Леонид Пантелеев - Часы Страница 5

Решил Петька спрятать часы. Решил закопать их в землю, пока не подойдет время бежать. А бежать задумал в эту же ночь.

Лег Петька на живот, огляделся. Ребята в рюхи играют, попов каких-то бьют. Воспитатель сидит, книжку читает. Никто на Петьку не смотрит.

Вынул Петька часы. И вдруг любопытно стало. Захотелось взглянуть — какие они изнутри?

Крышку открыл, а под крышкой еще крышка. И на крышке две черных буквы: С.К. А под крышкой — стекло. И под стеклом — стрелки.

В черном кружочке секунды бегают. А часы и минуты идут незаметно: смотришь — на месте стоят, отвернешься — подвинулись. Семь часов без одной минуты на Петькиных часах.

Разгреб Петька щебень у самого забора, ямку глубокую до локтя вырыл. Защелкнул часы, плотно обвязал их тряпкой и сунул в ямку. Ямку закопал, рукой притоптал, щебнем засыпал. Чтоб место не забыть, прутик небольшой воткнул.

Потом улегся, положил голову на место, где клад закопал, — мечтать стал.

И все об одном: “Чухонку куплю. С барашком. Ножик куплю. Наган, может быть, куплю… Конфеток каких-нибудь с начинкой. Яблок…”

Опять замечтался Петька и снова грустить перестал.

Когда ребята с купания пришли и чай пить в столовой сели, Петька на одноглазого внимания не обращал, хотя тот и снова издеваться начал. Зато за Петьку чернявенький заступился.

— Брось, Пятаков, — сказал чернявенький. — Мало тебе досталось от новичка? Еще хочешь?

Притих Пятаков одноглазый.

После чая ребята все, и большие и маленькие, во дворе играли в лапту. И Петьке весело было. Играть не умел он, правда, а то сыграл бы для компании. Весело было Петьке. Когда стемнело совсем и звезды на небе зажглись, снова звонок зазвенел. Воспитатель встал и крикнул зычно:

— Спать, ребята!

Поплелись ребята в спальню.

Спальня огромная, полутемная. Стены белые, и на лампах молочные колпаки. И всюду кровати рядами стоят, как в больнице.

Чернявенький Петьке койку показал.

— Вот, — говорит, — тебе приготовлено, со мной рядом спать будешь.

Поглядел Петька, и даже страшно стало.

“Неужели, — думает, — мне спать здесь придется?”

На кровати простыночки разные, одеяло серое мохнатое, подушки чистые, полотенце в головах.

Разделся Петька, улегся как порядочный и в одеяло завернулся.

“Вот, — думает, — увидели бы меня кордонские ребята, каким я… Посмеялись бы… А между прочим, не плохо так поспать”.

Потом подумал Петька:

“Ночью непременно бежать надо”.

Но ночью не убежал Петька. Где там! Не до бегов было. Как заснул, так и проспал до утра. Шутка ли: утомился небось…

Дергает кто-то Петьку за ногу. Прячет Петька ногу под одеяло, брыкается… Но кто-то снова начинает тормошить его, кто-то дергает его за плечи. Поднимает Петька голову и видит сонными глазами: стоит у его койки Федор Иванович. Будит Федор Иванович Петьку. Лицо у Федора Иваныча серьезное, шевелит Федор Иваныч бровями.

А ребята спят еще. Храп веселый по спальне идет… Еще не совсем светло.

— Вставай, — говорит Федор Иваныч. — Так, — говорит. — Вставай, дело есть.

Проснулся Петька, голову поднял:

— Чего?

Говорит Федор Иваныч:

— Пришли за тобой из милиции.

Упала Петькина голова на подушку. Охнул Петька.

— Пришли, — говорит Федор Иваныч, — за тобой из милиции, по какому делу — неизвестно… Так… Вставай, одевайся.

Стал Петька одеваться. Руки у Петьки дрожат. Ноги дрожат. Ноги в штанины не попадают. Нехорошо Петьке.

“Зачем, — думает, — из милиции пришли?.. Неладное что-то”.

Оделся Петька, пошел за Федором Иванычем.

Приходит и видит: сидит в конторе милиционер. Пожилой. Усатый. С папкой под мышкой.

Встал милиционер и спрашивает:

— Этот?

— Этот, — отвечает Федор Иваныч.

— Ну, так разрешите забрать его, — говорит милиционер. — Идем, гражданин.

Пошли. Не понимает Петька — куда и зачем. А милиционер, хоть и старый, а идет быстро. Петьку еще подгоняет.

— Живей, — говорит.

Хочет Петька спросить, за каким делом его в милицию вызывают. Хочет спросить и не смеет. Очень уж серьезен старик. Осмелился все-таки Петька, спросил:

— Зачем, — говорит, — ведете вы меня, извиняюсь?

Отвечает милиционер:

— Сам знаешь.

Сухо отвечает, по-казенному.

Очень быстро до базара дошли. Петька по старой привычке в самую толпу хотел нырнуть, — схватил его милицейский за плечи.

— Куда? — говорит. — Куда бежишь?.. Стороной обойдем, не рыпайся.

Стороной обошли, в пикет попали.

Ввел милиционер Петьку в пикет, в комнату начальника. Начальник за столом сидит, курит, кольчики пускает. С начальником гражданин сидит — немолодой уж, красноносый. Смотрит Петька в лицо гражданина и вспоминает: что-то в лице гражданина знакомое…

“Не тот ли, — думает, — у которого я на прошлой неделе банку варенья украл? Или тот, у которого уздечку намеднись тиснул?.. Нет, не тот”.

И вдруг взглянул Петька повнимательнее на нос гражданина и сразу вспомнил:

“Так это ж часики… Это ж пьяный который…”

Он самый. И нос тот же, и глаз косоватый; только усы не трясутся: уныло висят усы, книзу висят.

Говорит начальник такие слова:

— Отвечай, — говорит, — по чистой совести. Украл ты или нет часы у гражданина Кудеяра?

Передернуло Петьку, однако сдержался и виду не подал.

— У какого Кудеяра? — спрашивает.

— У Семен Семеныча Кудеяра. Вот у этого самого гражданина.

Поглядел Петька на гражданина, головой покачал.

— Первый раз вижу.

— Не ври, — сказал начальник. — Врешь ведь. Второй раз видишь.

— Ей-богу, первый.

Говорит начальник, как будто читает:

— Гражданин Семен Семенович Кудеяр заявляет о пропаже золотых часов, которые были похищены у него в камере номер три нашего пикета. Правда?

— “Правда”! Какая правда?

— Такая. Гражданин Кудеяр, узнаете вы этого малого?

— Узнаю, — отвечает усатый.

И таким ужасно пискливым голосом отвечает. Вчера басом орал, а сегодня пищит, как птенчик.

— Узнаю, — пищит. — Он самый…

— Ну так как же? — спрашивает у Петьки начальник. — Отдашь ты часы или нет?

— Какие часы?

— Такие! — рассердился начальник. — Такие! Отдашь или нет?

Рассердился и Петька.

— Откуда, — говорит, — я вам возьму часы? Не видел я никаких часов и видеть не желаю. Нет у меня ваших часов.

Усмехнулся начальник и говорит:

— Посмотрим, — говорит. Стукнул кулаком по столу. — Эй, — кричит, — товарищ Ткаченко!

Открывается дверь, и входит Петькин знакомый — кучерявый милиционер.

— Слушаю, — говорит. — Зачем звали?

— Затем, — говорит. — Обыщи с ног до головы этого типа. Отыщи часы.

— Ой! — говорит кучерявый. — Так этот же тип — мой старый знакомый. Я его вчерась в приют Клары Цеткин провожал. Прямо скажу — сознательный тип. Честный! Но если приказываете обыщу, труда не представляет. Можно.

Наседает кучерявый на Петьку. Но на этот раз ничуть не боится Петька. Смешно Петьке. Ломается еще даже.

— Нет, — говорит. — Оставьте, пожалуйста. Обыскивать я себя не дам. Права не имеете.

И нарочно за карман хватается.

Закричал тут начальник:

— Так?!

И пискливо закричал гражданин Кудеяр.

— Боится! — закричал. — Ей-богу, боится! Обыщите его, люди добрые! Отыщите часы мои…

Вскочил тут начальник. Схватил Петьку за руки повыше локтей, крепко схватил, не вырваться Петьке.

— Обыскивай, Ткаченко! — кричит.

Стал кучерявый Петьку обыскивать, стал за карманы хвататься, в карманы залез, за пазухой пошарил — нет часов.

— Нету, — говорит кучерявый.

Опешил начальник.

— Как же так? — спрашивает. — А?.. Может, вы сочиняете, гражданин Кудеяр?

— Конечно! — закричал Петька. — Конечно, сочиняет. Никаких у него часов не было. И быть не могло…

— Нет, — говорит Кудеяр. И чуть не плачет. — Нет, — говорит. — Не вру. Были у меня часы с серебряной цепочкой. Ей-богу, были… Вот и цепочка даже осталась. Глядите…

Вынул усатый цепочку, поболтал перед всеми. Видят все: правда, цепочка. И разные штучки болтаются, брелоки подвесные бренчат. Слоники разные, лошадки, подковки и между всем — зеленый камень-самоцвет в виде груши.

— Странно, — говорит начальник. — Ей-богу, думаю я, что вы заливаете. При чем тут цепочка?

— При чем? — говорит. — При том. На цепочке часы висели. А кто их взял? Он взял. Он…

И в Петьку — пальцем.

Засмеялся Петька.

— Ну и чепуха, — говорит. — Как же я мог взять у тебя часы, когда сидел я на замке в одиночной камере? Сидел я совершенно один.

— Правильно, — говорит начальник. — Это, — говорит, — очень подозрительно. Вас, — говорит, — гражданин Кудеяр, за клевету можно привлечь. А? Что вы на это думаете?

Заплакал тут гражданин Кудеяр. Потекли горячие слезы из его косоватых глаз.

— Бог с вами, — говорит. — Но только погибли мои часы безвозвратно. Но не хочу я по уголовным законам судиться и лучше уйду.