Эрнест Cетон-Томпсон - Рольф в лесах Страница 50

Более того, в ближайшей же чаще Скукум догнал лису, свирепо её встряхнул, приволок к ним и положил у ног Куонеба. Впрочем, великолепие этой победы несколько померкло, когда при ближайшем рассмотрении выяснилось, что лисица доживала свои последние дни. В неосторожную минуту она попыталась схватить дикобраза и жестоко за это поплатилась. Её пасть, губы, морда, шея и ноги щетинились иглами. Она совсем исхудала, и Скукум избавил её от лишних мук.

Но затем при очередном обходе ловушек случилось событие поважнее. Как-то в январе, когда они по глубокому снегу направлялись к реке Ракетт и остановились переночевать в поставленной на полпути хижинке, в сумерках их удивил вызывающий лай Скукума, на который отозвался человеческий голос, а затем они увидели невысокого черноусого мужчину. Он дружески поднял руку, и они пригласили его войти.

Выяснилось, что он француз из Лаколя и несколько лет добывал пушнину в этих местах. Надвигающаяся война между Канадой и Штатами напугала его товарищей, и на этот раз он отправился сюда один — предприятие всегда опасное. Мехов он успел добыть порядочно, и отличных, но упал на льду, расшибся и совсем обессилел. На лыжах ходить ещё может, но вот тюк поднять мочи не хватает, а на себе тащить — так и подавно. Он уже давно знал, что южнее у него появились соседи, а теперь вот увидел дым костра и пришёл спросить, не купят ли они его пушнину.

Куонеб покачал головой, но Рольф сказал:

— Мы придём посмотреть её.

Утром они за два часа добрались до хижины француза. Он разложил перед ними меха: несколько выдр, много соболей, рыси, тридцать с лишним бобров — и всё за двести долларов. В Лайонс-Фолс за такие шкуры можно получить вдвое больше. Рольф понял, что сделка обещает быть выгодной, и шепнул Куонебу:

— Мы за них четыреста выручим. Как по-твоему?

— Ак! Ты — Нибовака, — последовал невозмутимый ответ.

— Мы согласны, но только надо договориться об уплате. С собой у меня денег нет, а в хижине только-только двести долларов наберётся.

— Табак и припасы у вас есть?

— Да, много.

— Ты можешь их сюда принести? Так?

Рольф помолчал, глядя в пол, потом посмотрел французу прямо в глаза:

— А ты согласишься, чтобы я взял половину шкур с собой сейчас? Когда я вернусь с деньгами, заберу остальное.

Француз ответил ему недоуменным взглядом, но потом воскликнул:

— Рагbleu![15] У тебя хорошее лицо. Бери их. По-моему, ты парень честный.

И Рольф забрал с собой половину мехов, а через четыре дня вернулся и отдал обрадованному французу сто пятьдесят долларов, полученные от Ван Кортленда, и ещё мелкие бумажки, всего сто девяносто пять долларов, а остальное возместил табаком, чаем и другими припасами, сколько попросил француз, который оказался очень приятным человеком. Они с Рольфом прониклись взаимной симпатией и, пожимая друг другу руки на прощание, оба выразили надежду на скорую и более счастливую встречу.

Франсуа Лаколь повернулся и, стиснув зубы, зашагал по снегу домой — пройти ему предстояло без малого сто миль, — а Рольф направился на юг, к хижине, с выгодно приобретёнными мехами, которые, как показало будущее, не только в некотором отношении определили его дальнейшую жизнь, но в одном случае, пусть косвенно, спасли её.

68. Война

Кончился 1812 год. В разгар лета президент Мэдисон объявил войну Великобритании, не желая долее мириться с высокомерным попранием достоинства молодой нации и прав её граждан. Но и сам он был не очень хорошим главой для воюющей страны, и советники его окружали не очень хорошие, а потому его маленькая героическая армия под командованием не очень хороших генералов терпела одно поражение за другим.

Потеря форта Макино, Чикаго, Детройта, Бранстауна и полный разгром американских войск под Куинстауном далеко не искупались победой при Ниагаре и успешной обороной Огденсбурга.

Рольф и Куонеб приехали в Олбени, как обещали, но покинули столицу штата не с четырьмя молодыми любителями охоты, пожелавшими пожить первобытной жизнью, но разведчиками американской армии. И первым их поручением было доставить депеши в Платсберг.

На лёгком надёжном каноэ, почти без припасов, они добрались до Тайкондероги за два дня и там возобновили знакомство с генералом Хэмптоном, который проводил дни в бестолковых хлопотах и заставлял своих солдат возводить бесполезные земляные укрепления, точно в ожидании жестокой осады. Он вызвал Рольфа к себе и вручил ему свои депеши для полковника Пайка в Платсберге. Рольф взял бумаги, выслушал, куда обязан их доставить, и тут же совершил непростительную ошибку.

— Простите, сэр, — начал он, — но если я встречу…

— Молодой человек! — сурово оборвал его генерал. — Я не желаю слушать ваши «если» и «но». Вам отдан приказ отправляться. А всякие «но» и «если» — это ваше дело. За то вы и получаете плату!

Рольф поклонился и вышел, щёки у него горели. С какой, собственно, стати генерал его так распек? Но потом он успокоился и навсегда запомнил этот урок, особенно после того, как услышал от Сая Силванна следующее истолкование: «На почтовом тракте и глупый мерин с пути не собьётся, но только человек с головой вовремя на гору полезет, в реке поплывёт, на лодке переправится, кувырком скатится, пробежит, спрячется, напролом пойдёт, замок взломает, окольный путь выберет вместо прямого, улепетнет, коли понадобится, в драку вступит, ежели нужно, — и всё за один-единый денёк!»

Рольф отправился дальше на север с хвастливыми (или, как считал сам генерал, обнадёживающими) заверениями Хэмптона, что он сотрёт в порошок любого врага, который посмеет осквернить воды озера Шамплейн своим присутствием.

Вот тогда-то Рольф и услышал от Куонеба подробности о его поездке на реку Сент-Риджис. Выяснилось, что радость от встречи с горсткой соплеменников и возможности поговорить на родном языке была омрачена соседством большого числа его исконных врагов, мохоков. Разговоры шли о том, что вот-вот начнётся война между англичанами и янки. Мохоки объявили, что намерены сражаться за англичан, и это послужило достаточной причиной, чтобы Куонеб, синава, остался на стороне американцев. Сент-Риджис он покинул с твёрдым намерением больше туда не возвращаться.

В Платсберге Рольф и Куонеб встретились ещё с одним знакомым по Олбени — генералом Уилкинсоном, который вручил им депеши для доставки в столицу штата, куда они и вернулись, потратив на всё путешествие восемь дней.

До конца 1812 года Рольф только и делал, что возил депеши по озеру Шамплейн то туда, то сюда. И в 1813 году американцами продолжали командовать генералы Уилкинсон и Хэмптон, чья полная непригодность с каждым днём становилась всё более очевидной.

Рольфу исполнилось восемнадцать. Росту в нём теперь было шесть с лишним футов, и он успел заслужить репутацию опытного разведчика и курьера.

В январе он доставил письма генерала Хэмптона из Тайкондероги в Сакетс-Харбор и вернулся через восемь дней, проделав без малого трёхсотмильный путь, чем и прославился. Но вести он доставил самые печальные: подробности полного поражения и взятия в плен американской армии при Френчтауне. Не успел он передохнуть, как его послали на лыжах в Огденсберг с ободряющим письмом. Однако морозы заметно усилились, и ночевать в снегу, завернувшись в одно одеяло, становилось опасно, а потому Летучий Киттеринг, как его прозвали, взял с собой сани и добился, чтобы с ним отправили Куонеба. Скукума передали в надёжные руки. Увязав на санях одеяла, сковороды, кружки, съестные припасы, ружья и депеши, они вышли из Тайкондероги 18 февраля 1813 года и повернули на северо-запад, полагаясь главным образом на компас. Свирепые порывы ветра швыряли им в лицо колючий снег, но они всё-таки прошли за первый день тридцать миль. К ночи, однако, разыгрался настоящий буран, в воздухе неслись вихри колючих снежных хлопьев. Утром они еле выбрались из сугробов, которые намело вокруг, хотя на ночлег они устроились в густой чаще. Поглядывая на компас, разведчики снова пустились в путь, но бешеная пляска снега слепила их, они спотыкались, еле брели и почти не продвигались вперёд. Один тащил сани, другой протаптывал дорогу. Часа через три, сменяя Куонеба, Рольф заметил на носу и щеке своего друга большое серое пятно.

— Куонеб, ты отморозил щёку! — воскликнул он.

— Ты тоже, — ответил индеец.

Тут они свернули в ложбину, которая привела их в ельник, где они устроили привал, справились с компасом и убедились, что он сильно разошёлся с ними в определении правильного направления. Бороться с бураном было явно бессмысленно. Растерев лицо сухим снегом, они устроились у костра.

Ни один хороший разведчик нарочно трудностей не ищет, избегая ненужной траты сил, приберегая их на случай необходимости. Убедившись, что им оставаться в ельнике не меньше суток, Куонеб с Рольфом постарались устроиться как можно удобнее. Лыжами они выкопали в сугробе круг шагов десять в поперечнике, насыпав по краю снежный вал общей высотой футов в пять. Затем они нарубили побольше мелких ёлок и уложили их между стволами деревьев у края кольца, так что их убежище окружили стены густого лапника высотой в десять футов, почти сходившиеся вверху и разделённые какими-то пятью футами. Сухих еловых поленьев у них было хоть отбавляй, и, расположившись на пышном ложе из веток бальзамической пихты, укутанные в одеяла, они чувствовали себя как нельзя лучше. Куонеб мирно курил, Рольф зашивал прореху в меховой куртке, посвистывал ветер, и в потрескивание горящих полешек то и дело вплеталось шипение ледяных игл, которые он швырял на раскалённые угли. Эту однообразную, убаюкивающую мелодию вдруг нарушил хруст снега под чьей-то ногой. Рольф потянулся за ружьём, еловая стена затряслась, и на них скатился снежный ком, который тут же превратился в Скукума, и пёсик хвостом, лапами и всем телом принялся выражать восторг от воссоединения с ними. Они оставили его в надёжных руках, но согласия у него не спросили. Задавать вопрос: «Что же нам с ним теперь делать?» — было бессмысленно. Скукум всё решил за них, а каким образом — этого он так никогда и не объяснил.