Геомар Куликов - Повесть о Демидке и медной копейке Страница 8

Прибежал Демидка, управившись, как мог:

— Готово!

— Так вот, — сказал Фролка-кузнец, и глаза его глядели строго и испытующе, — толковали мы насчёт тебя с Михайлой. Так уж и быть, пожалею я твоё сиротство, возьму в ученики…

Замолчал Фролка-кузнец. Чтоб почувствовал Демидка его, Фролкину, доброту.

Не знает Демидка, как ответить, поклонился в пояс.

— Но запомни крепко: кузница — одно дело. А кроме того, должен ты будешь всякую дворовую работу исполнять…

Покосился Демидка на дядьку Михайлу. Тот головой кивнул: дескать, да, должен!

— Меня пуще отца родного почитать и слушать…

И опять дядька Михайла головой кивнул: правильно, мол.

— Жену мою, Матрёну, тоже слушать и почитать, ребятишкам всякое обхождение и уважение делать. За коровой ходить, гусей пасти.

Долго перечислял Фролка-кузнец будущие Демидкины обязанности. И на всё дядька Михайла головой кивал.

Кончил Фролка-кузнец так:

— И чтоб с худыми да воровскими людишками не знался, добра не крал, дурного против хозяев не умышлял. А коль ослушаешься, буду смирять своими руками, смотря по вине…

И снова дядька Михайла согласно головой кивнул, утверждая Фролкину власть над Демидкой.

Демидка тихо выговорил:

— Буду слушаться. Стараться буду изо всей мочи…

«Шевелись, окаянный!»

Ушёл дядька Михайла. Фролка-кузнец поманил Демидку пальцем:

— Что в избе увидишь иль услышишь — молчок. И что едим, и что пьём — про то тоже языком не болтай. Завистливы ноне люди стали. Злы. Так и норовят близкого утопить. Понял?

— Угу! — поспешно отозвался Демидка.

— Матрёна! — на весь двор закричал Фролка. — Ма-трё-на!

Вышла из избы баба. Демидка глаза вытаращил. Ладная. Щёки горят. Глаза — ровно два угля. Чёрные, отродясь таких не видел.

— Чего орёшь? — зевнула.

— Гляди-ка… — кивнул кузнец на Демидку.

— Ну и что?

— Учеником будет…

Приметно оживилась тётка Матрёна.

— Слава те господи… А то всё одна да одна. Замаялась…

— Оно и видать… — усмехнулся Фролка-кузнец. — Один шкилет остался…

— Как звать? — Тётка Матрёна на мужнины слова внимания не обратила.

— Федькой! — ответил Демидка.

— А ну-ка, Федька, ноги в руки — воды из колодца натаскай, поросёнку пойла приготовь и задай, огород прополи…

Смотрит Демидка на румяную красавицу и думает про себя: не иначе шутит тётка Матрёна — невозможно одному человеку такую гору работы своротить. Улыбнуться попробовал. А тётка Матрёна:

— Ты мне зубы не показывай, быстро сосчитаю…

Завертелся Демидка, словно щепка в половодье. Тётка Матрёна подгоняет:

— Шевелись, окаянный! Двигаешься, ровно неживой…

К обеду устал Демидка — ноги не держат. А тётка Матрёна и тут покрикивает: то принеси, это унеси.

Одному подивился Демидка. Сели за стол, посередине деревянное блюдо и в том блюде нарезан, почитай, целый каравай хлеба.

Все взяли по куску. Демидка покосился на хозяев, однако тоже взял. Принесла тётка Матрёна чугунок, из него такой дух — Демидку до самых печёнок пробрало. Мясом пахнет и ещё чем-то вкусным, не поймёшь.

Таскает Демидка большой деревянной ложкой похлёбку из общей глиняной миски, а у самого от голода и усталости руки трясутся. И боязно: как бы не показалось хозяевам, что ест много.

Покосился вновь на тётку Матрёну, а она на Демидку смотрит и глаза подолом утирает. Поперхнулся Демидка. Всхлипнула тётка Матрёна:

— Господи, изголодался-то… Да ты ешь, ешь… Ровно волчонок, не озирайся, не отнимут у тебя…

И Демидку мягкой ладонью по голове погладила.

Защекотало у Демидки в носу, и слёзы сами собой кап-кап на стол. Совестно Демидке, а совладать с собой не может. И улыбается, и плачет разом.

Фролка и тот крякнул, ложкой по столу постучал:

— Ну вы, мокрое племя, сырость не разводите…

Наелся Демидка, того гляди, лопнет. А тётка Матрёна второй чугунок несёт. С кашей гречневой и с мясом опять. И хоть места в животе у Демидки вовсе не осталось, тянется рука с ложкой к вкусному блюду. Но когда тётка Матрёна киселя принесла — отказался Демидка:

— Не могу больше…

После обеда все спать повалились. Демидка как на лавку лёг, словно в мягкую чёрную яму ухнул. Сразу уснул.

Недолго, однако, блаженствовал. Проснулся — за плечи кто-то трясёт. Глянул — перед ним сердитые спросонья глаза тётки Матрёны.

— Нешто не слышишь?! Дитя в люльке надрывается! Сядь да покачай!

Качает Демидка плетёную корзинку с младенцем, сам носом клюёт.

Так и пошла Демидкина жизнь. За столом сытно, грех жаловаться, а из-за стола вылез — успевай поворачиваться. И тётку Матрёну не поймёшь: то Демидкино сиротство оплакивает, то так за пустячную вину по затылку треснет — летит кувырком Демидка.

— Не с той ноги встала нынче хозяйка… — пошучивает Фролка-кузнец, а сам норовит со двора уйти.

А Демидке куда деться? Находится в полной власти у тётки Матрёны.

Однажды сказал Демидка просительно Фролке-кузнецу:

— Дядька Фрол, когда работать буду?

Недобрую минуту выбрал Демидка. Крикнул Фролка-кузнец:

— Матрёна! Слышь, Федька на тебя жалуется…

Вышла из избы хозяйка, руки в боки, брови сдвинуты:

— Ещё чего выдумал?!

— Я ж про кузню… — испуганно зашептал Демидка хозяину. — В кузню хочу…

Фролка на Демидку не глянул:

— Слышь, Матрёна, парень жалуется, работы ему мало…

— Он по одной работе мастер — за столом ложкой. Изленился на хозяйских харчах!

Обидно стало Демидке за такую несправедливость. Целый день на ногах. Передохнуть некогда. В бабки аль какие другие игры, кажись, сто лет не игрывал.

А тётка Матрёна не унимается:

— Иль не видишь, как другие ученики живут?! К другим хозяевам захотел? Может, тебя к Силу Михайлову отдать?!

— Спаси бог! — закричал Демидка.

Вспомнил Демидка Фролова соседа кузнеца Силу Михайлова — мурашки по спине побежали. Мужик хмурый, злой, на руку тяжёлый.

Свёл Демидка дружбу с его учеником Санькой и такого наслушался, аж не верится. В первый раз, как встретились Демидка с Санькой, поразился Демидка — до чего тот худ телом да одёжей драный. Поднял Демидка руку затылок почесать, завертелся Санька, зайцем подшибленным на землю упал. Перепугался Демидка.

— Ты что? Иль припадочный?!

Санька снизу жалобно смотрит, трясётся:

— Не бей… Христа ради, не бей…

Удивился Демидка:

— Да за что ж я тебя бить буду?

— А я почём знаю… Руку-то зачем поднял?

— Руку-то? — не сразу сообразил Демидка. — Затылок почесать…

— Не врёшь?

— Чего мне врать?

Поднялся боязливо Санька.

— Думал, зашибить хочешь… Меня все бьют. Пуще всего хозяин с хозяйкой и дети ихние, чтоб они сгорели, злыдни! Видал? — задрал рубашку Санька.

Глянул Демидка: спина, словно болячка большущая, исполосована вдоль и поперёк.

— Тут пощупай…

Взял Санька Демидкину руку и к боку приложил. А там вместо рёбер, как у всех людей, — вмятина.

— Хозяин прошлым летом молотком… Помру, думал…

— За что так?!

— И не помню. Я у них завсегда виноватый…

Представилось Демидке всё это, когда стоял он перед тёткой Матрёной, ноги подкосились.

— Разве я чего плохое… Я только в кузню… Разве когда от работы отказываюсь…

— То-то! — строго сказал Фролка. — Как в кузне потребуешься — сам позову. А пока Матрёну слушайся.

И пошла по-прежнему Демидкина жизнь. Только после того ещё старательней стал. Знал, получше других кузнецких учеников выпала ему доля. Хоть и работает до упаду, а сыт. А коли бьют, всё ж не калечат.

Неожиданная перемена

Фролка сам в кузнице не перетруждался и Демидку к своей работе не допускал.

Сунулся однажды Демидка, как случилась свободная минутка, в кузню к хозяину, и на всю жизнь ту минуту запомнил. Зверем кинулся на него Фролка.

— Кто позволил заходить без спросу?!

Не на шутку струсил Демидка. В руках у Фролки молоток. Глаза от злости потемнели. Вспомнил Демидка Саньку с его пробитыми рёбрами — да задом-задом из кузни.

Вечером Фролка хмуро пояснил:

— Секретные замки делаю. Заказчик, известно, не хочет, чтоб кто чужой внутренности замка видел. К кузне, когда работаю, больше не подходи. И никому про те секретные замки ни слова. Спрашивать кто будет — делает, мол, хозяин замки для заморских гостей-купцов. Понятно ли?

— Понятно… — эхом отозвался Демидка.

Неделю спустя произошла в его жизни неожиданная перемена.

Перед тем дня за два Фролка с женой всё спорить принимались. Стоит Демидке подойти, замолкают оба и на него:

— Брысь отседова! Всё под ногами вертишься…

В самый тот день Фролка сказал:

— Ну, Фёдор, важные мы теперь с Матрёной сделались птицы. Лавку купили. И в этой лавке будешь ты мне помощником…