Владимир Павлов - Тайна бункера No 7 Страница 2

На всю жизнь запомнил сын эти отцовские слова.

Вырос Витька, а отца нет. Два года назад пошел отец в лес, а обратно привез его лесник Сильвестр Яковенко. Привез без сознания. Когда подбежала докторша из амбулатории, только и успел прошептать Витькин отец: "Змея подколодная". А лесник рассказал докторше и милиционеру, что приковылял Витькин отец к лесной сторожке, а он, лесник, на лошади в обходе был. Долго ждал лесника Витькин отец, не мог сам идти. За это время нога, как бревно, распухла, потому что ужалила его в ногу выше щиколотки гадюка. "Ты скажи, холера, - возмущался Сильвестр Яковенко, - и нашла где ужалить!" Яд попал в кровь, и Витькин отец умер.

Вот тетка Марина и загоревала, когда мальчики стали собираться в лес. Но отпустила. Вдвоем - это не одному. Вдвоем смелее.

Наказывала только, чтобы к вечеру вернулись домой.

... Лес пел на все голоса. В его шуме слышались покой и задумчивость, какая-то таинственность. Мальчики посерьезнели. Спускались в каждую лощину, поднимались на каждый лесной пригорок. Долго молча ходили, зачарованные лесной красотой. Потом выбрались на березовую поляну.

Вокруг было светло от белой бересты. Легкий ветерок покачивал длинные, почти до самой земли, ветки.

Возле одной березы стоял на двух рогатинах выдолбленный из кругляка желобок. Надрубленный снизу ствол березы покраснел. Весной кто-то спускал с березы сок.

Присели на землю и только теперь почувствовали, как устали за полдня блужданий по лесу. Не могли сейчас сказать, в какой стороне их дом. Заблудились.

- Я говори-и-л, давай метки на деревьях оставлять, - заныл Витька. - По отметинам бы и дорогу обратно нашли. Так партизаны делали. Мне когда-то папа рассказывал.

- Да разве на каждом дереве оставишь отметину! - ответил Сережа. Давай лучше найдем самое высокое дерево и с него поищем деревню.

Мальчики тяжело поднялись с земли. Зашли в сосняк, выбрали самое высокое дерево, и Сережа вскарабкался наверх. Долез до самой макушки. Даже дерево закачалось.

- Ну что, видишь? - задрав голову, крикнул Витька.

- Нет, ничегошеньки не видно! - ответил ему с самой верхушки сосны Сережа.

- Эх! - вздохнул внизу приятель. - Слезай!

Сережа спустился с дерева.

- Давай я погляжу, - предложил Витька.

- Лезь. Может, хоть дом лесника увидишь!

Но и Витька ничего не увидел. Спустился на землю, отряхнул от коры и мха штаны.

Снова пошли. Не будешь же стоять на месте. Хоть какую-нибудь дорогу надо искать.

Зимой с отцом Сережа ездил в Пожарницу за дровами. Останавливались тогда у Сильвестра Яковенки. Почему было не запомнить дорогу? Так нет же, укутался в отцовский кожух, замерзнуть боялся. Эх! А теперь куда податься? И вечереть начинает.

Недовольно посапывал рядом Витька.

Уже в сумерках мальчики снова выбились на березовую поляну и сразу же попадали на траву - устали. А темнота густела. Страшно становилось одним в лесу.

Вдруг в кустах треснула сухая ветка. Послышался кашель. Не успели мальчики вскочить на ноги, как перед ними уже стоял человек. От неожиданности человек показался огромным и страшным. В нем, и вправду, было что-то страшное. Черная борода, высокие сапоги на ногах, а на согнутой в локте руке - охотничье ружье. Это был местный лесник Сильвестр Яковенко.

- Дядя Яковенко! - первым узнал человека Сережа.

- А-а, так у меня тут и знакомые есть? - весело откликнулся лесник. Подошел ближе и наклонился над Сережей. - А чей же ты будешь?

- Мы с папой зимой за дровами приезжали...

- Зимой за дровами многие ездят, - все еще не узнавая, вглядывался Сильвестр Яковенко.

- ...Мой папа еще вам билет на дрова в дом приносил.

- А-а, - вспомнил лесник. - Так ты, наверно, Михайлы сын?

- Ага! - ответил за Сережу Витька. - Михайлы он.

- А ты чей же? - спросил лесник.

- Это Витька, мой друг, - радостно сказал Сережа.

Лесник помолчал, озабоченно покачал головой, почмокал в бороду.

- И о чем только родители думают, отправляя на ночь детей в лес? - И добавил: - Ничего не поделаешь, пойдем ко мне...

Дом лесника стоял не так уж далеко от поляны. Шли каких-нибудь десять минут и - вот он. Над старой гонтовой крышей низко опустили свои ветки-руки мохнатые ели. Возле самых дверей лопочут листвой осины. Из-за густого березняка едва видны окна. Даже вблизи дом трудно было увидеть.

За сараем выступал сруб колодца. А над ним задрал голову журавль, черневший наискосок между деревьями. Около сарая стояла телега.

Перед дверью дома лежал плоский порог-камень. Мальчики приостановились перед ним, а лесник протопал вдоль стены, просунул руку в дырку. Наверное, там был шнур. И действительно, за дверью царапнул по скобам замок-задвижка.

- Заходите, гостями будете, - пригласил лесник и пропустил Сережу и Витьку в темные сени. Сам вошел следом. - Щупайте там щеколду, - приказал он.

Сережа нашел щеколду, открыл дверь и ступил через порог. В доме было почти так же темно, как и в сенях. Из-за подступивших деревьев свет через окна сюда не пробивался.

Мальчики остановились посреди комнаты. Лесник привычно прошел по дому, повесил на крюк в стене двустволку, снял пиджак и бросил на скамью. Подошел к столу, нащупал вверху лампу. Звякнуло стекло. Лесник подул в него, протер бумагой и чиркнул спичкой. Лампа качалась, и тени метались по сторонам.

Хозяин походил по комнате и присел к столу. Молча показал рукой на скамью, давая понять, что можно садиться.

- В ногах правды нет, - заметил он, когда мальчики уселись. - Как же это вы заблудились?

Лесник говорил так, что трудно было что-либо ответить. Не поймешь: то ли он просто спрашивает, то ли попрекает.

- Нет, мы, дядя, с Витькой в походе были, - ответил Сережа и начал рассказывать.

- А в лес пришли - заблудились, - вздохнул Витька.

- Заблудились, - задумчиво повторил Яковенко. Затем тяжело поднялся из-за стола, прошел к небольшому шкафчику, достал хлеб, сало. - С дороги оно и перекусить не мешает, - сказал он и подмигнул мальчикам. - Так что давайте, следопыты, подсаживайтесь к столу.

Никогда ни Сережа, ни Витька не ели с таким аппетитом. Даже носы вприсядку ходили.

А лесник Яковенко все расспрашивал. Потом откинулся спиной к стене и сказал:

- А я, хлопцы, кое-что знаю...

Сережа и Витька поперхнулись.

- Да, да, знаю, - откашлялся лесник. - Помню, немца того на лугу возле Засмужья убили. Пленных выводили из леса, в колонну строили. А один красноармеец не выдержал. Уж очень, говорили, насолили ему фашисты.

- Так ведь тот же немец антифашистом был! - воскликнул Сережа.

Лесник развел руками.

- А кто ж его разберет, фашист он или не фашист. На лбу же не написано. - Помолчав, Яковенко спросил: - Тебя, кажется, Витей зовут?

Витька кивнул головой.

- Возьми, Витя, мой фонарик да сходи в сарай. Там в корзине, сразу за дверью, яйца лежат. Так ты принеси полдесятка.

- Мы уже не хотим есть, спасибо, дядя Сильвестр, - сказал Витька.

- Сходи, сходи, - приказал лесник.

Витька пошел.

- Так, говоришь, антифашист? - переспросил Яковенко.

- Антифашист. Так и в письме написано.

- В каком письме?

- Из Демократической Германии.

- А что еще в том письме написано?

- Просят, чтобы цветок на могилу положили, если могила найдется...

Тем временем Витька, подсвечивая себе фонариком, вошел в сарай. Сразу за дверью действительно стояла корзина с яйцами. А на стене над ней висел противогаз. Витька решил сначала, что это ему показалось! Посветил на стену еще раз. Нет, не показалось! Тогда он ощупал противогаз руками. Хотел даже снять и примерить. Но неудобно задерживаться.

Что подумают?

Он неохотно закрыл дверь и пошел в дом.

- ...Где же ты найдешь ту могилу? - сочувственно говорил лесник. - А цветок, чего ж, можно было бы и цветок положить... Вот, слышал я, в городе курган бессмертия насыпали.

Сережа, а теперь уже и Витька согласно закивали головами.

- Вот и мне нужно горсть земли бросить на тот курган. Да все времени нету. Лес большой, а я один в нем, как волк.

Вдруг Сережа вскрикнул и вскочил на скамью. Витька взглянул на порог и побледнел, отбежал в угол к кровати. Лишь один хозяин, сложив на столе тяжелые руки, сидел в прежней позе. Он только повернул голову с черной бородой к порогу и усмехнулся.

Из подпечка выползала гадюка. Толстая, полосатая, страшная. Казалось, конца ей не будет: живой ремень все корчился, изгибался и полз. Вот она выползла вся, доползла до середины комнаты, подняла голову, подержала, покачивая, и поползла к скамье. Снова подняла голову, в одно мгновение обвилась пружиной вокруг ножки скамьи и потянула все свое туловище вверх. На скамье стояла миска с молоком. Гадина растянулась, опустила голову в миску и начала лакать молоко. У мальчиков от такого зрелища мурашки поползли по телу, а зубы начали мелко стучать. Гадина лакала молоко и все больше толстела, стала - словно надутая велосипедная камера. Вот подняла голову, всю в молоке, и замерла. Мальчики были ни живы ни мертвы. Такого отвращения, как сейчас, они никогда не чувствовали.