Екатерина Неволина - Зов Морского царя Страница 9

–А так, молодой шаман, что не дело мне за тобой все время ходить-бродить. У тебя своя дорога, и сейчас стоишь ты прямиком на развилочке. Сам и решай, куда путь держать.

По крайней мере, манера изъясняться у старика осталась прежняя. Только нарочитого косноязычия поубавилось.

–Не хочешь объяснить нормально, не объясняй,– пожал плечами парень. Если старик хочет, чтобы Глеб принялся его умолять, то он просчитался.– Но как же ты сам? Ян говорил, что тебе моя энергия нужна для существования.

–Эх!– Шаман хлопнул себя по коленям, закрытым длинной вышитой бусинами и сложными узорами паркой [9].– Сильный он шаман, но еще молодой, глупый, раз не знает, что течет,течет себе река, а потом, глядишь, и морем станет.

–В общем,– подвел итог Глеб, опять зевнув,– тебе больше моя энергия не требуется, и ты решил сам по миру поскитаться.

–Решил, однако,– хитро прищурился старый шаман.– Надо мир смотреть. Большой он, широкий, однако! Всегда глаза открытыми держать стоит. И молодому шаману тоже!

Сказал– и пропал, словно его и не было.

Ну вот, навел мути, усердно намекал на что-то, а на что – непонятно.

Ладно, не в этом сейчас дело. Сперва– задание, а потом, может, и прояснятся странные намеки. Нет, сперва – спать!

И вот, наконец, пришло время собирать чемоданы.

Динке особо и собирать было нечего– инструменты и всякие примочки, в отличие от одежды, всегда хранились в идеальном порядке– бери и пользуйся, «take&play» называла эту систему сама Динка. Из сменных вещей ей потребовалась одна футболка, белье и купальник. Оглядев огромный рюкзак с техникой и крохотный полиэтиленовый пакет с вещами, помещенный наверх этого рюкзака, девочка осталась довольна. Единственной вещью без ярко выраженного функционального назначения в ее багаже была все та же плюшевая собачка.

–Посмотрим, что за Аркона такая,– сказала девочка плюшевому другу, поудобнее устраивая его в рюкзаке.– Забавно, если там и вправду прямая линия с богами. Звонишь какому-нибудь богу на мобильник и говоришь ему все, что тебя не устраивает.

Щенок не ответил, глядя на Динку разноцветными пуговичными глазками. Была у него такая особенность– один глаз из светло-коричневой пуговицы, другой из черной. Когда Динка заметила это, после того как Щенок был вручен ей в качестве дополнения к плейстейшену, мама порывалась отнести игрушку обратно в магазин. Девочка ее остановила, но не потому, что сразу привязалась к смешному и немного ущербному существу, скорее из равнодушия. Игрушка не произвела на нее никакого впечатления и некоторое время пылилась на полке.

–Ты меня не любишь, гав-гав?– спрашивала мама за собачку дурашливым голосом.– Я такая хорошая, умная собачка! Правда? Гав-гав!

Динка, поднимая взгляд от очередной игры, смотрела на это представление со сдержанной снисходительностью.

–Мам,– не выдерживая, напоминала она наконец,– я уже большая.

В тот день, когда произошла авария, собачка оказалась в салоне машины случайно. Вернее, благодаря особенности своей конструкции– большому мягкому брюшку. Оно послужил подушечкой в Динкиной сумке при перевозке хрупких деталей.

Уже потом, в больнице, девочка, глядя на игрушку, вдруг с пугающей ясностью осознала: этот щенок– единственное, что связывает ее с прошлой жизнью. Именно он дает ей силы открывать глаза, потом вставать, есть безвкусное больничное пюре, выполняя строжайшее предписание врачей. Именно он давал ей силы жить.

У щенка не было имени. Сначала Динка не считала его достойным этой чести, вернее, она даже не задумывалась о необходимости дать имя, затем стало уже слишком поздно. В общем, он так и остался Щенком.

В последний день перед выездом Динка заглянула в кабинет к Евгению Михайловичу.

–Входи,– директор улыбнулся и сделал приглашающий жест.

–Я бы хотела отлучиться из школы. Ненадолго…– попросила она.

–И куда же? Наверное, по магазинам? Всякие сарафаны-купальники? Все-таки на море едете.– Он понимающе подмигнул.

–Нет,– девочка покачала головой.– Хочу побывать на могиле. Можно?

Евгений Михайлович сразу стал очень серьезным.

–Конечно. Давай отвезу тебя.– Он встал из-за стола и потянулся за пиджаком на спинке стула.

–Вы же заняты. Я бы сама…– Динка наклонила голову набок, искоса поглядывая на директора.

–И не думай,– отрезал тот.– Вы– моя самая главная забота. Едем.

Старый уголок кладбища был зелен и неплохо ухожен. Ровная трава, благонравные кустики, высаженные рядком деревья… Могильная плита с именами Динкиных родителей– чистая, гладкая, холодная даже в самый солнечный день.

Динка помнила, как директор привел ее к могиле впервые. Это случилось почти через месяц после катастрофы, когда девочку, наконец, выпустили из больницы. Лил дождь, и Дина, в розовом дождевике, прижималась к мокрой плите и плакала. Слезы мешались с дождевыми каплями,и ей казалось, что даже природа плачет вместе с ней.

Евгений Михайлович не окликал, не просил поберечь неокрепшее здоровье– просто стоял рядом, такой взрослый и такой надежный. Когда Динка устала плакать, он прижал ее к себе, так же молча, без пустых слов, а потом отвез в школу…

С тех пор он привозил ее к могиле каждый год, и они обязательно клали на плиту две белые лилии…

Вот и сейчас…

–Возьми,– директор протянул ей душно пахнущие ветки с бело-розовыми полураспущеными бутонами.

Динка взяла, подошла к плите и положила цветы.

Она уже давным-давно знала, что там, внизу, никого нет, но сама процедура стала своеобразной церемонией. Могила была еще одним доказательством. И символом, как плюшевый Щенок.

–Я найду вас,– прошептала девочка, склонившись к плите.– И я отомщу за то, что с нами сделали. Обещаю.

Ей не требовалось притворяться– слезы сами собой набежали на глаза.

Дина встала, медленно отерла их ладонью и повернулась к Евгению Михайловичу, как всегда, терпеливо ожидающему немного в отдалении, в теньке молодого клена.

–Спасибо. Это все, что мне было нужно. Можем ехать.

Они вылетели в Германию. Сначала до Гамбурга три с лишним часа перелета. Далее– скоростным поездом, потом электричкой. Переезд оказался длинным и довольно тяжелым.

Все чувствовали себя не в своей тарелке, словно были немного виноваты друг перед другом. Даже Глеб не подбадривал друзей, все и без того понимали, что это задание разительно отличается от прежних. Раньше, даже когда они вели войну с принятым в штыки Яном, они все же оставались командой. А теперь… Можно ли сказать о них так сейчас, когда в каждом зреет зерно сомнения.

На место прибыли уже к вечеру, когда над морем пламенел закат и солнце стремительно опускалось в воду, словно желая поскорее остудить разгоряченное за день тело.

Их поселили в небольшом одиноком бунгало на берегу. Место оказалось очень красивым и словно даже немножечко ненастоящим. По крайней мере, у Динки возникло чувство, что она смотрит на картинку, рука даже потянулась в поисках мышки, чтобы увеличить плывущий вдали корабль и разглядеть его во всех подробностях.

–Чудесно,– выдохнула Александра. Поставив сумку на песок, она смотрела на деревянный домик под огромным старым каштаном.

–Да, только деревьев маловато…– вставил Северин, который всем видам пейзажа предпочитал лесной.

–Зато тихо. Никто работать не помешает,– добавил практично Ян.– Если не ошибаюсь, чуть дальше начинаются типично туристические места с популярными пляжами.

–Эти места всегда пользовались популярностью,– подтвердил Глеб. В отличие от друзей, он внимательно осматривал окрестности вовсе не на предмет красот– его беспокоила возможность слежки.– Их любили Томас Манн и Эйнштейн, а Гитлер велел построить на Рюгене огромный курорт, чтобы здесь отдыхала элита лояльных ему войск. А в советское время…

–Может, не надо лекции?– прервала его Динка.– Не знаю, как вы, а я устала, а еще мне срочно необходимо искупаться!

–Рисковая ты!– заметил Ян.

–Это почему?– Девочка подозрительно на него покосилась.

–Купаться на закате в священном месте, не договорившись с местными богами…– Он осуждающе покачал головой.– Знаешь, был обычай: приносить жертву, бросая ее в воду. Вдруг они примут тебя за жертву? Молодая девушка, и время самое подходящее… Кстати, может, и нам на пользу пойдет – после жертвы легче будет обо всем договориться.

Динка, сначала серьезно прислушивающаяся к его словам, хмыкнула, буркнула на ходу «шутник» и потащила рюкзак к крыльцу.

Глава 5

Пропавшие соседи

Северин проснулся едва рассвело. В уши бил рокот близкого моря, а ноздри тревожил соленый йодистый запах.