Нина Артюхова - Избранные произведения в двух томах: том I Страница 11

Дело в том, что Валя и Варя были близнецы и так похожи друг на друга, что различать их без ленточек умела только одна мама. К тому же и платьица и шубки все у них было тоже одинаковое.

А папа только недавно вернулся из далекой северной экспедиции и все время путал своих девочек. Конечно, он знал, как похожи близнецы, но все-таки каждый раз, видя их рядом, качал головой и говорил:

— Нет, это удивительно! Ну совсем, совсем одинаковые!

Папа взглянул на часы и снял с вешалки мамино пальто.

— Пожалуйста, не волнуйся, ничего мы не перепутаем, все сделаем как надо. К тому же ты уезжаешь на две недели только! Если несколько раз мы назовем по ошибке Валю Варей, ничего особенного…

— Николай! — Мама сунула правую руку мимо рукава и сказала огорченно: — Значит, ты все, все забыл! Ведь я же повторяла несколько раз: доктор сказал, чтобы Вале гулять как можно больше, а Варе совсем нельзя и лекарство три раза в день…

— Помню, помню! — виноватым голосом ответил папа. — Вот из этой бутылочки. Не беспокойся, милок.

— Все сделаем! — докончил Андрюша.

И мама уехала. Это было в субботу. В воскресенье можно было не торопиться вставать, поэтому все проспали. Первыми, впрочем, подскочили близнецы, которым даже и в будни торопиться было решительно некуда. К тому времени, когда папа вышел из ванной, приглаживая мокрые волосы, Варя уже успела потерять левую розовую ленточку.

— Неважно, — сказал папа, — у нас есть большой запас. Сколько отрезать? Полметра хватит? Идите сюда, девочки, я причешу вас.

— Папа, — спросил Андрюша, — а заплести ты сумеешь?

— Надеюсь, что да. Мне приходилось успешно выполнять гораздо более сложные задания.

Светлые мягкие волосенки послушно разделились на пробор.

— Ты не так заплетаешь, папа, — сказал через минуту Андрюша.

— Нет, так.

— Нет, не так. Мама вплетает ленточку вместе с волосами, а ты просто завязал бант на хвостике — и ладно.

— Неважно, — сказал папа, — так даже красивее. Видишь, какие у меня банты большие, а у мамы на банты ничего не остается.

— Зато прочнее.

— Вот что, Андрей, довольно критику наводить. Что мама велела? Гулять как можно больше. Пейте молоко, забирай Валюшку и отправляйся. А мы с Варей займемся уборкой.

После уборки и гуляния папа с Андрюшей готовили обед, мыли посуду и долго отскребывали ножами и чистили пригоревшую сковородку. Наконец папа сказал «уф!» и лег на диван с книгой в руках. Однако очень скоро книга захлопнулась сама, папины глаза тоже закрылись сами, и папа заснул. Его разбудили громкие голоса:

— Папа! — кричал Андрюша. Близнецы потерялись!

Папа вскочил, как по сигналу боевой тревоги.

— Кто?.. Где?.. Да вот же они! Ну можно ли, Андрюшка, так пугать человека!

— То есть не потерялись, а перепутались. Мы в прятки играли… И под столами, и под вешалкой — ну и задевались куда-то все четыре ленточки. Я же говорил, что не так заплетаешь!

— Валя! Варя! Подите сюда!

Перед папой стояли две совершенно одинаковые дочки, смотрели на него одинаковыми веселыми глазами, и даже растрепаны они были совершенно одинаково.

— Неважно! — засмеялся папа. — У нас еще три с половиной метра этих ленточек. Я теперь хорошо помню: голубую — Вале, а Варе…

— Эх, папа, папа! Ну а как же ты их теперь различишь — какая которая?

— Да очень просто! Говорить-то ведь они умеют. Большие девочки… Тебя как зовут?

— Вая.

— А тебя?

— Вая.

Картавили близнецы тоже совсем одинаково. Папа задумался.

— Неаккуратно это у нас получается… Как же быть, Андрюшка? Ведь Варе пора уже лекарство принимать, а Вале — гулять как можно больше!

За дверью раздалось знакомое покашливание.

— Дедушка! — радостно крикнули ребята.

Дедушка поздоровался со всеми и стал протирать очки.

— Гулять, говорите, нужно? Вот я и пришел пораньше, чтобы погулять с Валечкой. Я и мамочке обещал.

— Вы пришли как раз вовремя, Константин Петрович! — сказал папа. — Видите ли, у нас… то есть… Ну, короче говоря, близнецы перепутались! И рассказал дедушке, что произошло.

— Как же это ты так, Николай? — Дедушка с упреком посмотрел на папу. — Родной, можно сказать, отец, а родных, можно сказать, дочек перепутал!

— Что же делать, Константин Петрович, виноват, конечно! Да ведь когда я уезжал, они совсем чуть-чуточные были. Позвольте, Константин Петрович! А вы-то сами? Родной, можно сказать, дедушка? И родных, можно сказать, внучек… А ну-ка, где Валя? Где Варя? Какая которая?

Дедушка медленно надел очки и посмотрел на внучек.

— Кхм! Кхм!.. Н-да! То есть… Кхм!.. Кхм!.. Очки у меня слабоваты стали! Не по глазам уже. Вот если бы мне очки посильнее.

Андрюша засмеялся громче всех.

— А уж тебе, Андрей, совсем стыдно, — сказал папа, — и не уезжал никуда, видишь их каждый день…

— Да, да, — поддержал папу дедушка, — без очков, и глаза у тебя молодые, а родных, можно сказать, сестренок…

— Что же я-то? — оправдывался Андрюша. — Я ничего. Я их до болезни очень хорошо различал: Варя была потолще. А в больнице они похудели по-разному и стали совсем одинаковые!

Папа решительно подошел к буфету, взял пузырек с лекарством.

— А ну-ка, Варя, — сказал он, — иди-ка сюда, пора лекарство пить. Девочки! Кому я давал лекарство сегодня утром?

Валя и Варя переглянулись и ничего не ответили.

— Эх, папа! — зашептал Андрюша. — Разве они скажут? Кому охота лекарство пить? Ведь оно горькое.

— Что же, — сказал папа, — попробуем по-другому. А ну-ка, дочки, кто сейчас пойдет с дедушкой гулять как можно больше? Валя, иди сюда, я тебе косички заплету и надену шубку.

Он помахал голубыми лентами. Девочки опять посмотрели друг на друга, лица у них стали грустные, но молчали обе.

— В чем дело, Андрюша? — тихо спросил папа. — Почему же теперь не отзывается Валя? Ведь они любят гулять с дедушкой?

— Конечно, любят, — ответил Андрюша. — Потому Валя и молчит. Варя дома остается, а Вале ее жалко!

— Молодец эта Валя! — одобрительно сказал папа. — Я ее уважаю.

— А Варю? — спросил Андрюша. — Знаешь, папа, пожалуй, если было бы наоборот… Варе — гулять, а Вале — пить лекарство… Папа, стой! Дедушка, стой! Я знаю, что нужно делать!

Андрюша подбежал к буфету.

— Вот, — сказал он очень довольный и вынул вазочку, в которой лежал большой пряник. — Один только остался. Как раз то, что нам нужно! Возьми! — протянул он пряник одной из девочек. — Раздели пополам, себе возьми и сестре дай!

Близнецы одинаково заулыбались, тоже очень довольные. Девочка взяла пряник и старательно разломила его.

Разломился пряник, впрочем, не совсем пополам, один кусок оказался заметно больше другого. Этот кусок девочка оставила себе, а тот, что поменьше, протянула сестренке.

— Варя! Со смехом закричал Андрюша. — Вот Варя! Вплетай скорее розовую ленточку! Это Варя!

— Ничего не понимаю, — сказал папа.

— Ты видел, папа, она себе больше взяла! Уж если бы Валя делила, было бы точно как в аптеке! А если бы даже не ровно разломилось — все равно она бы себе поменьше оставила, а Варе — побольше. Уж она у нас такая! Дедушка! Иди гулять с Валей! Папа! Давай Варе лекарство!

Андрюша смеялся, близнецы заплакали, дедушка, улыбаясь, ушел гулять с Валей.

А папа расстроился. Он посадил Варю себе на колени, старательно вплетал розовые ленточки в светлые волосенки — по-маминому вплетал, чтобы не потерялись, — и грустно приговаривал:

— Эх, дочка, дочка! А я-то думал, что вы у меня совсем-совсем одинаковые!

Трудный вечер

Папа уезжал в командировку. Мама и Алеша провожали его. Папа нес чемодан, а мама вела Алешу за руку. Вернее, даже не вела, а тянула. Потому что Алеша не шел, как все люди идут, — лицом вперед. Алеша вертел головой вправо и влево, но чаще всего ему казалось, что самое интересное остается позади. Перронная касса, контролеры у входа, огромный зал, где люди и вещи — все вперемешку, длинная-предлинная платформа, вагоны дальнего следования, дачная электричка, мороженое в белых ящиках на каждом шагу…

Папа остановился у двери вагона, поставил на платформу чемодан, сказал: «Ну вот» — и взял Алешу на руки.

Теперь Алеша отсюда, с высоты, мог видеть гораздо больше интересного, но все это вдруг стало неинтересным. Совсем близко было папино лицо, папины глаза смотрели грустно.

— Папа, а она далеко, твоя командировка? Она большая?

Папа усмехнулся:

— Да как тебе сказать… Довольно далеко. И довольно большая. То есть длинная она, Алешка, вот в чем беда! Теперь не скоро увидимся… Будь умницей, сынок, маму береги.

Алеша спросил:

— А как?

Но в эту минуту все заторопились, и папа заторопился. Он успел поцеловать маму и Алешу, вскочил в вагон вместе с чемоданом, и поезд тронулся.