Мария Прилежаева - Осень Страница 2

- И коллективом довольны?

- И коллективом доволен.

Она помолчала, перебирая янтарные бусы. Он с беспокойством хмурил брови. Чем дольше длилось молчание, тем беспокойнее хмурились брови директора.

- Дело в том, - наконец заговорила она, - коллектив у вас приличный, но... слишком женский монастырь... выражаясь языком устарелых понятий.

- Надежда Романовна! - искренне изумился директор. - А в других школах? Во всех школах то же. Статистика показывает: восемьдесят процентов учителей - женщины. Факт. Где вы наберете мужчин? Мужчины в кибернетике, атомных институтах, самолетостроениях...

- Да. Но... выражаясь языком поэзии, кто ищет, тот найдет.

Он, не понимая, куда она клонит, в удивлении на нее глядел.

- Я не от себя, Виктор Иванович. Руководство считает... Но ближе к делу. По предварительному распределению молодых специалистов из областного педвуза в наш район к будущему учебному году направляется несколько человек. Так вот один словесник, способный, почти отличник... Так вот руководство рекомендует его в вашу школу. Его. В вашу. Школу, - чеканя слова, повторила она.

Он в растерянности потер лоб.

- Но у меня нет вакантных мест. Своим учителям не хватает часов.

- На окраине перегрузка, у вас недогрузка. Все только в центре желают работать. Негосударственный подход, - внушительно возразила она.

- Пошлите его на окраину.

Она откинулась на спинку стула и, ухватив в горсть и туго затянув на шее янтарные бусы, долго молча глядела на него.

"Ну и дурак!" - отчетливо прочитал он в ее тяжело остановившемся взгляде.

- Руководство рекомендует... вам понятно?

Постепенно он начинал понимать. Он закусил губу, чтобы не выдать вслух негодование. Руководство! Дергают, требуют. Приказ за приказом. Разумеется, этого пижона, который и до диплома еще не дотянул, они не имеют права ему приказать взять при отсутствии свободных мест в школе. Но... То-то и дело, что "но"...

Он пожал плечами:

- Не знаю, где найти выход.

- Я затем и пришла, чтобы вместе... - смягчилась она, ложась грудью на стол, чтобы быть к нему ближе. - Виктор Иванович, я ваш друг. Я хочу вам только хорошего. В вашем положении, когда вы всего второй год директорствуете в лучшей в городе школе...

- Но какой выход? Выход?

Зазвенел звонок к концу урока, и сразу школа вся загудела, топот десятков ног донесся из коридоров в учительскую; учителя входили один за другим с журналом или кипой тетрадей, кивали, здороваясь с Надеждой Романовной.

Вошла пожилая учительница в темном платье, ладно сидящем на ее статной фигуре.

- Представьте, товарищи, что со мной было! - ни к кому не обращаясь, смеясь, говорила она. - Представьте, веду на полном подъеме урок, по ходу дела надо почитать из Белинского, хвать очки, а их нет. Заметалась туда-сюда. Ребята углядели: "Что вы?" Очки, говорю, потеряла. Они как грохнут!

- Как "грохнут"? - преувеличенно удивляясь, с холодком спросила Надежда Романовна.

- А так. Расхохотались. Да хором, вон очки, вон у вас на цепочке висят. И верно, висят. Я эту цепочку недавно завела, еще не привыкла... Беда мне с очками! То и знай, что ищу. Да что я! Про то, как бабушки теряют очки, сто раз в детских книжках написано.

- Не все. Не всегда, - возразила Надежда Романовна, поведя на директора настойчиво что-то подсказывающим взглядом. Он отмолчался.

"Увиливаешь? Рано или поздно заговоришь, голубчик", - внутренне усмехнулась она. И грустно сочувствуя:

- Склероз, Ольга Денисовна. Неизбежное явление в ваши годы.

- Так уж и неизбежное?

- С природой не поспоришь. Вон в журнале "Здоровье" пишут: свежий воздух и покой. Единственное лекарство: свежий воздух, душевный покой.

3

Итак, приказ. Без печати и штампа, даже вовсе без бумажки, где несколько лаконичных слов, не допуская возражений, диктуют... Впрочем, подобного рода приказы в печатном виде не отдают. Их отдают устно. Через доверенное лицо. Без свидетелей.

Виктор Иванович сидел за письменным столом в своем неуютном и темном директорском кабинете. У него не было привычки шагать при обдумывании острых ситуаций, подобно сегодняшней, когда непременно надо принять то или иное решение.

Сутулясь, с нахмуренным лбом, он сидел неподвижно, и только длинные крепкие пальцы время от времени отбивали по столу сердитую дробь. То или иное решение? Черта с два! Решение одно. Какого-то юнца со студенческой скамьи, наверное, пижона, маменькиного, вернее, папенькиного сынка, протеже, а может быть, родственника прямого начальства, надо устроить в школу номер один.

Виктор Иванович даже тихонько простонал, вспоминая, каких усилий стоило ему добиться директорства в этой школе, где учительский коллектив, традиции, репутация лучшей в городе были созданы до него, не его трудами, и где он получил благоустроенное жилье на первом этаже, вместо прежней одной комнатушки на всю семью в коммунальной квартире. А в перспективе жилищный кооператив в центре города, в районе бульваров. Виктор Иванович стукнул кулаком.

- Черт! Черт и дьявол! - выругался директор.

Никогда ничего не давалось Виктору Ивановичу даром или хотя бы легко. Всего добивался тяжким трудом. Если бы только трудом!

Всякий раз, когда приходилось идти на сделки с совестью, Виктор Иванович страдал. А приходилось. Не постоянно, но приходилось. Виктор Иванович мучительно помнил все эти случаи. Значит, не совсем угасла совесть? Почему угасла? Чепуха! Другие и не на такое идут. И ничего. Сходит. Да еще в почете, продвигаются, повышаются, уважаются...

А он, интеллигентик, хлюпик, несмотря на солидную фигуру, плотные плечи, благообразно спокойную физиономию, он помнил все случаи, и его обжигало стыдом.

Вот... например... а... и вспоминать тошно. Вот, например, батюшки мои! Лет двадцать тому другой давно позабыл бы, а он все держит на сердце. Он был молод, холост, свободен, в сущности, ни от кого не зависим, когда его послали обследовать преподавание одного чудака старикана, биолога, о котором (Виктору Ивановичу было это известно) в роно сложилось неблагоприятное мнение. В ту пору кукуруза была "царицей полей". Надо же было тому старикану (Виктор Иванович как сейчас видит его - в потертом пиджачишке, высокий, костлявый, с растрепанной шевелюрой и какой-то сумасшедшинкой в запавших глазах), надо было этому одержимому пуститься при постороннем рассуждать о вреде распахивания окских заливных лугов. Да как! С дрожью в голосе, почти со слезой. Он, видите ли, родом оттуда, ему жаль заливные луга на Оке; он, видите ли, считает кукурузу южной культурой. Скажите, какой сельхозминистр отыскался! Ты - учитель и обязан давать учащимся сведения в объеме программы и освещать соответственно установке данного времени.

Виктор Иванович присутствовал наблюдателем на уроке один. Можно бы промолчать в роно об антикукурузных настроениях чувствительного биолога...

После он всячески старался его избегать, но, как ни старался, встретил однажды у входа в кино. Виктор Иванович хотел вильнуть в сторону, старик заступил дорогу.

- Молод еще, а уже доносчик, да усердный.

Старик сказал тихо, даже без гнева, скорее печально, но вокруг услыхали. Виктора Ивановича хлестнуло как плетками несколько взглядов... И тогда, и потом, и сейчас даже втихомолку он избегал признаваться себе, что это были за взгляды.

Он резко поднялся и вышел в учительскую. Погруженный в размышления, он пропустил звонок к большой перемене и застал в учительской спор. Спорили сидевшая за своим столиком Ольга Денисовна и математичка Маргарита Константиновна.

- Конечно, вы знаете литературу глубже меня, но я не понимаю, неужели так уж совсем нельзя отступить от традиции классики? - горячилась Маргарита Константиновна, стоя возле столика Ольги Денисовны. - Конечно, Толстой гений, но нельзя повторять даже гения.

- Не надо повторять, - с улыбкой отвечала Ольга Денисовна, - Толстого и захочешь - не повторишь. Да только, я думаю, новизна не в приемах и стиле. Жизнь диктует новизну.

"Не может без университетов", - хмуро подумал Виктор Иванович.

Где-то в глубине души он чувствовал, в нем нарастает раздражение против Ольги Денисовны, но хитрил с самим собой, не вдаваясь в анализ причины.

- Очки не потеряли, Ольга Денисовна? - деланно усмехнулся он.

Математичка удивилась:

- При чем очки?

- Вчера надо мной пошутили они с Надеждой Романовной, - без обиды сказала Ольга Денисовна.

Математичка еще удивленнее вскинула узенькие брови:

- Надежда Романовна умеет шутить? Вот уж не знала!

- В своем духе. Открыли во мне склероз, подняли на смех.

- Какой уж смех? Тут не до смеху, - буркнул директор.

На столике перед Ольгой Денисовной лежала стопка тетрадей.

- Можно? - спросил он и, не дожидаясь ответа, взял верхнюю. Зачем? Ни за чем. Просто так. Впрочем, как директор, понятно, он всесторонне интересовался педагогическим процессом в своей школе. Он бегло просмотрел в тетрадке сочинение, написанное аккуратным девчоночьим почерком. Вернулся к прочитанному, перечитал внимательнее. В третий раз вслух.