Владимир Железников - Хорошим людям - доброе утро Страница 2

- Про твоего папку - это сущая ерунда. Столько орденов получил за храбрость - и вдруг струсил! Ерунда. А на этого Николая наплюй! Был и нет. И все. Зачем он вам?

"Нет, этого даже Лешка понять не мог. У него был отец, а у меня его никогда не было. А дядя Николай так мне раньше нравился! - подумал я. - Был и нет. И все. Веселый Лешка!"

Вечером я отдал письмо маме. Она взяла новый конверт, запечатала туда невскрытое письмо дяди Николая и сказала:

- Скорей бы кончались занятия в школе. Поедем в Гурзуф, и ты будешь бродить по тем самым местам, где бродили мы с папой.

* * *

От Симферополя до Алушты мы ехали автобусом. В автобусе маму сильно укачало, и мы пересели на теплоход.

Теплоход ходил рейсом от Алушты до Ялты, через Гурзуф. Мы сели на носу и стали ждать отправления. Мимо прошел широкоплечий краснолицый моряк в темных очках, посмотрел на маму и сказал:

- Вас здесь зальет водой.

- Ничего, - ответила мама. Она вытащила из сумки платочек и повязала голову.

Моряк поднялся в рубку. Он был капитаном. И теплоход отчалил.

Из Гурзуфской бухты дул сильный ветер и поднимал волну. А нос теплохода разбивал волну, и брызги крупными каплями падали на нас. Несколько капель упало на мамин платок. На том месте, где стоял бульдог Джаз, появилось большое пятно. Мое лицо тоже было мокрым. Я облизнул губы и закашлял от соленой морской воды.

Все пассажиры ушли на корму, а мы с мамой остались на прежних местах.

Наконец теплоход причалил, и я увидел деда - маминого папу. Он был в парусиновой куртке и матросской тельняшке. Когда-то дед плавал корабельным коком, а теперь он работал поваром в городской чебуречной. Делал чебуреки и пельмени.

Теплоход ударился о деревянный помост, матрос укрепил причальный трос. Капитан высунулся в окошко:

- Привет коку! В Ялту собрался?

- Привет, капитан! Дочь встречаю, - ответил дед и заспешил к нам навстречу.

А мама, как увидела деда, бросилась к нему и вдруг заплакала.

Я отвернулся.

Капитан снял темные очки, и лицо у него стало обыкновенным.

- Слушай, братишка, надолго вы сюда?

Я сначала не понял, что он обращается ко мне, а потом догадался. Рядом никого не было.

- Мы, - говорю, - насовсем.

- А... - Капитан понимающе покачал головой.

* * *

Я проснулся от незнакомого запаха. Я спал во дворе под персиковым деревом. Это оно так незнакомо пахло. На скамейке сидела мама. Она была одета так же, как вчера. И поэтому мне показалось, что мы все еще в дороге, все еще не приехали. Но мы приехали. Просто мама не ложилась спать.

- Мама, - спросил я, - что мы будем делать?

- Не знаю, - ответила мама. - А в общем, знаю. Завтракать.

Скрипнула калитка, и во двор вошла маленькая полная женщина в домашнем халате.

- Здравствуйте, - сказала она, - с приездом. Я ваша соседка, Волохина Мария Семеновна. Уж как ждал вас старик! Уж как ждал! Все говорил: "У меня дочь красавица". - Соседка как-то непонятно замурлыкала. - Я-то думала, всем отцам их дочери кажутся красавицами. А теперь вижу, что не хвастал...

- Добрый день, - перебила ее мама. - Присаживайтесь.

- Мария! - раздался мужской голос из-за забора. - Я ухожу на работу!

- Подождешь! - грубо ответила женщина и снова повернулась к маме. Мой. Все ему некогда! Такая красотка и без муженька! - продолжала соседка. Ну, здесь вы не пропадете. На курортах мужчины ласковые.

- Перестаньте, - сказала мама и посмотрела в мою сторону.

- Мария! - снова раздалось из-за забора. - Я ухожу!

Соседка убежала. А мы с мамой позавтракали и пошли гулять по городу. Людей на узких гурзуфских улицах было мало. Местные работали, а отдыхающие сидели у моря. Была очень сильная жара. Асфальт перегрелся и прогибался под ногами, как подушка. Но мы с мамой ходили и ходили. Я молчал, и мама молчала. Мне казалось, что мама хочет замучить себя и меня. Наконец мы спустились к морю.

- Можешь выкупаться, - сказала мама.

- А ты?

- Я не буду.

Море было теплым и тихим. Я плыл долго и все ждал, когда мама крикнет, чтобы я возвращался. Но мама не кричала, а я уже устал. Тогда я оглянулся. Мама сидела, как-то неловко поджав под себя ноги. Я подумал, что мама похожа на раненую птицу. Один раз я нашел на озере утку с перебитым крылом, она также как-то неловко сидела. Я поплыл назад. Вылез на берег. От напряжения у меня дрожали ноги и в ушах сильно стучало. Лег животом на горячие камни и опустил голову на руки. Совсем рядом зашуршали камни, кто-то прошел чуть ли не по моей голове и остановился. Я приоткрыл глаза и увидал ноги в исцарапанных и сбитых от постоянного хождения по камням сандалиях. Я поднял голову. За маминой спиной стояла маленькая девочка и рассматривала собак на платке. Когда она заметила, что я уставился на нее, то отвернулась от собак.

- Тебя как зовут? - спросил я.

- Сойка, - ответила девочка.

- Сойка? - удивился я. - Это птичье имя. А может быть, ты лесная птица из породы воробьиных?

- Нет. Я девочка. Я живу на Крымской улице, дом четыре.

"Ну, Сойка так Сойка, - подумал я. - Мало ли каких имен не придумывают родители для своих детей! У нас, например, в классе учился мальчик, которого звали Трамвай. Его отец был первым вагоновожатым на первой трамвайной линии, проложенной в городе. Это было, можно сказать, историческое событие. В честь этого он дал своему сыну имя Трамвай. Не знаю, как они называют его дома: Трамвайчик, или Трамчик, или Трамваюшко? Язык сломаешь. Комедия. А Сойкин отец, вероятно, охотник".

- Сойка, - спросил я, - твой отец охотник?

- Нет. Он колхозный рыбак. Бригадир.

Мама повернулась, посмотрела на Сойку и сказала:

- Ее зовут не Сойка, а Зойка. Правда? (Девочка кивнула.) Просто она еще маленькая и не выговаривает букву "з". - До свидания, Зойка, - сказала мама.

- До свидания, Сойка, - сказал я. Теперь мне больше нравилось имя Сойка. Смешное имя и какое-то ласковое.

Деда дома не оказалось. Он пришел значительно позже, когда на соседнем дворе уже раздавались голоса курортников. Наша соседка сдавала внаем комнаты приезжим.

Дед пришел веселый. Он похлопал меня по плечу и сказал:

- Ну, вот что, Катюша (это так зовут мою маму), завтра пойдешь наниматься на работу. Я уже договорился. В санаторий, по специальности, медицинской сестрой.

- Вот это хорошо! - сказала мама.

И вдруг дед вскипел. Он даже закричал на маму:

- Долго ты будешь в прятки со мной играть? Что у тебя случилось?

Мама рассказала деду про дядю Николая и про то, что он говорил о папе.

- Все это твои придирки к Николаю. Он хороший парень.

- Он был бы плохим отцом для Толи, - упрямо сказала мама.

- Толя, Толя! Семь пядей во лбу. Толя первое время мог бы пожить у меня.

- Я не останусь без мамы, - сказал я. - И она тоже никуда не поедет. Я не люблю дядю Николая.

- А ты-то что? Ты даже не знал своего отца. Николай его обидел! А если Николай прав, если он до сих пор где-нибудь живет там, в чужой стране?

Дед сказал страшное. "Папа живет там, в чужой стране? - подумал я. Значит, он просто предатель".

- Этого не может быть, - сказал я.

- Много ты понимаешь в людях! - ответил дед.

- Отец, сейчас же замолчи! - закричала мама. - Подумай, что ты говоришь?..

Последних слов ее я уже не слышал. Я выскочил из дому и побежал по темным улицам Гурзуфа.

- Толя, Толя! - послышался голос мамы. - Вернись!.. Толя-а!..

Я решил тут же уехать от деда, раз он мне такое сказал. Он, видно, меня ненавидит, потому что я как две капли воды похож на своего отца. И мама из-за этого никогда не сможет забыть про папу. У меня не было ни копейки денег, но я прибежал на пристань. Там стоял тот самый теплоход, на котором мы приехали в Гурзуф. Я подошел к капитану и спросил:

- На Алушту?

- На Алушту!

Я думал, что капитан меня узнает, но он меня не узнал. Я немного прошелся по причалу и снова подошел к капитану:

- Товарищ капитан, вы меня не узнали? Мы вчера приехали с мамой на вашем теплоходе.

Капитан внимательно посмотрел на меня.

- Узнал. А ты куда один так поздно?

- Надо в Алушту, срочно. А денег у меня нет, не успел у мамы захватить. Пропустите без билета, а я потом вам отдам.

- Ладно, садись, - сказал капитан. - Довезу.

Я проскочил на теплоход, пока капитан не передумал, и уселся на последней скамейке, в углу.

Теплоход отчалил, качаясь на волнах. За бортом мелькали береговые огоньки. Они все больше и больше удалялись, а впереди было черное ночное море. Оно шумело за бортом, обдавало меня холодными брызгами.

Ко мне подошел матрос и сказал:

- Эй, паренек, тебя капитан зовет в рубку.

Я встал и пошел. Идти было трудно, сильно качало, и палуба уходила из-под ног.

Капитан стоял за рулем и смотрел в темноту. Не знаю, что он там видел. Но он смотрел пристально и изредка крутил колесо то в одну, то в другую сторону. Над ним горела тусклая электрическая лампочка, и такие же лампочки горели на носу и на корме теплохода. Наконец капитан оглянулся:

- Ну, что там у тебя стряслось?