Криминалистика по пятницам [litres] - Елена Валентиновна Топильская Страница 12

В принципе, у нас в районе можно даже сводок не читать, пока есть Зоя. Уж откуда она черпает всякую конфиденциальную информацию, могу только догадываться. Сама она, с загадочным видом вываливая свежайшие новости из всех абсолютно сфер — прокурорских ли, милицейских, интимно-светских, — не колется, приговаривая, что у каждого свои источники. Но учитывая, что везде — и в милиции, и во всех подразделениях прокуратуры — есть секретариат, куда, словно в Рим, ведут абсолютно все дороги и куда приходят отдежурившие следователи — сдавать наработанные материалы…

И в это утро именно Зоя живописала мне, как страдал и убивался Синцов, — как обычно, тщательно скрывая от меня, откуда она это узнала, но не забывая через слово поминать, что это по моей вине Андрей оказался информационно отрезанным от всего мира. Жестоко, в общем, со стороны старого друга. Но после всех страшных разочарований, выпавших на его долю, обижаться на Синцова было невозможно, надо понимать, что он и так деморализован и слегка не в себе, стало быть, придется исправлять положение.

Нет, мне известны, конечно, случаи, когда следователи спустя какое-то время и даже через много лет умудрялись выцепить нечто сенсационное и раскрыть на этом дело. Да чего там, я сама как-то раз, на втором году работы в прокуратуре, получив в производство безнадежное дело пятилетней давности об исчезновении маленькой девочки, которое шеф вытащил из пыльного архива перед очередной проверкой и сунул мне, чтобы было с кого спрашивать, решила, не питая никаких иллюзий, провести повторный осмотр квартиры, где видели пропавшую девочку в последний раз.

Там жил ее детсадовский приятель, в день исчезновения она была отпущена к нему в гости. Дети мирно поиграли, пообедали, потом мама девочки позвонила маме мальчика и попросила отправить девочку домой, через двор, не нужно было даже переходить через дорогу. Мама мальчика предложила довести подружку сына до квартиры, но подружкина мама ответила — не надо, дочка самостоятельная, доберется сама, мы и так злоупотребили вашим гостеприимством. Трубку передали девочке, она выслушала от мамы последние наставления, мальчик помахал подружке с балкона… И больше малышку никто не видел. Домой она не пришла, ее не нашли ни живой, ни мертвой.

Не знаю, что мне стукнуло в голову, скорее всего — обычная следственная добросовестность, но я решила для начала тупо провести повторные осмотры, сначала жилища девочки, а потом жилища мальчика. В квартире безутешных родителей малышки, где все выглядело так, будто их дочка сейчас вернется из песочницы во дворе — они сохранили все ее игрушки, все рисунки, все платьица, — осмотр оказался проформой, ничего даже мало-мальски значительного я не нашла. Зато в квартире мальчика…

За прошедшее время в той семье родился еще ребенок, но, к моему следовательскому счастью, обстановка осталась прежней, даже обои не переклеивали, это я проверила по фототаблице, составленной пять лет назад. На вид все было мило и благопристойно, а семья вполне могла претендовать на звание образцово-показательной ячейки общества: папа-врач, мама-домохозяйка, интеллигентные и симпатичные, детки — ныне уже десятилетний дружок пропавшей, серьезный красивый парень, и младший, четырехлетний ангелочек. Хозяева с пониманием отнеслись к моей просьбе разрешить еще раз взглянуть на их квартиру; пока мы с криминалистом и медиком осматривались, они даже напоили нас кофе и вообще были чрезвычайно любезны. У хозяйки на глазах то и дело показывались слезы при воспоминаниях о том ужасном дне, когда пропала маленькая девочка; она все сокрушалась, что послушалась ту маму и не проводила малышку до дому. Да старший парень, строго глядя на наши манипуляции огромными карими очами, часто отворачивался и горько заламывал бровь.

Я написала подробнейший протокол осмотра, зафиксировав в три раза больше деталей, чем мой предшественник пять лет назад по горячим следам. Но все это не имело никакого значения. Мы уже собирались отбыть восвояси, как вдруг… Вдруг мне показалось, что два куска обоев в детской чуть-чуть, ну самую капельку не совпадают по рисунку с остальными. То ли цветочки на них были на одну десятую тона светлее, чем на соседних полотнищах; то ли пестики с тычинками смотрели не в ту сторону, я сейчас уже и не вспомню. Я безразличным тоном спросила, когда делали ремонт в этой комнате. Хозяева переглянулись, и женщина ответила, что за год до того печального события, а что? Я пробормотала, что понравились обои, где купили?… Получив ответ и поблагодарив хозяев, мы отбыли.

От дома радушных хозяев я помчалась прямиком в названный ими магазин. К счастью, за пять прошедших лет магазин вместе с хозяином не разорился и не исчез, а наоборот, окреп и разросся. На мою удачу, на складе даже работал тот же кладовщик, что и пять лет назад, крепенький отставник с цепкой памятью. Я показала ему фототаблицу из дела со снимками интерьера детской комнаты и спросила про обои. Отставник кивнул и выудил из нижнего ящика стола пыльную амбарную книгу. Плюнув на палец, он долго листал ее, потом поднял на меня глаза.

— Эти обои мы в Белоруссии закупали, пять лет назад продали последнюю партию. Немножко бракованную, там на десяти рулонах цветочки были светлее, чем на основной партии. Больше в Белоруссии не брали обоев, теперь только импортом торгуем.

— Сергей Осипович, миленький, а не вспомните ли, было такое, что кто-то докупал такие обои? — взмолилась я, отчетливо понимая невозможность помнить подобные детали на протяжении пяти лет.

Но бодрый отставник снова плюнул на палец и полистал амбарный том.

— Если кто докупал, мы со скидкой продавали. Вот, люди чек предъявили на основную покупку, мы им два рулона отпустили со скидкой.

Не знаю, что меня толкало в спину, но со склада я снова полетела на квартиру, благо медик и криминалист находились при мне и ждали распоряжений.

Теперь хозяева квартиры были не столь радушны и не столь спокойны. Открыв нам дверь, они даже не улыбнулись. И на нас пошла от всей семьи, включая даже четырехлетнего малыша, ощутимая волна напряжения, смешанного со страхом.

Вежливо отодвинув их, мы прошли в детскую. Я присела и стала рассматривать плинтус в углу детской комнаты, под полотнищами обоев, которые явно — теперь