Анастасия Дробина - Операция «Анти-вуду» Страница 3

— А у меня денег нет!

— У меня есть! Пошли, пока она в другой вагон не сбежала! Серега, идем с нами!

Батон, с сожалением вздохнув, отвернулся от красавицы мулатки и устремился за торговкой книгами в тамбур. За ним двинулись Пашка с Атамановым.

И почти сразу же в вагон с громким гоготом ввалились четверо пацанов в кожаных куртках. Их вязаные шапочки каким-то чудом держались на бритых затылках. Юлька сразу подобралась, готовая, если что, отбивать атаку до возвращения из тамбура ребят. Но бритые даже не взглянули в сторону девочек. Едва войдя, они повернулись к мулатке в белой шубке.

— Во! Позырьте! — со смехом провозгласил один из них. — Мартышка сидит! Второй день как с пальмы слезла!

Заржали и остальные.

— Не, пацаны, она из зоопарка сбежала!

— На хвосте из клетки вылезла!

— Это чо у ней в лапках? Чо — читать умеем, да? Умные такие?

— На каком языке в ихней Замбези говорят?

— На папуасском, гы!

Мулатка аккуратно заложила страницу в книге открыткой и закрыла ее. Откинула шарф, выпустив целую копну вьющихся волос, внимательно посмотрела на ржущую гоп-компанию огромными, блестящими, еще не просохшими от слез глазами и на чистом русском языке пояснила:

— Замбези — не страна, а река в Южной Африке. А папуасского языка не существует в природе. На островах Папуа — Новая Гвинея есть множество разных диалектов. Вы ошибаетесь, уважаемый.

Голос девчонки был неожиданно низким, звучным и очень красивым. На секунду в вагоне повисла озадаченная тишина. Наконец один из гопников возмущенно заорал:

— Братва, да она прикалывается! Ты, макака, думаешь, умная самая? Да я тебя щас по стенке…

И тут Полундра поняла, что надо что-то делать. И вскочила.

— Юлька, сиди! — панически запищала Белка, понимая, что подруга вот-вот рванет биться за справедливость. — Одурела совсем, сиди! Их четверо…

— Я вызываю полицию, — ровным голосом сказала Натэла, доставая мобильный. Но Юлька уже вскочила с ногами на скамью и — гаркнула во весь голос первое, что пришло в голову:

Над седой равниной моря ветер тучи собирает!Между тучами и морем гордо реет глупый пи́нгвин!Он и сам уже не знает, как он смог с земли подняться!Вот и носится над морем, и орет вторые сутки!Потому что он не знает, как сажать себя на плоскость!!!

Этот стишок они с Белкой недавно нашли в Интернете и вволю нахохотались. К изумлению Юльки, дурацкий «пи́нгвин» запомнился ей с первого раза — в отличие от лермонтовского «Бородина», заданного на выходные. К тому же у Полундры был хорошо поставленный голос «командующего фронтом» — как утверждал ее дед, отставной генерал Полторецкий. Во всяком случае, если Юлька хотела, чтобы ее услышали, — спасения не было никому. И сейчас на нее с открытыми ртами смотрел весь вагон — включая ошалевших гопников и красавицу мулатку. Чего, собственно, Полундра и добивалась. Она понимала, что нужно любой ценой продержаться до прихода пацанов, и старалась вовсю:

Раз пятнадцать он пытался сесть куда-нибудь на землю,Но скользил по скалам пузом!Матерясь, взлетал обратно!А гагары, пролетая над пикирующим пином…

Про гагар Юлька дорассказать не успела. Со скамейки у самых дверей поднялся дедок-сморчок с тележкой на колесиках и сердитым басом сказал:

— Во что Горького Лексей Максимыча превратили, олухи! — а затем, обратившись к гопникам, сообщил: — Таких, как вы, шантрапа, в сорок пятом танками давили! — и, крякнув, размахнулся тележкой. Удар пришелся прямо по хребту тому, кто обозвал мулатку макакой. Тот, взвыв, завалился на бок, дедок замахнулся снова, — а в дверях уже появились обеспокоенные физиономии мальчишек и Пашки.

— Наших бьют! — воззвала Полундра. — Атаман, ура-а-а!!!

Закончилось все стремительно: ошалевшие борцы за чистоту нации опомниться не успели, как уже были уложены рядком на грязный пол вагона. Одного довольно лихо скрутил дедок с тележкой. Второго взяли на себя Пашка и Атаманов. Третьего подоспевший Батон от души треснул приобретенными «Записками Драгомирова» по голове, и гопник мирно съехал по стенке вагона на пол. А четвертого неожиданно сбила с ног сама мулатка, взлетев вдруг со скамейки в каком-то головокружительном прыжке. В вагоне поднялись визг и писк, верещали старушки, голосили дети, — а от дверей уже пробиралась пара суровых полицейских. При виде стражей порядка хулиганы на удивление быстро опомнились, вскочили и, толкаясь, помчались к выходу из вагона. Полундра не смогла отказать себе в удовольствии сунуть пальцы в рот и оглушительно свистнуть им вслед.

Двое из гопников успели-таки сбежать. Оставшиеся заныли, что они ничего такого не хотели, просто девчонка клевая попалась, собирались прикадриться, а дед в ватнике первый начал своей тачкой махать… Старичок на это гневно заявил, что он не для того всю войну гонял фрицев по Европе, чтобы на старости лет слушать фашистские речи в собственной стране. Гопников вывели полицейские. Следом, громыхая тележкой, вышел и героический ветеран, на прощанье велев мулатке:

— Ты б, дочка, не моталась одна по электричкам-то! Контингент разный ездиет…

— Вот это он прав! — ворчливо заметила Полундра, усаживаясь напротив мулатки и пихая в бок Батона, который изо всех сил пытался придать своему растерзанному пальто пристойный вид. — Тебя как зовут? Тереза? Оч-приятно, я — Юлька, это — Белка и Натэла, это — Серега с Пашкой, а это — наш Андрей! Знакомьтесь!

— Я очень рада! — отозвалась Тереза. Слез в ее глазах уже не было. Она, казалось, ничуть не была напугана случившимся. О том, что она только что участвовала в драке, напоминала только расстегнувшаяся шубка и разлетевшиеся по плечам черные кудри.

— Ты из какой страны? — приступила к решительному допросу Полундра. — Сколько тебе лет? В каком классе? А учишься где? А здесь что делаешь? Почему одна ехала? Как это тебя родители только отпускают! Сама ж видишь, ты того… нестандартная, а долбецов всяческих куча ездит! Могли бы и взрослые скины попасться!

Тереза, слегка озадаченная бурным Юлькиным напором, все же рассказала, что она родилась в России, что отец у нее — русский, что мама давно умерла, что сама Тереза учится в школе иностранных языков и что отец ее отпускает куда угодно, потому что у нее красный пояс по капоэйре.

— Это что такое?! — поразилась Юлька.

— О-о, это бразильская борьба! — объяснила Тереза. И, увидев жгучий интерес в глазах ребят, принялась рассказывать о боевом искусстве черных рабов, вывезенных в Бразилию из Анголы.

— Понимаете, им на плантациях хозяева запрещали заниматься борьбой! Боялись, что они передушат охрану и убегут! И они маскировали капоэйру под танец! И получился такой микс танцевальных и боевых движений! Вы, если хотите, приезжайте к нам на Таганку, на спектакль, — сами все увидите! В следующую пятницу! Посмотрите и танцы, и капоэйру! Билеты уже проданы, но вы скажите, что по моему личному приглашению! Я буду в главной роли!

Парни и Полундра слушали с открытыми ртами. Юлька уже вовсю соображала, не пойти ли и ей заниматься капоэйрой и согласится ли на это дед, который все время бурчит, что у него растет не барышня, а морской пехотинец. На взгляд Полундры, оказаться морпехом было бы гораздо интереснее, чем расхаживать в кринолинах по балам, но дед и слышать ничего не хотел. Перекинувшись на мысли о своей горькой судьбине, Юлька не заметила, что Натэла с интересом смотрит на книгу, лежащую на коленях Терезы.

Это был разбухший фолиант толщиной в кирпич, заложенный посередине какой-то яркой бумажкой. На обложке позолоченными полустертыми буквами было выведено название на незнакомом языке. Натэла со значением взглянула на Белку. Та уважительно кивнула, покосилась на Батона и тихонько вздохнула.

— Ты любишь читать? — с уважением поинтересовалась Натэла, деликатно дождавшись паузы в разговоре о капоэйре. — Нравится или задали по программе?

— О, это для роли! — охотно пояснила Тереза. Увидев вытаращенные глаза ребят, слегка смутилась: — Мы ставим пьесу Жоржи Амаду на португальском языке. А в этой книге — сразу и Шекспир, и «Тереза Батиста» Амаду, и комедии Камоэнса — все на португальском!

— Так у вас театральная студия? — сразу оживилась Натэла — внучка и дочь профессиональных актрис. — Как работаете, по системе Станиславского?

Разговор переключился с капоэйры на театр, и Полундра вздохнула с облегчением: в светских беседах она была не сильна. Пользуясь тем, что Тереза на нее не смотрит, она яростно пнула ногой Батона. По Юлькиному мнению, задавать вопросы, восхищаться и вообще всячески проявлять внимание должен был именно он. Но Андрюха сидел набычившись, упрямо глядя в замерзшее окно, и на Юлькино пихание никак не отреагировал.