Константин Кирицэ - Рыцари с Черешневой улицы, или Замок девушки в белом Страница 34

— В самом деле, стоит ли еще этот дуб? — отозвалась Мария.

Виктор решил покончить со всеми раздумьями:

— Нет смысла терять время. Всем подготовиться для длительного похода. Сбор ровно в одиннадцать на вокзале.

Он нарочно говорил спокойно и уверенно. Но вопрос Дана не давал ему покоя. А вдруг в Шоймень нет кривого дуба? Что тогда?

…Траян хотел во что бы то ни стало пойти с Тиком на станцию. Оба они проснулись отдохнувшие, в прекрасном расположении духа. В беседке около дома мать Траяна собрала ребятам завтрак: дала каждому по большой порции творога со сметаной, рядом поставила тарелку с дымящейся мамалыгой. За едой Тик сказал приятелю, что должен идти на станцию встречать друзей, которые «обязательно приедут утренним поездом». Траян тут же предложил свои услуги. Неутомимый искатель тщетно пытался отказаться от этого великодушного, хотя и ненужного, свидетельства дружбы, но приятель его был человек упорный. На маленькую лесную станцию они отправились вместе. По дороге Траян, расстроенный и обиженный, признался Тику, что он тоже собирался пойти с ними на экскурсию, но мать и слышать об этом не пожелала.

— Видишь, какая она. Не злая, нет, а старается уберечь меня ото всего, даже от жуков. Отпускает меня с ребятами в поле, только если скажу, что с нами идет учитель или кто из взрослых. Все время врать надо. Отец — тот совсем другой. Но его дома почти не бывает… А захочет взять меня с собой в горы, мать — в крик…

Хотя Тик никоим образом не одобрял поведения матери Траяна, про себя он не мог не отметить, что, не пустив сына «на экскурсию», она сняла с его плеч тяжелый груз. Он решил утешить приятеля:

— Такие они, мамы наши… Бедные… их тоже можно понять. Нелегко им вырастить нас…

Но парнишка, носивший имя римского императора, не обратил внимания на его уговоры.

— Да! А тебя же пускают? Да еще одного. Если бы она мне больше доверяла…

Издали донеслось пыхтение паровоза. Они побежали и пришли на станцию одновременно с поездом. С открытых платформ и из единственного пассажирского вагона высыпали люди, их было немало, но среди них Тик так и не увидел своих товарищей.

— Не понимаю, почему они не приехали… — пожаловался Тик другу. — Или едут на попутке? Или другим поездом?

У человека в красной фуражке он спросил, когда ожидается следующий поезд, и получил ответ, что поезд прибудет «часам к четырем, если паровоз не закапризничает». Тик опечалился. Уверенность, что он немедленно отправится на поиски замка и девушки в белом на время вытеснила тяжкие мысли и предчувствия. А теперь они снова на него напустились…

— Чего ты скис? — спросил Траян. — Я еще вчера вечером знал, что они этим поездом не приедут. Пока дойдет телеграмма, пока все о ней узнают, соберутся в путь… Нужно время, и немалое. По-моему, они и завтра вряд ли прибудут.

— Не болтай! — рассердился Тик. — Обязательно приедут в четыре!

— Пойдем, я покажу тебе деревню. Тут такие места — ахнешь!

Тик поплелся за своим новым другом. Он ничего и не слышал из того, что говорил ему Траян.

Чем можно было объяснить задержку чирешаров, особенно теперь, когда, по его расчетам, должен был вернуться Виктор? Неужели именно Виктор воспротивился поездке? Неужели он решил, что все это обман? Нет, не может быть. Иначе кто-нибудь из ребят приехал бы сюда — выяснить на месте, как обстоят дела, и увезти его домой. Точно! Значит, чирешары опоздали к поезду либо готовятся для длительного похода… Другого объяснения быть не может. Не оставят же они его тут без ответа после стольких настойчивых телеграмм! Значит, они точно приедут послеобеденным поездом.

Маленький разведчик немного успокоился, просветлел лицом. Лишь теперь он заметил, что они дошли до околицы.

— Ты только погляди! — проговорил Траян. — Вся западная часть огорожена, словно стеной, высокими горами.

И действительно, на западе виднелась цепь высоких, диких, неприветливых гор. На фоне неба выделялось множество вершин. Казалось, это огромная пила с острыми зубьями. Одни голые вершины. От них по направлению к деревне спускались ответвления более низких гор, переходивших в обрывистые холмы, повторявшие очертания главной цепи.

— Эти горы словно мелкие, истертые зубы, — заметил Тик.

— А мы называем их «Гуртом». Они напоминают овечий гурт.

Паренек был прав: стоило прищурить слегка глаза, чтобы низкие горы и холмы начали походить на стадо овец, застывших вдали.

— А теперь пойдем, я покажу тебе самую большую редкость в нашей деревне, наш знаменитый памятник, — похвалился Траян.

И он повел за собой гостя к холму, стоявшему посреди села. На вершине его выделялась церковь странного вида.

— А что в ней особенного? — спросил Тик.

— А ты не видишь, как построена колокольня? Она ведь чуть скошена.

— Какая-то она кривая…

— Так у нас ее и зовут: «Кривая церковь». По преданию, ее поставили много сот лет тому назад по велению князя Василе Лупу. И еще говорят, что согласно воле господаря ее построили кривой.

— Почему? — удивился Тик. — Разве она не могла быть такой же, как все церкви?

— А ты послушай. По преданию, именно в том месте, где теперь церковь, стоял самый старый дуб во всей стране… стоял со времен царя Децебала. Дуб был такой старый, что согнулся даже. Его так и назвали — «кривой дуб», и все знали и повсюду говорили о нем. Со всех концов страны приходили люди поклониться ему. А однажды ночью якобы раздался страшный грохот, долетевший до всех краев нашей земли. Это рухнул дуб. И тогда князь повелел, чтобы на месте старого дуба построили церковь по его подобию. Дуб, говорят, был такой же высокий и кривой, как эта церковь.

— Бедный дуб! — грустно заметил Тик. — Только вряд ли он стоял тут со времен Децебала. Самому старому дубу в стране около восьми столетий. Столько же было, наверное, и тому дубу. А может, он и до тысячи дотянул, кто знает…

Они обошли старый, запущенный храм. Проникнуть в церковь они не могли — на дверях висел замок, священник открывал храм лишь по праздникам, — и потому ребята поднялись на колокольню. Затем Траян показал приятелю маленькую электростанцию.

— Ее построили за одно лето, когда сюда на каникулы приехали наши студенты. Они сами создали проект, сами обжигали кирпич, делали все необходимое… Посмотрел бы ты, что тут творилось!..

Потом он повел Тика в артельный сад. Перелезать через забор не понадобилось: тут работала тетка Траяна. Ребята вдоволь наелись фруктов, да так, что дома едва притронулись к обеду.

Когда Тик снова явился на станцию — на этот раз один, — поезда еще не было, но все предполагали, что минут через пять, не более, он должен прибыть.

Минуты текли мучительно медленно. Прошло, казалось, не пять, а все пятьдесят. Тик снова взглянул на горы.

Теперь они казались еще более грозными. Он подошел к крестьянину с рассеченной губой, яростно пыхтевшему трубкой, и спросил:

— Дед, как называются эти горы?

— Те самые, что за Гуртом?

— Да, те самые, похожие на зубья.

— Да как только их не называют… Старые люди называют их «Орлиными». А кто — «Голыми вершинами». Наши величают их «Великанами». А я — «Треклятыми». В книгах они обозначены «Ведром», или «Чашей», а может, еще как…

— А взобраться на них трудно?

— Уж не думаешь ли ты, паренек, что кто-нибудь из наших полезет на эту высоту? С той стороны через Бразь или мимо Крепости — и то их не осилишь. Дикие, треклятые горы. А те, что полезли, либо не воротились, либо искалечились на всю жизнь. Понапрасну торчат они тут, эти горы, да еще дожди, бывает, задерживают…

До слуха Тика донесся свисток, а вскоре и шум паровоза. Устало пыхтя, на пути показался маленький смельчак-паровозик. Мальчуган закрыл глаза и сосчитал до восьми. Открыв глаза, он увидел на противоположной стороне перрона…

И тут же пулей кинулся в объятия Марии.

— Противный! — встретила его сестра. — Не мог разве…

Но она и сама не знала, что он должен был сделать, и только стиснула его в объятиях. Потом курносый паренек оказался в объятиях других. Он и спросить не успел ни о чем Виктора, тот сам поспешил с вопросом:

— Тик, а не видел ли ты в деревне старый, кривой дуб?

— А на что он вам, этот дуб? — спросил мальчуган. — Он погиб еще при князе Василе Лупу.

— И ничего-ничего от него не осталось? — испуганно спросила Лучия.

— Вместо дуба построили церковь. Прямо на том же месте и тоже кривую. Вон она! На том холме посреди села. А на что вам дуб? Я-то думал, вы по мне соскучились… или…

Он вдруг увидел, как переменились в лице чирешары, как странно поглядели друг на друга. Что с ними?

— Урсу! — сказал Виктор. — Можно ставить палатки. Лучше всего подальше от села. А теперь, милый Тикуш, давай поговорим… Мы должны столько сказать друг другу…