Алексей Пантелеев - Наша Маша (Книга для родителей) Страница 15

А вчера Маша едет на моем велосипеде и вдруг:

- Мама, мама, вон поросятки! Папа, гляди, поросятки!

- Да... поросятки.

Но там, за забором, не поросятки, а всего один поросенок. Маша это замечает и спрашивает:

- А где другой поросяток?

(Это как "десятки" - "десяток".)

Поправили, сказали: "Не поросяток, а поросенок", и этого было достаточно...

* * *

Как уже сообщалось, отец подарил Маше трехколесный велосипед. Велосипед этот был великоват Маше - ноги не дотягивали до педалей. Но все-таки она кое-как ездила на нем. И была надежда, что ножки у нее подрастут и она будет ездить как следует.

Но...

Представьте себе, да, и в Машкиной жизни уже возникают эти "но".

Вчера папа решил дать Машке урок настоящей велосипедной езды. Взял велосипед под мышку, а Машу - за руку и потащил их на Вторую Поперечную улицу, где, по его представлениям, кататься на велосипеде гораздо удобнее, потому что там не песок, а асфальт.

Удобно или неудобно - не знаю, выяснить не удалось.

Села Маша на велосипед, пробует работать педалями, пыхтит, охает, кое-как передвигается. И вдруг навстречу нам едет довольно большой, четырехлетний, а может быть и пятилетний, мальчик на очень маленьком трехколесном велосипедике. Сидеть ему на этом велосипеде очень неловко, сидит раскорякой, но все-таки едет быстро, ножки на педалях так и мелькают. А рядом идут родители этого счастливца - папа-грузин и блондинка-мама.

Машин папа посмотрел на мальчика и говорит:

- Маловата машина.

- Да, - говорят, - а вашей великовата.

И пошли дальше. А папа им вслед:

- Давайте меняться?

Люди не поверили. Остановились:

- Вы что - серьезно?

- Почему же не серьезно? Серьезно!..

Таким образом в самом центре поселка Разлив, среди бела дня, на оживленной Второй Поперечной улице, на виду у многочисленных прохожих, произошел этот добровольный обмен-грабеж.

Не веря своему счастью, мальчик вскочил на новенькую голубую машину и заработал педалями. Родители его, поминутно оглядываясь, тоже прибавили шагу. А мы с Машей остались стоять и с волнением смотрели на облезлую, грязную, обшарпанную и перевязанную в нескольких местах электропроводом машину, счастливыми обладателями которой мы так неожиданно оказались.

Машка пробовала плакать, я прикрикнул на нее:

- Глупая! Это же вон какая удобная, маленькая машина!

- Не хочу маленькую! Хочу другую!

Шли домой в предчувствии грозы. Как и следовало ожидать, гроза разразилась. Маше не очень досталось, она еще маленькая, зато папу корили и пилили на все корки. И он чувствовал себя Иванушкой-дурачком, который променял корову на дудочку. Самое обидное, что Маша и на этом, удобном велосипеде не может ездить.

* * *

Уже вторую неделю Машка не расстается с корзиночкой, где у нее всегда имеется изрядный запасец всяких "Тузиков", "Петродворцов" и "Золотых ключиков". С этой корзинкой она тащится и на рынок, и на вокзал провожать кого-нибудь, и на пляж. И не было случая, чтобы она съела конфету без разрешения и в неурочное время.

Это мы хорошо, неплохо придумали. Это лучше, чем конфеты под замком. И еще: доверие делает чудеса.

* * *

Недавно она поменяла всех нас ролями. Я стал Алешей, она - мамой...

Третьего дня, обнимая меня и целуя, сказала:

- Алешенька... любименький!

И сказала это как-то особенно нежно. Когда я выступаю в роли отца, она меня так не ласкает. А тут - честное слово - мне самому начинает казаться, что я - маленький!

* * *

Разбирали и собирали тети Лялин складной дом. Машка сама не умеет, но с удовольствием суетится и помогает.

Вообще помогать очень любит. Любит делать что-нибудь основательное, систематическое, если, конечно, это по силам ей. Например, чистит ягоды, наматывает на клубок нитки.

Впрочем, это, кажется, все дети любят.

* * *

Последнее время пристрастилась к "математике", оперирует цифрами и числами.

На вопрос: "Сколько времени?" - отвечает неизменно:

- Четверть восьмого.

Спросишь: "Сколько стоит?" - говорит:

- Три.

Или:

- Восемь.

А последние два дня чаще говорит почему-то:

- Одиннадцать.

9.8.59.

Вчера под вечер ходили вдвоем с Машей к сараю Ленина и дальше...

Видели белых уток, которые спали, уложив на своих белоснежных спинках головы - клювиками к хвосту.

Обратно шли по Первой Поперечной - через дюны. Навстречу дул ветер, в лицо нам мело песком, шли мы согнувшись в три погибели (у отца под мышкой Машин велосипед). И Машка вдруг сказала:

- Идем, как котята.

Это из "Кошкина дома" - племяннички-котята под дождем так идут.

* * *

Дома Маша каталась немножко на велосипеде. Он у нас стал не такой паршивенький, стал более или менее красивенький: мама вымыла его, вычистила - не узнать.

* * *

Играли с Машей в такси. Я - шофер.

- Куда ехать? - спрашиваю. - Какая улица?

- Какая улица? Правая.

* * *

Я по-прежнему Алешенька. Оказывается, у меня есть сестричка Машенька. Это - бывшая мама.

Сегодня утром Машка спрашивает у мамы:

- Машенька, ты не знаешь, где мой сын Алеша?

* * *

И вот уже полное перевоплощение. Утром же сегодня, увидев, что мать подкрашивает губы:

- Маша, ты - маленькая и губы, пожалуйста, не мажь!

* * *

Дома у нас новость. Не совсем уже свежая. Забыл записать. Еще третьего дня тетя Ляля принесла Маше крохотную живую рыбку. Что это за рыбка, какого она рода-племени, папа, к сожалению, не знает.

Минут пять рыбка Машу забавляла, а потом всякий интерес начисто иссяк. Да и что там смотреть - плавает и плавает, вертится и вертится, как спица в колесе. Но у папы прибавилось забот. Он дважды в день меняет в банке воду и - будучи человеком необразованным, не имея понятия, что такое рыба и какими запросами она живет, - тем не менее кормит эту рыбку, полагаясь на интуицию и собственный вкус: дает своей воспитаннице белый хлеб, сахар, минную и гречневую крупу. Кажется, ест, вы знаете! А двух мух, которых папа подкинул рыбешке, она пальцем не тронула. И мухи были извлечены из воды.

Между прочим, услышав из разговора взрослых, что рыбы питаются мухами, Машка во время прогулки стала приставать ко мне:

- Папа, пойдем в магазин. Купим для рыбки мук!

* * *

Вечером вчера каталась (и уже неплохо) на велосипеде, играла, подметала в папиной комнате пол.

А утром сегодня поссорились.

Когда я вышел из своей комнаты, Машка уже сидела за столом, завтракала. Рядом стояли мама и тетя Минзамал. Папа сказал всем:

- Здравствуйте!

Взрослые ответили, а Маша - как это довольно часто с ней бывает - стала глупо и растерянно улыбаться, качать ногой, крутить глазами.

Я сел и стал завтракать. Я знал, что настроение испорчено не только у меня, но и у Машки.

Позже слышал, как она ходила в сенях у дверей моей комнаты. Слышал, как громко вздыхала. Наконец решилась:

- Можна?

- Кто там?

- Папа, прости!

- Что?!

- Папа, прости!

- Ах, вот как? Думаешь, это каждый день так будет? Сначала набезобразничаешь, а потом "прости"?!

И вдруг нагнулся, подставил губы:

- Ну, здравствуй!

Она (шепотом). Здравствуй.

И помчалась к матери. Слышу радостный, почти ликующий вопль:

- Я сказала!.. Я сказала папе "пьёсти". Мама, я сказала папе "пьёсти"!..

Это я слышал. Но не слышал, как она сказала матери на ухо:

- Папочка меня полуцевал (то есть поцеловал).

* * *

- Машенька, поспи еще! Нельзя так. Ты же спала всего пять минут.

- Нет. Я три года спала.

* * *

Утром папа обнаружил, что рыбка, которая три дня жила у нас на веранде в полулитровой консервной банке, уснула. Вчера вечером я забыл переменить воду.

Потихоньку от Маши выбросил рыбку, убрал банку. Но Маша, как и следовало ожидать, о рыбке не вспомнила.

12.8.59.

Вечером была у меня. Я читал газету. В газете - карикатура на Аденауэра: длиннющий нос, оскаленная пасть, с носа свисают ледяные сосульки.

- Это кто?

- Это дядя. Его зовут Аденауэр.

- А это что? Рыбки?

В руках у дяди, увы, не рыбки, а черные атомные бомбы. И на животе у дяди написано: "Холодная война".

Машка разглядывает картинку и вдруг говорит:

- Я боюсь! Он меня съест. Я боюсь! Папа, боюсь!

И вижу - краснеет, глазенки слезами наполнились.

Бежит к двери.

- Открой! Папа, открой дверь!

- Глупая, что ты?!

Открыл все-таки. И вот - чудо какое! Бежит, стучит каблуками и, слышу, кричит матери:

- Мама, папа мне конфету дал!..

А конфета ей действительно была выдана - минут за пять до этого.

* * *

Вечером лежала в темноте в кроватке. Я сидел один в столовой, ужинал. Дверь приоткрыта. Слышу громкий шепот:

- Алеша!.. Алешенька! Ты что делаешь?

- Спи, Маша!

- Я не Маша.

- Спи, мамочка! А то я - знаешь?..