Борис Хотимский - Три горы над Славутичем Страница 18

Кий, Хорив и Горазд слушали речь Императора, напряженно выпрямившись, понимая, что сейчас, здесь вот, решается завтрашний день каждого, решается доля всех полян.

— …А впереди, — продолжал Император, — еще одна опасность. Аба-ры! Они набирают силу и надвигаются с востока, откуда прежде шли гунны. Они дойдут до вашего Самбатаса на Борисфене, до ваших селений, там ничто не остановит их. Их смогут остановить только наши пограничные крепости. Мы остановим и разобьем их, если будем сражаться вместе, рядом. Мы справимся и с абарами, и с остатками гуннов, и с неразумными склавинами, если вместе, плечом к плечу, встанем на Истре. Под защитой крепостей Второго Рима тебе и твоим антам никто не будет страшен. Подумай, князь! Ведь ты разумный вождь, ты не можешь не видеть своей выгоды и упустить ее.

— Я разумею, — сказал Кий. — В чем моя выгода, вижу и разумею. Но хочу уразуметь, в чем же тут выгода ромеев?

— Похвально! — Император весело рассмеялся. — Люблю, когда говорят прямо и откровенно. Друзья только так и должны говорить между собой. Ты прямо и откровенно спросил. Я прямо и откровенно отвечу. У тебя в Самбатасе и вокруг него нет таких неприступных крепостей, как мои, а у меня сегодня нету стольких славных воинов, как твои анты. У меня немало гвардейцев и федератов, но моя Империя растет, мне нужно завтра иметь больше войска, больше союзников, чем я имел вчера. Видишь, я не скрываю от тебя своей выгоды. Мне нужен такой разумный, сильный и надежный военный союзник, как ты, князь. Что тебе еще невдомек? Спрашивай — отвечу, не таясь.

— Мне надобно поразмыслить, — сказал Кий.

— Разумеется! — воскликнул Император. — Какой же истинный вождь принимает необдуманные решения? Подумай и скажешь мне, что и как сам решил. И заодно подумай еще вот о чем. Я знаю, твои дружины остались на Истре, ждут тебя. А зачем им после уходить оттуда обратно к далекому Борисфену? Твоя жена и твой брат здесь, с тобой. Другой твой брат и другие твои ближние, если верны тебе, придут по первому зову. А не придут — значит, неверны…

— Не разумею. — Кий снова насторожился.

— А ты дослушай, князь. Есть на Истре земли, тебе их покажут. Они не хуже твоих прежних. Там еще теплее, еще больше урожая могут собрать земледельцы. И пресной воды в Истре немало. И коням корма хватит. А под боком — наши крепости. Уразумел? Оставайся на этих землях, князь. И, если пожелаешь, ставь свой город. Я помогу, дам мастеров, рабов, золото дам. Ставь свой город и живи на новой своей земле.

— И моя земля войдет в состав твоей Империи?

— Нет, князь, нет! Ты будешь единым хозяином на своей земле. Я дарю ее тебе. Уразумел, князь? Да-рю! Наши земли будут рядом, наши войска будут рядом, плечом к плечу. Кто тогда одолеет нас? Ни-кто! Есть у антов свой город на Борисфене? Сам знаешь, Самбатас — еще не город. А здесь, на Истре, в самый короткий срок вырастет город — твой город! Будет у тебя, у детей и внуков твоих, у всех антов свой город, своя цитадель. Не на Борисфене — на Истре! Подумай, князь, крепко подумай, другого такого случая у тебя не будет.

— Подумаю, — сказал Кий. — Дареному коню в зубы не смотрят, то так. Но на коне том ездить. А посему погляжу я ту землю, про которую ты говоришь, поразмыслю и после того дам свой ответ.

— Мудрые слова твои, князь. На том и порешим. Покажем тебе ту землю и будем ждать твоего ответа. А теперь неплохо бы запить такой разговор. Даже у меня, непьющего, в горле пересохло. Какого вина налить гостям, фалернского или критского?

— Разреши послать за нашим медом, — улыбнулся Кий.

Это предложение явно оживило всех остальных, особенно комита священных щедрот. Принесли темно-золотистый антский мед и наполнили им золотые ромейские кубки. Подняв свой кубок, но не собираясь его осушать, Император сказал:

— Выпьем за новый город на Истре, город нашего друга, сильнейшего и мудрейшего из антских князей. Всем известно, сколько городов я построил. В одной только Африке полторы сотни… Всем известно, что многие новые города были названы моим именем либо именем моей Императрицы. Так отчего бы не назвать новый город на Истре именем его основателя, строителя и первого государя — именем антского князя Кия? Выпьем же за город Кия!

— За город Киевсц! — возбужденно выкрикнул нетерпеливый Хорив и разом осушил свой кубок.

— За Киевец на Истре, — уточнил безбородый военачальник, неторопливо смакуя крепкий антский мед.

«Кажется, удалось, — подумал Император, едва коснувшись губами края своего кубка. — Теперь граница вдоль Истра наконец-то будет надежно защищена. Пускай там анты и склавины грызут друг дружку. Кстати, и сильнейшие из них, анты, расколются: половина останется на берегах Борисфена, другая же осядет на берегах Истра. Разъединенные не страшны Империи. И пускай примут на себя первый удар абарской грозы…»

«Я еще погляжу, — рассуждал Кий, молча потягивая знакомый напиток. — Погляжу да поразмыслю… А ведь быть мне наисильнейшим среди антов!»

17

Я БРАТ ИЛИ НЕ БРАТ?!

Бревенчатые стены со сторожевыми башнями по углам, курени для дружины, конюшни, амбары для провизии, загоны для скота и прочие постройки возводили сами поляне. Все прочие анты, пока ждали Кия, поуходили в свои земли…

Вырубали поляне боевыми секирами прибрежный лес. Бревен недоставало — пять сотен ушли вверх по Истру, где лесу было больше, валили его там, вязали в плоты и сплавляли по течению. Невеликое число взятых в полон окрестных славинов под надзором сторожи также участвовали в тех работах.

На месте каких-то развалин незапамятной давности ставилась над самой рекой каменная башня, высокая, круглая, с зубцами и бойницами для стрелков. Как у ромеев… Из камня же клали основу под княжий терем и под четырехугольную надвратную башню, которую ставили лицом к берегу, супротив круглой, глядевшей на Истр. Мастеров-каменщиков и при них несколько сотен рабов-каменотесов дал Император.

Поглядывать за ними Кий поручил Хориву. Тот ничего не смыслил в укладке камня и прочих строительных премудростях, да оно и не требовалось — ромейские мастера и рабы свое дело знали. Зато молодший брат князя с приданными ему Полянскими отроками не проглядит и не выпустит ни одного беглеца, ежели такой объявится. Каждый день трижды — утром, в полдень и вечером — Хорив в сопровождении полусотни отроков объезжал участок, где находились ромеи со своими рабами, любовался их слаженной работой и поглядывал, нет ли какого-либо непорядка. Те уже привыкли к молодому антскому всаднику, черноусому, на злющем вороном коне, в выгоревшем черном плаще поверх легкой кольчуги и в надвинутом на серые глаза вороненом с золотой насечкой шеломе. Делали свое дело, не обращая на него особого внимания.

Лишь несколько рабов-каменотесов всегда провожали всадника пристальными непонятными взглядами, негромко переговариваясь на своем языке. Тогда ромейский надсмотрщик, огрев одного-другого плетью, покрикивал лениво:

— Хватит глазеть, хватит! Вонючие бараны! Ваше дело работать, а не глазеть… За что вас кормят, бездельники?

Рабы, вздыхая, возвращались к прерванной работе, но при каждом появлении черного сероглазого всадника все повторялось сызнова.

Однажды Хорив не успел еще далеко отъехать, услышал за спиной злой ромейский окрик, быстро, как в бою, повернулся и увидел: дюжий надсмотрщик так полоснул плетью старого раба, что тот схватился за ухо, и меж пальцев проступила кровь. У полян не было принято бить стариков…

Хорив не успел ничего подумать, только ощутил в себе неудержимую ярость. Никто не успел опомниться, как вороной конь сшиб надсмотрщика, и жесткая антская плеть загуляла по голове упавшего. Поднялся шум и крик, набежало множество ромеев, но подоспевшие отроки Хорива живо оттеснили их конями. Рабы прервали свою работу, все ждали, что же последует далее. Стало тихо-тихо. И Хорив отчетливо услыхал сипловатый немолодой голос, произнесший по-антски:

— Нудь всегда здоров, благородный ант.

Он вздрогнул, будто пробудился, и увидел перед собой нескольких рабов-каменотесов, опустившихся на колени. Один из них, тот самый старик, придерживая кровоточащее ухо, повторил тем же голосом:

— Благородный ант, будь всегда здоров!

И все стоявшие на коленях коснулись лбами земли, как бы подтверждая сказанное.

Хорив всегда был скор в решениях и деяниях.

— Этих — ко мне в шатер! — И он указал на коленопреклоненных рабов.

Ромеи снова подняли было шум, но бешеный сероглазый ант мгновенно выхватил меч из-под своего черного плаща, окружавшие его всадники тотчас уставили свои копья. Пришлось угомониться. Здесь, вдали от Константинополя, с варварами лучше не спорить…

— Принесите вина, хлеба и листьев подорожника! — приказал Хорив, когда рабов ввели к нему в шатер, где было достаточно просторно, чтобы все уместились. — И оставьте нас одних.