Кэти Кэссиди - Черри влюбилась Страница 13

– Ну и зря, – фыркает Шэй. – Глупо влюбляться в типа, который светится в темноте, а на первом свидании уносит тебя на верхушку дерева. От него потом сплошные разочарования. То ли дело оборотень. Заметь, и ведёт себя прилично, за исключением полнолуний, конечно. Итак, твой выбор: сладость или гадость?

– Сейчас июль, – напоминаю я, – до Хэллоуина три с лишним месяца. К тому же сладости у меня закончились.

– Тогда с тебя история. – Шэй поудобнее устраивается на бревне. – Расскажи о себе.

Терпение моё на исходе. Этот мальчишка кого хочешь достанет!

– Если расскажу, уберёшься?

– Как пожелаешь, – передёргивает плечами Шэй, и я… сдаюсь.

Что плохого, если я немного поговорю с ним, приоткрою часть прошлого? Зато он наконец уйдёт.

– Уже пожелала.

Я обнимаю Фреда и прислоняюсь щекой к мохнатому загривку. С чего же начать? По большому счёту, я вольна рассказывать что угодно, и не обязательно придерживаться истины.

– Давным-давно… – подсказывает Шэй.

– Давным-давно, – со вздохом начинаю я, – жил-был молодой парень по имени Пэдди, который мечтал раскрасить мир всеми цветами радуги. Окончив художественный колледж, он много ездил по свету и повстречал прекрасную японскую девушку Кико. Они полюбили друг друга и отправились путешествовать вместе, и все цвета радуги сопровождали их в пути.

– Мне нравится, – вставляет Шэй. – А когда твой выход?

– Подожди, я как раз к этому веду. Через некоторое время они узнали, что скоро у них родится ребенок. Пэдди и Кико поселились в Киото, в доме-минка – это такой японский стиль жилища, – где стены между комнатами были из рисовой бумаги, а на полу лежали матрасы-ковры татами. Новорождённую дочку назвали Сакурой, потому что когда она родилась, во всём городе цвели вишни и деревья были усыпаны нежно-розовыми цветами.

– Постой, – перебивает Шэй, – что ещё за Сакура?

Я прикладываю палец к губам.

– Маленькая девочка, чьё имя означало «цветущая вишня», росла и крепла, и все цвета радуги радостно переливались, стоило ей засмеяться. Она знала: пока папа и мама рядом, их любовь хранит её от всех бед. Однажды весной Сакура пошла с мамой в парк полюбоваться цветущими вишнями, но порыв холодного ветра сорвал цветы с веток, и розовые лепестки осыпались на землю будто снежинки. Сакура заплакала, а мама крепко прижала её к груди и сказала не печалиться, ведь наша жизнь, как и цветы вишни, столь же прекрасна, сколь мимолётна, и очень важно уметь наслаждаться этой красотой, пока она не исчезла; ценить каждое мгновение.

Шэй начинает наигрывать грустную мелодию, которой я прежде не слышала. Мелодия плывёт по ночному воздуху точно воспоминание. Мой голос слегка дрожит, я искоса поглядываю на Шэя. Он внимательно слушает, мерцающий свет китайских фонариков освещает его лицо.

– Прошло несколько месяцев. Однажды утром Сакура проснулась и обнаружила, что мамы нет. Радужные цвета поблёкли, и отныне её мир изменился навсегда…

По моей щеке ползёт слезинка, я вытираю её о густую шерсть Фреда. Прошлое – это эмоции и переживания, погребённые в глубинах души. Я не делилась ими никогда и ни с кем, даже с папой. Бросив быстрый взгляд на Шэя, я отворачиваюсь. Что есть такого в этом мальчике, отчего я готова раскрыть перед ним самые потаённые чувства?

Он отставляет гитару.

– Черри… Сакура – это ведь ты, да? – тихонько произносит он.

– Тебе пора, – говорю я. – Ты дал слово, что уйдёшь.

– А как же продолжение? – протестует Шэй. – Куда делась мама Сакуры? Что было потом?

Я медленно качаю головой. Мне страшно – я заступила на опасную территорию.

– Уходи, прошу. И держись от меня подальше. Тебе вообще не надо сюда приходить.

Шэй встаёт; поёжившись, закидывает гитару за спину.

– Сожалею, – тихо говорит он. – Я действительно сожалею, Черри.

Надев маску оборотня, он уходит прочь.

XII

Я просыпаюсь поздно, а когда открываю глаза, мои ресницы мокры от слёз. Да, прошлое – это опасное место. Можно отправиться туда понарошку, смягчить и приукрасить его, но стоит заснуть, как помимо твоей воли начинает проступать наружу реальность, и, проснувшись, ты ощущаешь невыносимую тяжесть.

На завтрак я обхожусь шоколадкой и бананом; забираю аквариум с Пиратом и топаю к гамаку. Вода в аквариуме лениво бьётся о стенки в такт покачиваниям гамака, Пират взирает на меня с явным упрёком. Неужто у него морская болезнь?

Может, Коко права и он не отказался бы от водоёма попросторнее? Я мысленно рисую пруд, гладкий и неподвижный, на поверхности которого цветут кувшинки. Через пруд перекинут изящный мостик в японском стиле, а на берегу стоит каменная пагода. Моей золотой рыбке наверняка понравилось бы.

С задумчивым вздохом я опускаю аквариум в высокую траву. Мы с Пиратом знакомы давно. Я выиграла его на ярмарке в Ларгсе, когда мне было семь лет. Желающие соревновались в меткости: кто забросит больше всего мячиков для пинг-понга в прозрачный аквариум. Я очень хотела выиграть огромного розового медведя с алым шёлковым бантом, но у меня никак не получалось. Папа заплатил за пять подходов, но, по-моему, в конце концов мы просто надоели парню, что стоял за прилавком, и он вручил нам рыбку, только чтобы мы ушли.

Увидев Пирата, этот сверкающий золотисто-оранжевый лучик, который плавал в полиэтиленовом пакете с водой, я моментально забыла о розовом плюшевом медведе.

Имя, конечно, выбрал папа. Он сказал, что Пират – отличная кличка для домашнего питомца и что со временем мы научим его приносить палку и охранять квартиру. Он, конечно, шутил, только я не сразу догадалась – на эту мысль меня навела Кёрсти Макрэй.

Сперва Пирату пришлось жить в эмалированной кастрюле, но однажды папа повёл меня в зоомагазин на Байес-роуд, и мы купили там большой прозрачный аквариум с фильтром для воды, пластиковые водоросли и маленькую арку из камня, через которую можно плавать туда-сюда.

Я кормила Пирата каждый день – сыпала в воду щепотку красновато-бурых хлопьев, и тогда он бросал все свои занятия и молнией устремлялся к поверхности за угощением. Раз в неделю я чистила аквариум: аккуратно вычёрпывала грязную воду половником, чтобы не потревожить Пирата. В библиотеке я взяла книгу по уходу за рыбками, в общем, подошла к вопросу со всей ответственностью.

Как ни странно это прозвучит, но я привыкла разговаривать с Пиратом, рассказывать ему обо всём. В библиотечной книжке говорилось, что у золотых рыбок очень короткая память, что-то около трёх секунд, и, очевидно, именно поэтому они не устают бесконечно плавать по кругу. Меня, по правде говоря, эта информация не слишком убедила: порой вид у Пирата бывал утомлённый. Зато очень удобно было делиться с рыбкой секретами, и даже когда я грустила, то не чувствовала вины перед Пиратом – в любом случае, через три секунды он напрочь всё забудет. Я следила за тем, чтобы не ронять в аквариум слёзы, так как золотые рыбки не любят солёную воду.

– Шэй Флетчер мне не подходит, – шёпотом сообщаю я Пирату. – Он уже занят.

Пират плавно шевелит хвостом.

– Встречается с другой девочкой… которая меня ненавидит.

Пират проплывает через каменную арку и змейкой лавирует между пластиковыми водорослями.

– Но я не могу выбросить его из головы. Он мне нравится. Это плохо, да?

Я скатываюсь с гамака в траву, прижимаюсь носом к прозрачному аквариуму. В детстве я представляла, что это хрустальный шар и что если вглядеться в воду, то перед тобой промелькнёт кусочек будущего. Однако я уже давно не обманываюсь на этот счёт, и, кроме того, увлечение парнем вроде Шэя Флетчера не имеет будущего.

Никакого. Юношеская влюблённость чаще всего бывает безответной. Шэй, наверное, просто жалеет меня, но и это новое чувство у него скоро выветрится, особенно учитывая, как скверно я с ним обращаюсь. Вдобавок у Шэя уже есть девушка, причём в сто раз красивее меня.

Ну а сидеть с ним ночью под вишнями вообще не следовало. Он может решить, что мы теперь друзья, в чём я не уверена. Когда я думаю про Шэя, на ум мне приходит не совсем дружба.

Само собой, Ханни не одобрит наши «посиделки». Она задушит меня голыми руками, если узнает про сегодняшнюю ночь. А как отреагируют Скай, Саммер и Ко ко? Или папа с Шарлоттой? Не стоит искать у них понимания. Есть однозначно хорошие и плохие вещи, и полуночные беседы с парнем сводной сестры – явно из категории вторых.

Пойду-ка я лучше в деревню, отправлю открытку миссис Макки, а потом вернусь и буду делать всё возможное, чтобы написанное в этой открытке было правдой. С ночными разговорами покончено, обещаю я себе. Надо прекратить эту «дружбу», от неё одни неприятности.

Пират бесстрастно смотрит на меня. В этом и заключается минус общения с золотой рыбкой. Ни выплакаться в жилетку, ни обсудить проблему – в общем, никакой задушевности. Сколько бы я ни обращалась к Пирату за советом, в ответ он лишь таращит свои холодные рыбьи глаза.