Яник Городецкий - Оранжевое лето Страница 76

— Корова! — закричал мальчик в восторге. — Глядите, корова! Настоящая!

— Тише, — Лин обняла сына и приложила палец к губам, стараясь не смеяться. Все дружно повернули головы туда, куда указывал Эван, и долго провожали корову, спокойно поднявшую голову и задумчиво жующую травинку, взглядами.

Заиграла гитара, и хриплый голос запел песню про паровоз. Эван насторожился и прислушался. Ему очень понравилось, как пели двое мужчин в конце вагона. Одному из них не хватило места: он стоял, опершись на дверь с надписью "не прислоняться". Вообще, Эвану очень понравилось, как все ставили сумки под сиденья, копошились и шептались. Он тоже заерзал и захотел присоединиться ко всем, чтобы тоже быть участником этого веселого суетливого шума.

— Ну, Эван, сиди смирно. Хочешь мороженое?

— Где тут взять мороженое? — Эван распахнул глаза в удивлении, а Дэм хлопнул в ладоши и улыбнулся. Дверь между вагонами отворилась, и вошел потный и красный от духоты мужчина с тяжелой полосатой сумкой.

— Пирожки, мороженое, холодная вода, — предложил он. Эван залился смехом, и кочующий продавец оглянулся на него. Лин купила мальчишкам мороженое в стаканчиках.

— А он будет обратно идти? — спросил Эван, запихнув в рот остатки вафельного стаканчика и скривившись от холода.

Мы подъехали к станции и уже выходили с вокзала, когда Лин внезапно остановилась и напряженно посмотрела куда-то в сторону. Я тоже резко остановился, и Дэмиэн врезался в меня, а вот Эван был увлечен круглой яркой вертушкой, которую мы купили ему на станции. У нее, как у мельницы, на ветру крутились яркие лопасти, и мальчик старался приспособить ее к телеге, чтобы она крутилась все время, и ее не нужно было держать.

— Что там? — спросил я, подойдя и стараясь понять, куда смотрит девушка. Она кивнула куда-то далеко, туда, где, сбившись плотной кучкой, стояло много людей у автомата с минеральной водой. Я внимательно посмотрел на них, но так и не разобрался, в чем дело.

— Не понимаю, — сказал я. И тут один из тех людей, очень высокий и темноволосый, сунул руку в карман в поисках кошелька, очевидно, ничего не нашел, и стал озираться по сторонам, скользя взглядом по бетонной платформе. Я тоже сначала оглядел пол, но потом посмотрел на его озадаченное лицо — удивительно правильное, прямое и красивое. Я оглянулся на Эвана, потом снова на того парня и опять на Эвана — внимательно осмотрел его тоненькие изогнутые брови, длинные ресницы и темные вихры. Мальчик пыхтел над вертушкой, не обращая на нас внимания.

Сходство, правда, было невероятное. Я повернулся к Лин.

— А что он тут делает? Ты же сказала, он в Гальер приехал. Ты говорила…

— Кто это? — спросил Дэм.

— Я понятия не имею, где он сейчас живет, — девушка покачала головой и тихо добавила: — Пойдем отсюда. Не обязательно ему нас видеть.

Но он на нас и не смотрел, только безнадежно искал свой кошелек, стреляя глазами в стороны. Лин взяла меня за плечо и умоляюще посмотрела мне в глаза. Дэмиэн в упор смотрел на этого высоченного типа, сжав губы и прищурившись. Он тоже во всем разобрался. Я уже хотел развернуться и забыть об этом человеке, но, увидев, как на него смотрит Дэм, понял, что и сам чувствую примерно то же. Я понял, что не уйду: задумался, а потом щелкнул пальцами и рассмеялся в душе.

— Я сейчас, только не уходи, — быстро сказал я и, прежде, чем Лин успела остановить меня, скрылся в толпе. Я бежал к другому концу вокзала и искал в кармане брюк деньги. Я уже не бедствовал, потому что работа на вокзале кипела, а Дисон хорошо платил мне.

Вернулся я, как обещал, совсем скоро. Человек у автомата с минералкой продолжал растерянно озираться, по-моему, он даже стоял на том же месте. Лин недовольно искала меня взглядом среди толпы. Я выскочил напротив того рассеянного парня и нарочно громко позвал девушку: она резко подняла голову и укоризненно посмотрела на меня.

Отлично, шоу только впереди. Тот парень тоже поднял глаза и скользнул по мне — не без интереса, как мне показалось. Я подошел к Лин и протянул ей из-за спины розу на длинной ножке, потом обнял и поцеловал в щеку, прошептав незаметно:

— Не смотри на него. Сейчас подавится…

Он не подавился. Он долго смотрел нам вслед, нахмурив красиво изогнутые брови на худом аристократическом лице. Только Эван оглянулся на него, но ни о чем не догадался. Дэмиэн гордо улыбнулся, и мы подмигнули друг другу.

Улицы были мне знакомы. Я проходил мимо знакомых мест и не без удивления вспоминал, как был маленьким и как каждый день бегал мимо изгородей, деревьев и магазинов. Иногда, очень редко, эти места чем-то напоминали Гальер, но в целом впечатление было совсем другим. Пространство было намного больше, улицы шире, деревья выше, а магазины и супермаркеты просто огромны.

— Клево, — говорил Дэм на каждом углу, крутя головой и щелкая фотоаппаратом.

— Твой дом далеко? — спросил я. Лин кивнула.

— Очень. В другом конце.

— А Аарона? — спросил Эван.

— Он тоже рядом. Эван, мы не пойдем к нему сейчас. Если сильно хочешь, поедем в парк. Только ненадолго, — Лин посмотрела на меня вопросительно. Я повел плечом и кивнул.

— Пойдем, почему бы и нет…

Мы сели в автобус, в котором провели еще полтора часа. Теперь за окном мелькало совсем другое, и я сначала узнавал знакомые места, но потом появились совсем не известные. Зато Лин объясняла нам, что и за каким поворотом сейчас появится.

— Направо церковь, — сказала девушка, и мы с мальчишками повернули головы вправо. За поворотом появились золотые высокие купола. — А налево, по-моему, цирк. Или нет. Нет…

— Парк! — выпалил Эван, увидев огромное колесо обозрения и высоченные горки — в три раза выше наших. Я вспомнил, как мне стало плохо в петле, и на всякий случай отвернулся.

В парке мы провели больше двух часов. Эван никак не хотел уходить. Он прокатился с Дэмом на огромном автодроме, на карте, на карусели, вращающейся с бешеной скоростью в воздухе. Потом мы отвели его в комнату кривых зеркал, и он чуть не надорвал живот от смеха. Дэм тоже смеялся, а мы сначала сдержанно улыбались, а потом стали смеяться тоже.

И все-таки наш парк был лучше. В нем не было кривых зеркал, скоростных гонок, гигантского колеса обозрения, но зато были фонтаны, художники, теплые кирпичи… Ну ладно, и скейтеры. А здесь за блеском ярких рекламных щитов, светящихся лампочек и городским глянцем не было того очарования, которое было в кованых фонарях и оградах. Все это было совсем не то, хотя Эвана можно было понять. Его привлекал именно город, именно суета и размах Альтера.

— Не урони фотоаппарат, — предостерег я, когда Дэмиэн стал снимать Альтер сверху, из кабинки колеса обозрения. — Расколотил уже однажды…

— Ты что, я аккуратен и точен, как любой фотограф-профессионал, — отмахнулся Дэмиэн. — А вон площадь и часовня. Как красиво… А люди еще мельче, чем у нас.

— А моста нет, — заметил я. — Вот и все. Гальер лучше.

— Ясное дело, лучше…

На горках мы кататься не стали. Эван немного расстроился, но и сам трезво рассудил, что со сломанной ногой прокатиться не удастся. Вместо этого он съел огромную порцию сладкой ваты, и мы вышли из парка.

Гуляли мы долго, и описывать весь наш путь тоже очень долго, да и ни к чему. Я нашел среди переплетения улиц, проспектов и перекрестков интернат. Нашел не сразу. Сначала мы вышли к реке, и я вспомнил, куда надо повернуть. Я шел и вспоминал все, что было. Что-то вспоминать было приятно, что-то отвратительно. На берегу я нашел то место, где два испуганных пацана в последний раз видели Тая живым. Я узнавал улочки и закоулки наших с Шоном путешествий. Чем ближе к интернату — тем больше и ярче. Наконец мы подошли к забору. С внешней стороны он был того самого голубого цвета. Я улыбнулся и толкнул калитку.

— Пойдем, — я позвал Лин, Дэма и Эвана и пошел вперед. Краска потрескалась и облупилась, но наши желтые ладони все равно оставались яркими на фоне побледневшей голубизны. Я подошел к тому месту. Дэм потянул меня за рукав.

— Что это? Это ваши?

— Да. Вот лапа Шона, — я показал на отпечаток ладони друга и нашел еще один — тонкие длинные пальцы. — Вот моя.

— Вот это да… Сколько лет прошло, а они сохранились, — сказала Лин. Эван с интересом рассматривал потрескавшуюся краску.

— А вот Тая, — я нашел большой отпечаток.

— Эй, — услышал я голос за спиной и оглянулся. У стен интерната стоял мальчик лет четырнадцати, в красной бейсболке, и курил сигарету. Он потушил ее и выбросил в урну. — Вы по делу или так?

— Скорее, так, — сказал я. — Ты живешь здесь?

— Ну а если да, то что?

— Ничего. И я тоже отсюда. Меня Кристиан Айгер зовут.

— Ну? — не поверил мальчик. — Ваша фотка висит на доске почета. Похож…

— А по какому поводу? — я удивился.

— Так вы же актовый зал разрисовали. С этим… не помню.