Евгений Титаренко - Открытия, войны, странствия адмирал-генералиссимуса и его начальника штаба на воде, на земле и под землей Страница 54

Но веревка на поясе все же успокаивала, и Никита взобрался быстрей Петьки.

Из глубины пещеры тянуло холодом. Оделись, зажгли фонарь. И первое ответвление справа обнаружили через несколько шагов.

Под землей существовали свои реки, свои ручьи. И в глиняную реку, по которой они шли, впадал справа широкий глиняный ручей.

Сомнений почти не оставалось: путешественники находились в Черной, или, по-деревенскому, Змеиной, пещере.

— Первый… — одними губами сосчитал Никита.

Не пригибаясь и держа фонарь над головой, пошли дальше. Петька зачем-то сжимал в руке дротик. Все же отсюда, по преданиям, вылетал змей — может, какая-нибудь диковинная птица…

И только он подумал об этом, впереди ухнуло, Петька взмахнул дротиком, и с оглушительным шумом, будто черная молния, над их головами пронеслось что-то живое, зеленоглазое. Пригнувшись, друзья успели проводить это что-то на выход.

К счастью, Никита в растерянности не опустил фонаря, и, сколь ни громадным показалось обоим пролетевшее мимо существо, Никита громко выдохнул:

— Орел!

И опять, как у костра, оба похохотали немного.

Валентина Сергеевна говорила, что орлы встречаются на Урале, а все не верилось. Вот он, пожалуйста.

Успокоились, наверстывая время, пошли быстрее.

— Второй… — уже не останавливаясь, отсчитал Никита. Ручей слева прошли без внимания.

— Третий…

— Четвертый…

Путешественники остановились.

Помедлили в молчании.

Петька взял у Никиты фонарь и, как уговаривались, шагнул в боковой ход первым.

А основная пещера, неведомо куда, тянулась дальше.

По «ручью» идти рядом нельзя было. Шли друг за другом, все внимание приковав к левой стенке.

Заметили справа уже три щели, а слева все ничего не было. Сколько времени могло бы понадобиться, если бы изучить все эти хитросплетения природы? Настоящий лабиринт… Где-то сообщающийся своими ходами, где-то переплетающийся.

Ни звука, ни шороха впереди.

Наконец, делая два быстрых шага вперед, Петька воскликнул:

— Есть!

И показал Никите на узкую щель влево, словно Никита не видел ее сам.

Опять постояли, отдышались немного.

Дальше глиняный «ручей» поднимался немножко вверх, как бы в гору.

— Кислорода вроде не хватает? — спросил Петька.

Никита кивнул. Показал на фонарь.

Огонек его стал тускнеть. Петька прибавил фитиль.

Двинулись дальше.

И уже без слов, молча остановились перед вторым поворотом налево. С удивлением заметили лужицу. Все правильно. Страница двести восемьдесят третья исчерпала себя: «…второй поворот налево, через родник». Он бил, вернее, пузырился откуда-то снизу, из-под земли, и неведомо куда исчезал. Никита попробовал воду на вкус. Сплюнул.

— Горькая.

Петька тоже попробовал. Тоже сплюнул. Перед ними крошечными пузырьками шелестела еще одна загадка природы. Может быть, Валентина Сергеевна скажет, откуда берется и куда исчезает эта горькая вода.

Никита надорвал подкладку телогрейки, извлек сложенную в комочек копию схемы, что была нарисована на странице сто шестидесятой, развернул ее.

Петька отдал Никите дротик, взял себе схему.

Пришлось наклониться, чтобы войти в новый коридор, переступив горькую лужицу.

Медленно, шаг за шагом, оглядывая стены, двинулись вперед.

Отметили щель слева, оправа… Опять слева.

Решительно свернули в новый правый коридорчик.

Снова был узенький глиняный «ручеек» слева и невысокий — опять справа.

Петька проглотил слюну.

Они были где-то рядом с целью.

Темнота окружала их за пятном неуверенного света «молнии». И вдруг погасни фонарь или вырони Петька схему — им бы не найти дорогу обратно. Разве что Никита своей головой восстановит маршрут по памяти…

Полезли на четвереньках.

Коридорчик этот был изогнутым почти точно по схеме: он все время забирал немножко влево.

Петька ждал нового коридора влево, как по схеме, но чуть не ткнулся носом в глиняную яму. Поднял голову и увидел над собой уходящую вверх пустоту.

Никита тоже поднял голову.

Сели, приоткрыв рты и глядя то друг на друга, то дальше по коридорчику, то вверх, на узкий колодец, ведущий неведомо куда, то на яму под ним.

— Водопад, — подытожил свои наблюдения Никита.

Да, если поверить, что весь этот подземный лабиринт создали грунтовые воды или какие-то другие, доисторические, рожденные недрами земли жидкости, то здесь было что-то вроде водопада, который со временем выдолбил в камне круглую, глубокую яму, впоследствии наполовину заполненную глиной.

Петька отдал Никите схему, сам сползал метров на двадцать вперед, никаких новых коридоров не обнаружил. Никита еще раз вгляделся в крутой левый поворот на схеме, еще раз глянул вверх, сказал:

— Лезем.

Тайник француза Мусю

Петька посветил в ствол шахты. Неизвестно, что ждало их выше, но у начала ствола было достаточно много каменистых уступов, чтобы опираться о них ногами.

— Лезу, — сказал Петька.

— Я тоже, — не захотел отставать Никита.

Петька сунул за пояс штык, перекинул через плечо веревку.

Никита взял в карман огарок свечи.

Мешки, луки и стрелы решили оставить внизу.

Путешественники были где-то в самом центре горы. И достаточно было чуточку подсесть породе над одним из подземных коридоров — они остались бы в центре горы навсегда. Но думать об этом было некогда.

Петька скрылся в черной дыре ствола. Фонарь в его руке едва виднелся. Никита зажег свечу и полез следом.

Ровный ствол нигде не сужался, не расширялся. Путешественники тщательно проглядывали стены и взбирались уже так долго, что казалось, мешки их остались где-то в бездонной пропасти.

Петька расцарапал руку, оберегая фонарь от ударов о камень. Никита ожег ладонь.

Обоим думалось уже, что шахте не будет конца, когда Никита услышал невнятный, но радостный Петькин возглас, и пятно фонаря над головой Никиты исчезло.

Никита поспешил следом и тут же чуть не поплатился за свою торопливость. Ноги его поскользнулись, и он повис, держась одними руками. Даже вскрикнуть не успел. Чувствуя, как немеют постепенно соскальзывающие руки, он, только снова опершись ногами о стены шахты, понял, что не догадался выпустить из онемевших пальцев свечу и потому держался вполсилы.

Петька, выглядывая в черноту ствола, ждал его. Он сидел на довольно просторной площадке у начала нового горизонтального коридора. Никита тяжело дышал рядом.

А Петька уже осматривал стены.

Натура человека загадочна. Еще час назад они твердо верили, что их ждут сокровища, теперь же, у самой цели, ибо крестик на схеме был именно здесь — у конца ствола, на горизонтальной площадке, теперь обоих встревожило боязливое сомнение, что либо они напутали что-нибудь, либо вообще ничего здесь нет.

Петька пробовал ковырять штыком зацементовавшуюся глину под ногами, но дно глиняного потока было ровным, сплошным.

Никита удалился метра на два в глубь коридора и шепотом позвал:

— Сюда!..

Петька мигом очутился возле него.

Никита нашел в стене камень с неровными краями, вокруг которого была едва приметная щель, и пытался ногтями вывалить его из стены.

Петька ударом в стену загнал кончик штыка между стеной и камнем. Осторожно навалился на штык, чтобы тот не выскочил из щели. Камень дрогнул и подался на какой-нибудь миллиметр вперед.

Этого движения можно было бы и не заметить, но теперь кончик штыка уже свободно вошел в щель. И каменная плита, примерно квадратная по размерам: сантиметров шестьдесят в длину и сантиметров шестьдесят в ширину, — опять на миллиметр подалась вперед.

Плита рухнула, и друзья, чтобы уберечь ноги, отлетели в стороны и некоторое время сидели, опершись руками о глину за спиной и глядя друг на друга, как бы отдыхая и как бы оттягивая секунды, когда надо будет увериться в правоте или бессмысленности поиска.

Разом приблизились к открывшейся перед ними выемке в стене и в свете фонаря не сразу поняли, что перед самыми их носами из тайника выступает ровная стенка железного ящика, наподобие того сейфа, что стоит у ног кассирши на полу в курдюковской сберкассе.

В четыре руки, уже задыхаясь от усталости, выдвинули его из тайника.

Ящик был до того тяжелым, что, когда за две неудобные ручки опустили его на глинистый пол, — оба обессилели.

Может, на свободе он показался бы и легче, но здесь, когда приходилось работать согнувшись, любой вес казался вдвое тяжелее.

Потом стали ощупывать ящик со всех сторон. Пробовали открыть крышку, но плотная, проржавевшая на линии соприкосновения с ящиком крышка не поддавалась никаким усилиям. Да и сама линия-то угадывалась с трудом.