Нора Аргунова - Не бойся, это я ! (рассказы) Страница 18

съёмок. Обращаюсь с убедительной просьбой достать чёрного козла

для к/к "12 стульев".

...Волчья троица спущена с поводков, и я смотрю, как молодые звери мчатся, ликуя.

- Сравни с собаками, - слышу я, - заметь, как бегут.

Как бы легко ни бежали собаки, вы видите их усилия. Волки стелятся, будто позёмка. Будто нет у них ни мускулов, ни длинных быстрых ног, и сами они - ветер.

Волки возвращаются. Я сторонюсь - собьют ещё, бог с ними! Лобан с ходу бросается хозяину в ноги, и Тарик оглаживает красивую крупную голову зверя. Волчица и другой волк ревниво оттесняют Лобана. За ними зорко наблюдает пёс.

Темнеет. Идём обратно. У Тарика тяжёлая походка. В командировке он запустил бороду. Безо всякого грима он только что сыграл цыгана в фильме "Дети", цыгана с медведем. С Микой.

Волки заведены в клетку. Они получают мясо. Потом арбузы. Захлебываясь, вгрызаются в сочную мякоть - волки любят не только рябину, но и спелые арбузы, дыни, яблоки.

- Как Мика на съёмках держалась? - спрашиваю я.

- Отлично. Среди чужих людей, учти. В тесноте, в павильоне... Повезло мне с Микой.

Через сетку я проталкиваю Серёже яблоко. Оно падает в бассейн, выдра соскальзывает в воду, подхватывает яблоко. Тарик дёргает меня за рукав. Оглядываюсь.

Волки спят. Они растянулись один от другого поодаль, компания молодых волков - переярков. Маленькая стая на отдыхе. Где-нибудь на укромной полянке, после утомительной охоты. Вокруг лес...

- Никому на свете не завидую, - тихо говорит Тарик. - Жизнью я доволен, зверями доволен, рад, что они у меня есть. Так жить можно.

- Ты ведь жаловался, - говорю я. - У людей выходные, у тебя не бывает. Что даже заболеть ты не имеешь права.

- А ты думала? Так и есть. И все же другой жизни мне не надо, - упрямо твердит Тарик.

Он отворяет дверь вольера, и оттуда на лёгких копытцах выпархивает косуля. Вместе с ней за ворота выносятся собаки.

Теперь их очередь бегать, баловаться и мять осенние, опустевшие газоны...

НЕ НУЖНА

В доме отдыха шофёру велели захватить с собой кошку с котёнком и в Глумищах сдать их на ветеринарную станцию. Шофёр ехал в город, вёз в ремонт старые покрышки, времени у него было в обрез. А на ветстанции, как подгадали, вывесили объявление: "Санитарный день".

Шофёр огляделся. Даже спросить было не у кого, куда ему девать кошек. Двор пустой. Изба тоже пустая. И голая, нежилая, без ставен и без крыльца. Большие немытые окна из одного в другое просвечивают сквозь дом. На подоконнике - запущенная керосинка. Хороша контора: электроплиткой не разжились.

Парень вернулся к машине, влез в кабину. Включил зажигание и медленно тронулся. Рядом с ним стояла картонная коробка из-под макарон, перевязанная шпагатом. В ней сидели кошки. Одна из четырёх створок, прикрывающих коробку, была надорвана, чтобы кошки могли дышать.

При выезде из села у водоразборной колонки шофёр увидел старуху с вёдрами и притормозил.

- Бабушка! - крикнул он через дорогу. - Вам кошки, часом, не нужны?

Старуха оскорблённо выпрямилась и пошла с коромыслом на плечах.

- Я серьёзно спрашиваю! - кричал парень.

Старуха будто и не слыхала.

На сто пятом километре он свернул налево, на бетонку. Он знал эти места. Деревень поблизости нету, даже и в грибное время редко кого здесь встретишь.

Он вынул коробку.

Войдя в лес, поставил коробку и развязал. Выпрыгнула кошка, за ней выбрался котёнок. Кошка было насторожилась, но тут же подошла к человеку, стала тереться о ноги. Котёнок повалился, обхватил лапами её голову играть.

Парень вернулся к машине - кошки за ним. Он топнул - они его не боялись. Тогда он достал из машины свёрток. Углубившись подальше в лес, развернул газету и накрошил белого хлеба, набросал колбасы. Кошки принялись есть. Парень отошёл, оглянулся. И побежал, прыгая через кусты, отворачивая лицо от веток.

1

Она была не сибирская и не сиамская, а самая обыкновенная кошка с обыкновенной серой в полоску шерстью. Она не выглядела сытой, хоть и жила при доме отдыха. Мех её, правда, лоснился, но сама она оставалась неказистой, со впалыми боками и тонким хвостом.

Кошка умела отличить тех, кому приятно её гладить, от тех, кто этого не любит, и не прыгала на колени ко всем подряд. Это было приветливое, ненавязчивое животное, как будто созданное для дома отдыха. Колени не чувствовали её веса, руки успокаивались на тёплой шерсти, а дремотное мирное мурлыканье снимало напряжение и усталость.

Когда она принесла котят, ей оставили одного. И после бывали у неё котята, их отбирали, а того, первого, не трогали. И кошка жила спокойно, пока не появилась новая сестра-хозяйка, которая считала, что там, где люди, животным не место.

...Стояла осенняя ночь с моросящим ледяным туманом. Кошка продрогла и потерянно бежала по лесу. Котёнок часто отставал. Она поджидала его, и они вместе трусили дальше.

Скоро котёнок проголодался. Кошка села, он ткнулся ей в живот. Полугодовалый, он до сих пор сосал молоко и вытянулся почти с мать, но силы ещё не набрал и был узкогрудым, лёгким не по росту.

Кошка облизала его мокрые уши, худую мокрую шею, выпрямилась и повернула голову в сторону дома. На бегу и во время остановок она смотрела в этом направлении. Она будто вслушивалась в безлюдное пространство, которое ей надо преодолеть.

Она знала многое. Откуда? Говорят, будто кошки не умеют думать. И всё-таки она отлично знала, что находится далеко от дома. Что надвигаются холода. Что надо торопиться.

Только одного кошка не знала. Она не связывала свою беду с человеком. Она забыла, как её сажали в коробку, а помнила, как человек выпустил её из коробки и накормил. Кошка не могла понять, что это люди её сюда завезли. И спешила вернуться к людям.

2

Шоссе, ведущее к дому, сильно петляло, а кошка шла прямым, самым коротким путём, и теперь ей предстояло пересечь шоссе.

Она выбралась на асфальт и сверху глядела, как из канавы карабкается измученный котёнок. Потом не торопясь начала переходить дорогу, хотя слышала тяжёлый ход и лязганье несущегося грузовика.

Шофёр грузовика заметил впереди кошку. Он вспомнил, как задавил когда-то кошку и долго потом ему было не по себе. Сейчас шофёру не хотелось тормозить, пятитонка с прицепом-цистерной развила хорошую скорость. И он рассчитал, что кошка успеет подойти к правой обочине, а он подаст грузовик влево и не заденет её.

Но из кювета прямо под машину выбежал котёнок. Грузовик запылил по левой обочине, пропуская котёнка между колёсами. Цистерна тоже промчалась бы над котёнком, если б не цепь, которая свисала сзади и, подскакивая, неслась по асфальту. Колёса миновали котёнка, а цепь ударила.

Кошка ждала на середине откоса. Под откосом стыло болотце, между кочками торчала жёлтая осока. Кошка высматривала, где можно будет посуху провести котёнка.

Шум удалялся, дрожь в земле затихала. Чад относило утренним ветерком. Котёнок не появлялся. Кошка помяукала, торопя его. Её уколола тишина, и она взлетела на шоссе.

Он лежал плоский, как коврик. Будто и тела в нём не было, только взъерошенная шкурка. Но он дышал. Мелко, едва заметно у него трепетал бок.

Кошка переступила через котёнка, круто повернулась, переступила в обратную сторону. Пригнулась и стала захватывать кожу у него на загривке.

Взявшись поудобнее зубами, кошка поднялась. Он был слишком крупным для маленькой своей матери. Половина его длинного туловища лежала на земле, даже передние безжизненные лапы доставали до земли.

Высоко задрав и повернув голову вбок, чтобы можно было ступать, кошка понесла котёнка через дорогу. Она прошла обочиной до конца болота и начала спускаться. Она пятилась, волоча его вниз рывками. На лужайке она крепко, всем ртом закусила ему загривок и потащила к лесу.

Кошка затолкала котёнка в яму под еловым выворотнем. Здесь кто-то жил раньше. Прошлогодняя листва слежалась под тяжёлым чьим-то боком и хранила в себе непонятный запах. Свисавшие с потолка корни были замусолены и обгрызаны. И остались кое-где вмятины от широких ступней.

Но никакие следы, ничто не могло отвлечь кошку от единственной заботы. Она ползала вокруг своего детёныша, обогревая его. Она укладывалась животом к его носу, надеясь, что запах молока привлечёт котёнка.

Котёнок не двигался, ничего не слышал, не ел - и у кошки нестерпимо болело сердце.

Прошло много времени, может быть сутки, может быть гораздо больше, когда котёнок забеспокоился. Он заскрёб лапой, слабо цепляясь когтями: он хотел перевернуться. Кошка помогла ему. Отдышавшись, он попросил есть. Кошка тотчас прилегла и ощутила, что молока у неё мало. Он готов был сосать, а она могла дать ему какие-то капли!

Кошка опрометью выбежала из ямы. Где бы она ни росла, как бы ни баловали её люди, кошка остаётся охотником. Дома она выловила всех мышей и охотилась в саду. Там у неё имелись заветные места. Одно такое место было в кустарнике возле теннисной площадки. В этот кустарник часто забирались птицы, особенно к осени, когда осыпаются семена.