Чёртов угол - Алексей Александрович Олейников Страница 4

разнообразных карт. Закачивал он карты по принципу «чтобы было», поэтому среди прочих у неё были историческая карта усадеб Подмосковья, геологических аномалий, дозиметрическая карта Московской области, карты генштаба Царской армии Российской империи и атлас обеспеченности сельского населения библиотеками и клубами от 1983 года. Но Варю это не волновало, она скрыла все ненужные слои и оставила обычную карту с треками маршрутов. Она была свободна в своих исследованиях, и руки чесались сделать какой-нибудь проект. Вот только хотелось бы с кем-то обсудить житие юного биолога. Но чат в телеграме «Жывотные», который кружковцы запустили в этом году, совсем заснул. Только Антон постил бесконечные цветочки и коровок на альпийских лугах, потому что уже третью неделю бродил с родителями по Кавказу где-то в районе Фишта. Вика ушла на дно где-то у бабушки в Ленинградской области, а Семён отвечал на её восхитительные лютики односложными «ага». Варя остро нуждалась в публике, потому что бабушка при рассказах о живой природе делала заинтересованное лицо и телевизор погромче, а с папой вообще разговаривать бессмысленно, если ты не оденешься в костюм переменной. Так что единственными невольными слушателями стали Никита с Вадиком. Это было не так уж плохо – оказалось, что она хорошо умеет объяснять, а парни слушали с редким для их возраста интересом.

– Вообще ты лучше, чем наша училка, – заметил Вадик после того, как Варя на пальцах растолковала ему про фотосинтез – не специально: «Привет, Вадик, какой чудесный день, давай расскажу тебе про хлоропласты и молекулы АТФ. И Аглаю веди сюда, ей полезно послушать», а так, к слову пришлось.

Так прошло полторы недели – Варя реализовывала свой открывшийся талант лектора и всё больше расширяла маршруты вокруг Спас-Салема. Она заглянула и на ферму (но быстро сбежала – любовь к живой природе была не так сильна, как запах навоза), уже несколько раз наведалась в ближний лес и внимательно исследовала одну из мелких речушек, прячущихся по оврагам меж полей. Там были рачки, мальки, а ещё мимо пробегала лиса, но Рыжик её спугнул.

Потом Варя на пруду нашла утку! И гнездо. И утят, совсем мелких, только-только вылупившихся. Они были смешные и пушистые. Варя тут же начала вести дневник наблюдений за уткой (кряква обыкновенная, если вам интересно). Вот из-за этой чёртовой утки она с парнями и поссорилась. И ведь показывала им это гнездо, и рассказывала, что птенцов надо беречь и не тревожить! А тут приходит и видит, что они набрали их в охапку и тащат куда-то. Да ещё улыбаются как идиоты. Поэтому она и схватила палку, чтобы научить их уважать личные границы крякв. Вот так ребята оказались там, где оказались: парни на дереве, а она – внизу.

Хотелось плакать. Почему у неё всё не как у людей? Что в школе, что тут, что этот чёртов кружок. Нигде ей места нет, никто её не понимает.

3. Перемирие, которое очень странно закончилось

– Варька, хорош уже! – заорал Никита. – Мы честно не хотели их трогать!

– Спасали мы их, дура! – добавил Вадик. – Там псина была!

Варя тяжело дышала, опустив руку с кирпичом. Рыжик лаял как подорванный, скакал и махал своими дурацкими ушами.

– Идите вы… идиоты, – устало сказала она.

– Не будешь больше кидаться? – Вадик опасливо высунул голову.

– Не буду. – Варя выкинула кирпич и села, обхватила колени. Рыжик замолк, подбежал и сунулся к лицу слюнявой мордой. Варя отпихнула его – отстань, мол, без тебя тошно. Она будто осыпалась внутрь себя. Опять накосячила, долбанутая Смирнова.

– Ну мы тогда слезаем, да?

Варя махнула рукой – делайте что хотите. Вадик осторожно полез вниз, а следом за ним и Никита.

Вдали послышался звук мотора. Где-то в полях пылил мотоцикл.

Вадик добрался до последней широкой ветки, зацепился руками и спрыгнул вниз. Подошёл (но не слишком близко) к Варе.

– Ну ты даёшь… – сказал он. – Из-за утят…

– Иди ты, дурак. – Варя отвернулась. Смотреть на него сил не было.

– Никитос, ты там как? – поднял голову Вадик. – Чё застрял?

– Нормально, – коротко ответил Никита. Он спускался медленно, нащупывая мысками сучья, и старался не смотреть вниз.

– А чего копаешься?

– Живот… болит, – выдохнул Никита. Ему и правда было хреново как никогда. И живот крутило, и всё тело ломило.

– Вот, застрял чего-то, – сочувственно сказал Вадик, поглядывая на Варю. Та коротко посмотрела наверх и отвернулась. Загнала, значит, на дерево и не смотрит. Понятно, куда им, с их рылом-то, к городским…

Никита обнял дерево, прижавшись щекой к шершавой коре. Руки била крупная дрожь. Мимо по своим делам бежал муравей – деловой и сосредоточенный. Ему бы кепарик, совсем серьёзный товарищ будет. Он бы точно не парился, что эта рыжая в сторону смотрит. Хотя, может, и хорошо, что в сторону, – не видит, как он тут раскорячился. Никита с тревогой понял, что с его телом и правда что-то не так. Он никогда не боялся высоты. Он сто раз залезал на эту иву. Так какого чёрта с ним сейчас случилось? Это из-за Смирновой? Как там говорила Варя: слово королевы для муравья закон? То есть не слово, а феромон королевы. Да какая она королева… какой он муравей… чего-то у него мысли путаются.

– Может, помочь? – встревожился Вадик.

– Да щас я… – Никита окончательно разозлился. И на себя, и на Варю, и на Вадика с его суетливыми вопросами. Он торопливо опустил ногу вниз, зацепился ею за сук… точно зацепился, вот, он его чувствует. Отпустил ветку и сполз вниз, обнимая ствол.

– Не туда… ногу не туда! – крикнул Вадик.

В глазах у Никиты потемнело, подкатила невыносимая тошнота – он разжал руки и упал спиной вниз, прямо на старое кострище, откуда Варя выковыривала кирпичи.

– Никита, ты как? Никита!

– Помер, что ли? (О, это Вадик, добрый мальчик.)

– Щас врежу, сам помрёшь!

(А это, понятно, Варя.)

Мальчик открыл глаза.

– Живой, – выдохнул Вадик.

– Что болит?! Руками пошевели! Ноги чувствуешь?! – Варя отодвинула его и склонилась над Никитой. – Корнеев!

– А, больно же! – заорал Никита. – Ты зачем меня за попу щипаешь?

– Проверяю чувствительность! А на этой ноге?

– Да больно же! Вадик, убери эту садистку!

– Дурак, я тебя спасаю!

– Я из-за тебя навернулся, дура!

– Не вставай, у тебя позвоночник может быть повреждён!

– Да в норме я! – Никита сел, судорожно ощупывая себя. Улетел он знатно, но вроде бы ничего не сломал. А вот дрожь и белые точки перед глазами никуда не пропали.

– У вас тут ритуальные убийства? Мы помешали?

Варя обернулась. И как они не