Яник Городецкий - Оранжевое лето Страница 57

— Как? Я же не удержусь, если не буду на дорогу смотреть.

— А ты попробуй!

Я крепко сжал руку на руле и побежал вперед. Эван заметно занервничал. Ну теперь-то у него все должно было получиться…

Я разогнался так, чтобы велосипед мог ехать по инерции достаточно долго, и выпустил руль.

— Давай! Крути эти самые… Да вперед же, смотри вперед! И руль! Руль, Эван, руль! Выпрями…

Поздно. Руль вильнул в сторону. Эван вскрикнул и в мгновение оказался на асфальте, придавленный тяжелой рамой. Он закричал от боли, внезапной вспышкой потрясшей его тело. Я напрягся, вытянувшись в струнку и подавшись вперед к Эвану. Мальчик скорчился на асфальте. Лин оказалась с ним рядом в ту же секунду. Мертвенно-бледный Дэм прибежал за ней. Я не мог ни пошевелиться, ни моргнуть.

— Больно, — пробормотал мальчик сквозь рыдания. — Нога…

Нога у него опухла почти сразу же и стала болезненно зеленоватой. Лин осторожно подняла велосипед и, не прикасаясь к перелому, попыталась рассмотреть его. Мальчик плакал и не давал ей не то что дотронуться — даже подойти близко. Он что-то говорил девушке, а я не слышал. У меня кровь стучала в ушах, и я ничего не слышал. Я не знал, как можно мне наказать себя за это.

— Итан! — услышал я. Лин, не решаясь поднять сына с земли, смотрела на меня. — Итан, да опомнись же наконец! Машина… Нам нужна машина. Или такси! Итан, ну соображай скорей! У тебя есть машина? У Шона? У кого угодно…

Машина… Или такси… Я обезумел от страха, боли за мальчика и собственной вины. Соображать сейчас мне было трудно.

— Возьмем наш джип! — резко крикнул Дэм. — Итан, пошли! Ты поведешь!

Крик Дэма сделал невозможное. Я пришел в себя, подскочил к Лин и нерешительно посмотрел на нее.

— Я… возьму его?

— Я возьму, — сказала девушка, но я ее опередил. Эван застонал, когда я поднял его и прижал к груди. Я видел, что Лин хочет забрать сына, но, посмотрев вдруг на меня, она передумала. Нужно было торопиться…

Не помню, шел я или бежал. Не помню, чтобы бежали Лин и Дэм рядом. Я отдавал себе отчет в том, что бегу к дому Дэмиэна, но где-то очень глубоко в душе. Мальчик трясся у меня на руках, и с каждым его всхлипом готов был заплакать и я. Я выбежал к дороге и выскочил несущимся навстречу автомобилям, даже не подумав о том, что делаю. Один из них едва успел затормозить. Я шарахнулся в сторону. Эван вскрикнул от резкой боли.

— Конченый ублюдок! — заорал хмурый мужчина в кепке, высунувшийся из окна машины. — Жить надоело?!

Он грязно выругался, а Дэмиэн неожиданно дернул дверь автомобиля на себя.

— Это чего еще? — мужчина даже не поверил наглости Дэма. Мальчишка достал из кармана деньги и отдал ему.

— Отвези их в больницу, пожалуйста, скорей! — не то попросил, не то скомандовал он. Водитель растерялся на секунду, а Дэм повернулся к нам. — Поезжайте… Итан! Лин! Да что вы стоите, как дураки?

Все произошло так быстро, что мне показалось — одновременно. Я стоял действительно как дурак, а Лин первая сообразила, что только что сделал Дэмиэн. Она открыла дверь сзади, чтобы туда сел я с Эваном на руках, и сама села рядом с тем мужиком в кепке. Дэм остался стоять на дороге, держа велосипед за руль.

— А ты? — глупо спросил я, обернувшись к мальчику.

— Отвезу велик, — объяснил он. А я проклял себя за идею с велосипедом.

— Эван, ну как? Терпимо? — Лин посмотрела на сына и нагнулась над ним через спинку кресла. Я не решался посмотреть на нее: не хватало смелости.

Эван не ответил. Ему было так больно, что не хотелось вообще шевелиться и разговаривать. А шофер оказался понятливым — он резко нажал на газ и помчался в сторону больницы. Я мысленно умолял его, не снижая скорости, вести поаккуратней: каждая кочка была для Эвана испытанием. Он сжимал зубы, цеплялся в мою толстовку и жмурился от боли. Я гладил его по спутанным темным волосам. Никакого облегчения я ему принести не мог, но руки сами тянулись к густым волосам мальчика, скорченного от боли у меня на коленях.

— Прости меня, Эван, прости, — шептал я. — Прости, мне так жаль, я болван… Я очень хочу, чтобы тебе не было сейчас больно, очень, очень хочу. Сейчас тебе будет легче. Мы уже почти приехали… Наверное…

Лин заглянула в окно.

— Скоро уже… Эван, все почти. Держись, ты же сильный…

— Как Александр Суворов? — прошептал Эван сквозь зубы.

— Куда круче…

В салоне громко играла музыка. Какая-то старая, очень знакомая громкая музыка, режущая нам с Лин нервы, как сталь. Никто из нас не попросил убавить звук. Не до того было.

Я ненавидел и истязал себя в эти минуты больше, чем когда-либо. Все снова случилось по моей вине. Я вечно несу людям одни несчастья. Ну почему? Почему так?

Я ладонью обхватил подбородок и отрешенно посмотрел в пустоту. Я и чувствовал себя совершенно пустым. Музыка эхом отдавалась в голове, в которой не было ни одной мысли, кроме грязных однообразных ругательств. Если бы не Эван, крепко сжимающий побелевшими пальцами толстовку и прерывистыми всхлипами возвращающий меня к реальности, я бы вообще подумал, что вокруг ничего нет.

— Все будет нормально, — услышал я и не понял, кому из нас были адресованы эти слова. Вероятно, обоим…

Мне показалось, мы ехали несколько часов. Оказалось — шесть минут. Всего за шесть минут, минуя дорожные посты на бешеной скорости, нас домчал мужчина в темной кепке к больнице.

— Спасибо большое, — сказала ему девушка и забрала у меня Эвана. Он уже не плакал, только вздрагивал иногда.

Я не вышел за ней. Так и остался сидеть в машине, подперев лоб кулаком.

— Что вы с ним сделали? — спросил мужчина. Наверное, он спросил даже не из любопытства и вообще без всяких задних мыслей, но точная формулировка царапнула меня. Верно… Что я с ним сделал?

— Я велосипед уронил, — сказал я. Маловероятно, что водителю это было действительно интересно. Но я не хотел выкручиваться и говорить неправду. — Я самый жалкий ублюдок на этом свете, — сказал я, забыв, что именно так меня и назвал недавно шофер.

— Да ну, — отмахнулся он и убавил музыку. — Все с ним будет отлично…

Водитель помолчал недолго, даже не напоминая мне, что я сижу у него в автомобиле, а потом спросил:

— Сын, что ли?

Я зачем-то кивнул и поспешил убраться из салона. Я еле доплелся до скамейки у крыльца больницы и рухнул на нее. Голову я уткнул в ладони и просидел так, по-моему, целую вечность.

Нужно было уйти. Уйти прямо сейчас… Или нет. Дождаться Лин, попробовать извиниться и вот тогда уйти.

Я решил так и замер в напряженном ожидании. Я так и не выпрямился и продолжал сидеть, сгорбившись и уткнувшись в асфальт. Скорченный Эван не выходил из головы. Я поклялся, что это будет моей последней ошибкой.

Когда девушка неслышно подошла ко мне и тронула меня за плечо, я резко вскинул голову. Я испугался — совсем не ожидал этого. У нее был очень усталый и расстроенный вид. Ясное дело, из-за меня. Сам-то я, наверное, выглядел не лучше.

И все равно, лихорадочно подыскивая нужные слова, особенно теперь, твердо решив для себя, что разговариваю с Лин в последний раз, я не мог не думать, какая она красивая. Да и… не в этом ведь дело было. Я даже почти улыбнулся, но в последний момент не посмел.

— Лин, — начал я, вскочив со скамейки, и замолчал. Голос у меня сорвался. И потом — я не знал, что сказать. — Как Эван?

— Спит, — сказала девушка, и на ее измотанном лице появилась грустная улыбка. — Да сядь, чего ты вскочил… Нормально все. Это даже не перелом, трещина. Неудачно, конечно. Но ничего… Все уже хорошо. Он уснул.

Лин замолчала на секунду и внимательно посмотрела на меня. Я хотел извиниться, но девушка не дала мне начать.

— Итан… Можно я тебя попрошу об одной вещи?

— О чем угодно, — выпалил я и, отвернувшись на девяносто градусов влево, добавил: — если не боишься.

— Ты очень устал?

— Да нет… Лин, прости меня, я не знал, что все так выйдет, я не хотел. Я больше всего не хотел, чтобы так…

— Зачем ты извиняешься? — Лин оборвала меня, и я посмотрел ей в глаза. — Я же знаю, что ты не виноват. Это случайность. Никто не знал. Ты не знал, и я не знала…

— Ты просила меня не покупать этот велосипед. Я бы ни за что не стал, если бы знал, как получится. Я хотел сделать Эвану подарок…

— Вот видишь. Не надо, Итан, не терзайся так сейчас. А Эван… он, если хочешь знать, уже улыбается. Да что там — светится весь. Ему гипс как наложили, он лежал и хвастался всем. И мне, и врачам. А потом уснул… Итан, я хочу попросить тебя. Если ты не очень устал… Помоги мне, пожалуйста, донести его до автобуса. Я просто упаду.

— О чем разговор… Конечно.

Я сел на скамеечку рядом с девушкой. Я все равно себя не оправдывал.

— Прости, — снова сказал я.

— Да все, все, я тебя прощаю, если ты по-прежнему уверен, что виноват. Теперь можешь вздохнуть свободно, — пошутила девушка. Я улыбнулся и так и сделал.