Борис Бондаренко - Ищите Солнце в глухую полночь Страница 6

Потом Валентин попросил Андрея помочь ему – горела его кандидатская диссертация. Андрей недовольно согласился. А потом увлекся идеей Валентина больше, чем он сам. И когда работа была уже окончена, Андрей еще долго что-то считал и проверял. И небрежно выкладывал новоиспеченному кандидату: «Здесь можно было сделать лучше, а тут мы просто глупость сморозили. А, шеф?» И невозмутимо поглядывал через очки. Не очень-то приятно было выслушивать такие вещи, но приходилось соглашаться.

Андрей опять занялся своей ЭМУ. Он задумал создать на ее основе другую машину, более точную и совершенную.

Валентин сначала скептически отнесся к этой затее – уж очень сложна была задача и непомерно тяжела для одного человека, но вскоре он понял, что новая установка все-таки будет. Через год или через пять лет, но будет!

... Наконец Андрей оставил машину в покое и повернулся к нему.

– Все-таки как твои дела? – спросил Валентин.

– Я же сказал – нормально. Если дашь сигарету – будет просто отлично.

Валентин протянул ему пачку и спросил:

– Стипендию получил?

– Нет еще.

– Деньги нужны?

– Нет.

Сказано так, словно это само собой разумелось. А между тем Валентин никогда не был уверен, есть ли у Андрея полтинник на обед.

Андрей стал шарить на полках.

– Что ты ищешь?

– Журналы.

– Они в моем столе. Но для тебя там ничего нет.

– Да? – Андрей подозрительно посмотрел на него и пробежал глазами заголовки. – Жаль. А вот это я все-таки возьму. – Он отложил два журнала. – Они нужны тебе?

– Да.

Журналы ему были не нужны. Но сегодня Валентин звонил врачу и помнил, что она говорила: «Ему необходим отдых. Хотя бы на месяц».

– Ладно, верну после Нового года, – сказал Андрей.

– Стоит ли?

– Возвращать?

– Да нет, брать.

Андрей усмехнулся.

– Наверно, нет. Но я все-таки возьму.

Валентин пожал плечами.

– Ну, смотри. Домой идешь?

– Нет, я еще посижу здесь.

Андрей снова занялся установкой. Валентин тронул его за плечо:

– Ну, счастливого Нового года!

– Угу, и тебе того же! – улыбнулся Андрей.

8

Валентин ушел. Я отложил в сторону журналы и несколько минут сидел не двигаясь. Значит, не так все это просто. Еще вчера мне казалось, что стоит только вернуться в лабораторию, как все пойдет по-старому, и будет так же интересно и хорошо, как и раньше, и будешь чувствовать, что то, что ты делаешь и чем живешь, действительно нужно. И вот сидишь, словно пришибленный, без мыслей, без желаний. И все время помнишь о том, что на эту установку потрачено почти четыре года, а сделано еще очень мало. И начинает казаться, что эти годы можно было прожить как-то иначе – лучше и интереснее...

Я стал набирать коэффициенты контрольных задач. Еще раз проверил все начальные условия и включил решение. Потом начал сравнивать осциллограммы. Несколько усилителей были, по-видимому, расстроены, и ошибка оказалась довольно большой. Для Майи это не имело особого значения, но для меня не годилось, и я решил сделать полную проверку. Я заново настроил почти все реле, сменил десятка полтора ламп, но все еще что-то не ладилось. Я провозился часа два, но никак не мог понять, в чем же тут дело. Сидел, смотрел на экраны осциллографов, курил и думал.

И вдруг оглянулся назад.

В дверях стояла Галя.

Я поднялся.

Она медленно подошла ко мне, улыбнулась.

– Ну, здравствуй, Андрюша...

– Здравствуй... – Я присел на край стола и принялся катать в ладонях теплое тельце лампы, которую недавно сменил. – Ты давно здесь?

– Минуты две. – Она стояла передо мной, опустив руки вдоль тела, и не сводила с меня глаз. – Пришла пригласить тебя на твой день рождения.

Я покачал головой.

– Не надо, Галя...

– Надо, Андрюша... Это ведь и мой день.

Мы не все еще сказали друг другу...

До сих пор она говорила спокойно, но тут ее голос сорвался, и я внимательно посмотрел на нее.

Она села на мой стул и тихо заговорила, не глядя на меня:

– У меня такое чувство, что самого главного я так и не сумела сказать тебе. Или ты не захотел понять меня... Последнее время я много думала о том, как это может выглядеть со стороны. Женщина, которой уже немало лет, еще красивая, но если внимательно присмотреться, то увидишь и морщины на лбу и тени под глазами, и через год-два каждому станет ясно, что этой женщине под тридцать... А ей хочется выйти замуж, иметь детей, но она просто не представляет, как ей расстаться со своим счастьем. Свое... Не очень-то красиво, а? И ты – ты тоже так думаешь?

– Нет, – сказал я.

– Ты не умеешь лгать, Андрей... Если сейчас так не думаешь, то когда-то эта мысль наверняка приходила тебе в голову. Потому что это правда – не вся правда, но все-таки правда. Да, мне очень хочется иметь свою семью, своих детей, а не выходить по вечерам в сквер и не смотреть украдкой, как там играют малыши... Ведь мне уже двадцать семь, Андрей... Но когда я прихожу к себе в комнату и вижу твою фотографию и пустую коробку из-под сигарет – я так и не выбросила ее, – мне кажется, что ты только на минутку вышел и вот-вот вернешься... А стоит открыть ящики стола, и руки сами ищут твои письма. Каждая мелочь напоминает о тебе, и когда я подумаю, что ты больше никогда не придешь ко мне, а через два месяца я уеду и все так кончится... тогда хочется кричать...

Я снял очки и задумался.

– О чем ты сейчас думаешь? – спросила она.

– Я вспоминаю притчу о двух глухих... Ни один из них не хотел признаваться в том, что плохо слышит, и каждый кричал только о своем и обвинял другого в том, что тот не хочет выслушать его. Вот так и мы... Ты знаешь только то, что любишь меня, а я знаю другое – что не люблю тебя. И все остальное – лишнее...

– Боже мой, как ты груб... Груб и жесток...

– Да.

– И это все, что ты мне можешь сказать?

– Да, это все.

Она встала и вышла, покачнувшись в дверях.

Я смотрел на то место, где она только что была. Потом выключил установку.

9

Андрея долго не было. Олег открыл бутылку, расставил на столе закуски и уже с полчаса нетерпеливо расхаживал по комнате. «Этот маньяк, чего доброго, может забыть и о собственном дне рождения», – подумал он.

Андрей пришел в девять и устало повалился на диван. Протирая стекла очков, он близоруко огляделся и хмыкнул:

– Неплохо. Если из тебя не выйдет журналиста, то уж карьера посредственного официанта наверняка обеспечена...

Олег пристально вгляделся в лицо Андрея.

– Что это с тобой стряслось?

– Разумеется, ничего...

Олег налил в стаканы вино.

– Ну, за тебя, Андрей... За то, что тебе двадцать два.

Андрей усмехнулся и задумчиво проговорил:

– Двадцать два – это, кажется, в самом деле неплохо... – и отставил стакан.

– Что не пьешь? – недовольно спросил Олег. – Не нравится, что ли?

– Да нет, вино отличное...

– Нельзя?

– Не рекомендуется.

– Даже сегодня?

– Работать надо, – серьезно сказал Андрей. – А я не в настолько блестящей форме, чтобы...

Он не договорил – кто-то постучал в наружную дверь. Потом стук повторился – уже громче. Андрей не шевельнулся. Еще раз постучали, и стало тихо.

– Почему ты не открыл? – спросил Олег. – Ведь это была Галя.

– Знаю.

– Ты уже видел ее?

– Да.

Стук снова повторился. Потом еще раз. И еще.

Олег не выдержал:

– Иди открой!

Андрей поднялся и стал искать ключ, но никак не мог найти.

– Ключ в левом кармане, – сказал Олег.

Когда он открыл дверь, Галя стояла, опираясь рукой о косяк, и Андрей вспомнил, как она выходила из лаборатории, точно так же держась за дверь, чтобы не упасть.

– Ну вот, – сказала она, – я опять пришла к тебе. У тебя кто-то есть?

– Только Олег.

– Он не может куда-нибудь пойти?

– Нет.

– Тогда идем ко мне.

Андрей покачал головой.

Она отошла к окну и позвала его:

– Иди сюда, Андрюша.

Галя была в светло-сером платье – это платье Андрей любил больше других, хотя ей оно не нравилось, – и причесана так же, как три года назад, когда он впервые увидел ее, – высокий и пышный узел на затылке. Эту прическу она тоже не любила – всегда жаловалась, что на нее уходит слишком много времени – и обычно носила волосы до плеч: ей казалось, что так она выглядит моложе.

В коридоре было темно.

Андрей прислонился виском к ребру стены и стал смотреть в окно.

Галя положила руку ему на плечо.

Андрей почувствовал, как напряглись все его мышцы.

– Не надо, Галя...

– Не надо?.. – с горечью спросила она и отняла руку. – Ты просто боишься поверить себе... Зато великолепно усвоил одну идею: что ты не любишь меня и мы должны расстаться. И даже не пытаешься понять меня...

– Послушай, – сказал Андрей, – ты помнишь, как два года назад я сказал «люблю»?

Галя опустила глаза.

– Конечно... Такое не забывается.

– И что ты ответила мне?

– Но ведь я все объяснила!