-финская война, по итогам которой в 1940 году Приладожье вместе с мраморными карьерами Рускеала снова отошло к СССР. Но в 1941 году началась Великая Отечественная война, на территорию Карелии вошли финско-фашистские войска. По одной из версий, уходя, советские войска затопили мраморные карьеры».

После обеда Сашка снова увязался за Рыжовыми, когда те пошли купаться на второй, дальний затопленный карьер-озеро. «У меня получится, я смогу! Пусть они надо мной смеются, пусть издеваются, но я смогу войти в воду! Я буду плавать!» – повторял про себя Сашка, шагая за Женькой с Лешкой. Он не хотел быть дрищом и трусом. Он хотел справиться со своим страхом. Боялся, что если после вчерашнего «утопления» он сегодня не зайдет в воду, страх останется с ним навсегда.

Когда пришли на озеро, встретили там местных ребят постарше. Не успели поздороваться, как Лешка тут же заявил:

– Прикиньте, а?! Сашка-то вчера чудовище под водой увидел и тут же попытался от страха утопиться. Если бы не мой подвиг по спасению утопающих, то – увы, увы – короткая и бессмысленная жизнь Карпа закончилась бы.

Карпом Сашку отродясь не называли – как-то не принято у них в школе было давать клички, – но сейчас все моментально подхватили прозвище и начали упражняться в остроумии:

– Карп утопился! Зацените самый короткий анекдот: карп утопился!

– Карп чуть не утопился и сам выпрыгнул на берег. Вот бы все карпы боялись воды – на рыбалку бы ходить не надо было!

– У него просто еще жабры не отросли! А-ну, покажи свои жабры, малек!

Сашка сначала попробовал обзываться в ответ, но его никто не слушал. В какой-то момент он вдруг понял, что злые слезы уже где-то рядом, и, чтобы не расплакаться при всех, крикнул:

– Да пошли вы! – и полез вверх по скале.

Сел на теплые камни, обхватил колени и… Нет, не расплакался – закусил губу и пожелал им всем вместе взятым, чтобы их самих прямо сегодня кто-нибудь в воде за ногу ухватил. Поверили бы тогда! Сами бы из воды повыскакивали как ошпаренные! А он бы сидел, смотрел на них сверху вниз и смеялся.

А пока Сашка смотрел сверху, как над водой мелькают как мячики макушки ребят и девчонок, как они перемещаются туда-сюда, и… Завидовал. Снова завидовал, теперь уже самой черной завистью. Почему они ничего не боятся, а он боится? Почему им так хорошо друг с другом, а для него в их компании места нет? Что с ним не так? Лето только началось, ему еще долго жить в Рускеала – неужели же все время он так и будет изгоем, а они будут над ним смеяться?..

Сашка сидел на камнях в стороне от тропинки, за кустом. Неожиданно рядом стала подниматься наверх Женька. Остановилась в полуметре от Сашки. Он сидел, как дурак, не зная, признаться, что он тут, или промолчать, пока она сама его не заметила:

– Сашка? Я думала, ты к бабушке Зине удрал. – Она помедлила и неожиданно уселась рядом с ним, подстелив на камни полотенце. – Что, обиделся? Да ладно тебе, ну поржут-поржут – и отстанут.

«Хорошо ей так говорить! У нее все друзья, ее все любят…» – подумал Сашка, но вслух ничего не сказал. Почувствовал, что почему-то краснеет. Если с мальчишками он худо-бедно понимал, как надо разговаривать, то с девчонками просто лишался дара речи. Но что-нибудь сказать все-таки надо было. Сашка покосился на Женьку: мокрые спутанные светло-рыжие волосы, маленький серебряный кулончик на шее… Девчонка потянулась, а потом обхватила себя руками за коленки. Сашка еще раз покосился на нее и вздрогнул: он все никак не мог привыкнуть к ее страшному шраму на левой лопатке, который теперь был отчетливо виден. Посмотрел-посмотрел и рискнул спросить:

– Женька, а откуда это у тебя? Что с тобой случилось?..

– Ничего! Ничего со мной не случилось! И не смей меня об этом спрашивать! Я ничего не боюсь! И я сама могу справиться со своими страхами! – вдруг вспылила девчонка. – Дурак! – Она вскочила с камней и убежала.

Сашка готов был провалиться сквозь землю.

Встретились все на ужине у бабушки Зины. Лешка и Женька вели себя как ни в чем не бывало: вырывали друг у друга из рук банку сгущенки, начисто забыв, что кроме них за столом есть еще два человека, которые тоже любят сладкое. Сашка понял уже, что им с бабушкой не достанется ни ложечки, а потому тихо допивал свой чай, делая вид, что днем на карьере ничего особенного и не произошло: мало ли, в жизни всякое бывает, а на обиженных, как говорится, воду возят.

После ужина Сашка снова завалился на кровать с электронной книжкой. На улице резко потемнело, набежали тучи, и появилось стойкое ощущение, что вот-вот начнется гроза. Рыжовы никуда не пошли; притащились в чулан и уселись на Лешкину кровать.

– Здесь постоянно грозы, потому что шведы, а потом финны и русские потревожили покой горы Белой, – зловещим шепотом сказала Женька. – А ведь такие вещи просто так людям с рук не сходят…

– Заметано! Давай! Давай порассказываем страшные истории! – тут же обрадовался Лешка. – Спорим, я Сашку так напугаю, что он всю ночь трястись будет?

– Нет-нет! – тут же возмутилась Женька. – Чур, я первая!

Они немного поспорили, но спор быстро окончился в пользу девчонки. Сашка давно приметил, что, несмотря на старшинство Лешки, в паре брат – сестра чаще настаивала на своем упрямица Женька, которая всегда и во что бы то ни стало старалась оставить последнее слово за собой.

Довольная выигрышем, она снова перешла на шепот:

– Гора Белая – мраморная гора, а мрамор – это богатство, и, как всякое богатство, он чей-то. Есть у горы Хозяйка…

И тут же за окном что-то сверкнуло и бабахнуло: началась гроза.

– Не, ну че сморозила? – тут же скуксился Лешка. – Мелкая, ты еще Бажова перескажи. Это же фигня и нестрашно. Давай что-нибудь новенькое, настоящий хоррор!

А Сашка с интересом уставился на Женьку:

– А что, у Белой горы тоже есть хозяйка? А какая она?

– Конечно, есть, – пожала плечами та. – Мало кто ее видывал, только она очень не любит, когда о ней пренебрежительно отзываются…

– Ой, да… – начал было Лешка.

Но тут за окном громыхнуло как-то особенно близко, и сразу же раз-другой дрогнул свет ночника.

– Свет, что ли, отключить хотят? – спросил Сашка.

– Испугался! – обрадовался Лешка.

– Тихо, рассказываю! – предупредила Женька и начала:

– Давным-давно это было, город Сортавала тогда еще городом не был – так, несколько домиков у воды стояло. Люди рыбачили, землю распахивали под хлеб. В лес ходили на охоту да по ягоды-грибы. Ходили и на Белую гору. А Белой ее потому назвали, что камни все и скалы на ней белыми были. Обычно камни черные, а тут – белые. Людям было удивительно. Ходили они на Белую гору за грибами. Только там всем не по себе было. Быстро-быстро грибов наберут – и деру вниз. Лес на ней тоже не рубили, лыко не драли. Те, кто поумнее, так и грибов на ней старались не брать. Мало ли что. Странная гора…

– Не страшно. – Лешка демонстративно зевнул, поудобнее устраиваясь на кровати.

Сашке тоже было не страшно – ему было радостно. Они не гнали его, они сидели рядом с ним! А он сидел с ними. И все втроем они рассказывали страшные истории, сидя в старом чулане в грозу. Это было так замечательно!

– А потом война началась, – продолжала Женька. – Пришли другие люди. Походили-походили по белым камням, да и решили их с собой забрать. Принесли инструменты, стали скалы долбить да раскалывать. Гул пошел по Белой горе. Разгневалась Хозяйка горы. Не хотелось ей, чтобы ее богатства абы кто забирал. И стала она подстрекать людей на плохие дела. Нашептывала тем, кто шахты долбил: иди денег ищи, или иди развлечений ищи, или брось работу – чего трудиться? – иди отними богатства у того, у кого оно уже есть. Приходили люди на рудник, да быстро портились: работу бросали, воровать начинали, вино пить, а потом и война опять началась. Начали было рядом с Сортавала… Сортавалой?.. город Сердоболь строить…