Альберт Иванов - Записки звездочёта Сириуса Страница 10

Сыщик Нюх, сыщик След,

Каждый знает твой портрет!

Ты умоешься слезами,

Наша месть не за горами!

Нюх След рванулся к Пиму. Но негр стоял, будто врытый и цепочка отбросила сыщика назад.

- Да ты знаешь, кто я! - заорал Нюх След.

- Знаю, - мрачно ответил негр и метнулся в темный переулок. И так как его рука была прикована к руке сыщика тот неожиданно для себя помчался за негром, как собачонка.

- Ой, умру! Ой, остановись! Не спеши! Что за глупые шутки! Куда ты?

Сыщик уронил тяжёлый портфель и схватился свободной рукой за сердце.

Из раскрывшегося портфеля, словно из мусорной урны, вылетали какие-то листки, и тёплый вечерний ветер нагнал их по улице.

На листках было напечатано: "Донос No 1111", "Донос No 1112", "Донос No 1113"...

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Геркулес

В этот день Ник так и не попал во дворец. Солдаты не пропускали никого в центр города. Они сидели на башнях новеньких танков, зажав карабины между колен.

Весь день Ник бродил по городу, по окраинным улицам. Люди шептались:

- Против Тайфуна не пойдёшь!.. Сила на стороне Тайфуна! Никто не сможет помочь Дождю...

По мостовой гремели сапоги патрулей. Карабинеры кричали зычными голосами:

- После девяти вечера на улицу не выходить!

И на перекрёстках вопило радио:

"После девяти вечера не выходить! Комендантский час!"

В город пришёл вечер и зажёг на небе звёзды. Если на них долго смотреть, они расплываются. А Ник когда-то, у себя в деревне, любил долго смотреть на звёзды. Прошло то время... Может, он повзрослел?

На крышах запрыгали рекламы. Улица окрасилась в синие, зелёные и красные цвета. Скоро комендантский час. Ник прицепился на "колбасу" трамвая и поехал домой. Улицы и запутанные переулки уплывали назад. Кондуктор в соломенной шляпе взглянул на Ника через стекло, но ничего не сказал. Кондуктор давно привык к безбилетным мальчишкам.

Сразу за конечной остановкой начинался бедняцкий район, который носил поэтическое название Южные Мерцающие Хижины.

У остановки ревел самосвал, сбрасывая мусор в огромную бетонированную яму. Самосвал с горящими фарами напоминал огромного кота, приготовившегося к прыжку.

У скособоченных хижин трещали костры, огонь танцевал и выбрасывал высоко вверх снопы искр. Лица людей в отблесках огня казались жёлтыми. Россыпи костров тянулись до самого горизонта.

Однажды здесь снимался эпизод для какого-то многосерийного исторического фильма. Этот район засняли вечером с самолёта, а потом выдавали за походный лагерь несметных полчищ варваров, осаждающих древний Карфаген.

Люди, живущие здесь, в отличие от многих других, не считались бездомными. У них даже был свой почтовый адрес, что-нибудь вроде: "Столица. Южные Мерцающие Хижины, 105-й квартал. Дом No 1032. Возле мусорной ямы No 506".

Ник прошёл мимо самосвала, на секунду выхваченный светом фар, и толкнул покосившуюся дверь одной из хижин.

На топчане, который занимал чуть ли не всю лачугу, лежал почти неразличимый в темноте человек.

- Пим? - неуверенно окликнул Ник, зажигая фонарь "летучая мышь", подвешенный к потолку.

Нет, не Пим. Это был худой, небритый негр в залатанных полотняных брюках.

- Тебе кого? - неприветливо спросил негр. - Хозяев нет.

- Хозяин - я, - строго ответил Ник.

Негр поспешно встал, всунул ноги в растоптанные башмаки и смущённо улыбнулся:

- Извини.

- Ладно, - буркнул Ник.

Ему хотелось его спросить, кто он и как сюда попал, но было вроде бы неудобно. Да и вообще здесь не принято, чтобы хозяева расспрашивали незнакомого гостя. Нужно будет - сам расскажет.

Ник потолкал плечом столб, подпирающий гремящую на ветру крышу. Столб даже не шелохнулся.

- Стоит, - сказал негр.

- Я его ещё глубже в землю вкопаю. - Ник боялся, что крыша может всё-таки рухнуть на голову. - Тебя как звать? - спросил он.

- Геркулес, - ответил негр и достал пачку сигарет.

Ник сразу заметил, что это дорогие сигареты, и удивился: откуда они у такого оборванца?

- Хорошие сигареты. Дорогие, - сказал Геркулес, будто угадав его мысли, и чиркнул спичкой. - Мне их подарили.

Он закрыл огонёк большими ладонями, и его пальцы, просвеченные изнутри, стали алыми.

- Ты здесь один живёшь? - спросил Геркулес, выпустив струю душистого дыма.

- Нет, с приятелем... Вообще-то, - замялся Ник, - он здесь хозяин, а не я.

Большой ночной жук, зачарованный светом, ошалело кружился вокруг фонаря и громко жужжал, как старая швейная машина. Под чёрно-синими, словно из стали, крыльями дрожали другие, прозрачные крылышки.

Геркулес осторожно поймал жука, откинул марлевую занавеску, закрывающую оконце, и разжал кулак. Жук с ликующим гудением улетел в темноту.

Дверь распахнулась, в хижину ворвался Пим.

- Сегодня на трамвайной остановке... - зачастил он и осекся, потому что увидел негра.

Геркулес широко заулыбался, словно старому знакомому, и тихо пропел:

Сыщик Нюх, сыщик След,

Каждый знает твой портрет...

Пим ликующе подхватил:

Ты умоешься слезами,

Наша месть не за горами!

Вы уже, конечно, догадались, что Геркулес был тем самым негром с газетами, которого сыщик Нюх След ни с того ни с сего арестовал на трамвайной остановке.

Ник удивлённо переводил взгляд с Пима на Геркулеса, с Геркулеса на Пима.

Пим рассказал ему обо всём.

- Нюх След портфель потерял! - ликующе воскликнул Пим. - А как же тебе удалось уйти? - Он вдруг спохватился и уставился на Геркулеса.

- О! - Геркулес гордо повёл широкими плечами. - Я затащил его в тёмный безлюдный переулок, и этот коротышка сразу скис. Стоило на него прицыкнуть, как он сразу отомкнул наручники и униженно попросил принять в дар три пачки сигарет. Ну, вроде как возмещение за ущерб. Он даже умолял меня взять его пистолет. Он говорил, что дома у него есть ещё.

- А ты? - засмеялся Пим.

- Взял, - деловито подтвердил Геркулес и продолжал: - А потом я приковал Нюх Следа к чугунной ограде его же собственными наручниками.

И негр оглушительно захохотал, и Пим захохотал, и Ник. Они хохотали втроём. Им было страшно весело.

- А затем мне пришлось удирать от карабинеров. Надо же, попал в облаву! Задержали человек двадцать первых попавшихся прохожих, и меня тоже. Поставили всех носом к стене и начали обыскивать. А у меня пистолет. Я не стал дожидаться, пока очередь подойдёт, и дёру. За мной гнались до самой свалки. Я заскочил в вашу хижину. Вот и сижу, дом караулю.

Неожиданно за стеной послышались чьи-то шаги, и в оконце просунулась голова. В тусклом свете фонаря можно было разглядеть только густые усы и чёрную кожаную фуражку. Фуражка поблёскивала, словно смазанная жиром.

- Соседи, у вас закурить не найдётся? - спросил усатый.

- Заходите!.. Заходите, дядюшка Хосе! - обрадовались ребята.

Голова исчезла.

- А он меня не выдаст? - встревожился Геркулес.

- Что ты! - возмутился Пим. - Это наш сосед. Он друг Грома!

- Нехорошо выдавать чужие тайны, - нахмурился Хосе, нагибаясь и входя в хижину. Он слышал всё - стенки были тоньше некуда.

Ребята смутились.

- Да он свой, - робко сказал Пим, кивнув на Геркулеса.

- А ну, свой, дай закурить, - сказал Хосе.

Геркулес протянул пачку:

- Берите всю. У меня хватит.

- Ого! - воскликнул Хосе, вертя сигареты в руках, и пошутил: - Крупный выигрыш на петушиных боях?

- Подарок! - усмехнулся Геркулес.

И ему пришлось во второй раз рассказывать о том, как он приковал к ограде знаменитого сыщика.

- В городе тебе появляться опасно. Несколько дней поживёшь здесь, сказал Хосе Геркулесу. - Владельцы отеля не возражают?

- Что вы! - обиделись "владельцы отеля" Пим и Ник.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Ник поднимается по лестнице

Ступенька... Ступенька... Ступенька... Площадка. Уф!

Поварёнок Ник совсем выдохся. Если вам когда-нибудь приходилось подниматься пешком с тяжёлым грузом, ну, скажем, на десятый этаж, то вы можете себе представить, что значит добираться до сорокового.

Всё медленней и медленней поднимался по лестнице Ник, и огромный поднос с кофейником и тортом дрожал в его руках.

Ступенька... Ступенька... Ступенька...

Это была парадная лестница самого роскошного дворца в столице. И до сорокового этажа она была устлана широченной ковровой дорожкой, затканной серебряными цветами. На каждом этаже стояли часовые в ярко-белых эмалированных касках и проверяли у посетителей документы.

На первом этаже документы проверялись одну минуту, на втором - две, на третьем - три и так далее. Стоит ли говорить, что на сороковом этаже проверка заняла бы целых сорок минут. Но до сорокового этажа никто из досужих посетителей никогда не доходил. Не успевали они добраться, скажем, до двенадцатого, как рабочий день Апчхибосса Утриноса кончался.

- Никаких лифтов! - любил повторять диктатор.

Ступенька... Ступенька... Ступенька...

Ник прислонился к перилам и дышал часто-часто, словно целую минуту пробыл под водой. Впереди ещё тридцать этажей.