Тайна единорога - Холли Вебб Страница 2

– Смотри, – прошептала Софи. – Вот и он!

Но это был не ее папа. Не серебряный единорог, сияющий, словно луна, рядом с солнечной Лотти, а совершенно другой – огромный и черный, как космос. Он жадно пил, наклонившись к воде и едва не касаясь ее угольно-черной гривой.

Лотти очень хотелось его окликнуть, но она не осмелилась. Она никогда не встречала настоящих единорогов – только папу в тех странных снах, но почему-то была уверена, что единороги осторожные существа и не любят показываться посторонним.

Но черный единорог что-то почувствовал. Он резко поднял голову и развернулся спиной к реке, его задние ноги подняли фонтан брызг. Он посмотрел прямо на Лотти, потом опять развернулся, прыгнул в реку – у берега она оказалась совсем неглубокой – и помчался прочь. Брызги, летящие из-под черных копыт, сверкали в воздухе, словно алмазы.

Лотти вздохнула, а Софи сердито залаяла вслед убегающему единорогу, но тот уже скрылся из виду за поворотом реки.

– Я же ничего не сделала, – прошептала Лотти. – Почему он нас испугался? Я тоже единорог! – Она оглядела свои золотистые бока и роскошную длинную гриву. Потом посмотрела на Софи, маленькую черную таксу с рыжими бровями, совершенно не страшную. Хотя, может быть, все дело в том, что в диких джунглях таксы не водятся?

Софи сердито нахмурилась:

– Я-то в чем виновата? Между прочим, это я его нашла!

– Да, извини… – Лотти покачала головой, и лес вокруг замерцал, заискрился, а потом растворился в темноте ее собственной спальни.

* * *

Поскольку назавтра было воскресенье, Лотти и Софи спали допоздна. Около десяти утра Лотти спустилась вниз. Она по-прежнему чувствовала себя странно, как будто еще до конца не проснулась. Папа сидел за столом в кухне, ел тосты и беседовал с Горацием – карликовым сычом, который важно восседал на заварочном чайнике, словно пернатая грелка с глазами. Дэнни, Лоттин двоюродный брат, уже ушел играть в футбол и утащил с собой дядю Джека, чтобы тот посмотрел. Это значило, что теперь дядя Джек будет до вечера кутаться в шарф и ворчать, что он жутко замерз.

Когда Лотти только поселилась в дядином магазине, Гораций был попугаем. И она думала, что он был попугаем всегда. Но когда папа вернулся домой, он объяснил, что на самом деле Гораций – огненная птица, феникс. Фениксы могут принимать любой облик, какой захотят, хотя Гораций давно не менял обличье и много лет оставался попугаем: с тех пор, как пропал Лоттин папа. А когда папа вернулся, Гораций на радостях превратился в огромного филина, до смерти перепугав всех мышей в магазине. Они относились к нему с опаской даже теперь, когда он, сделавшись карликовым сычом размером чуть больше воробышка, перешел на питание насекомыми, и мышам уже не приходилось устраивать ежедневные панихиды по своим диким сородичам, доставшимся ему на обед. Сейчас из клюва Горация торчала чья-то тоненькая чешуйчатая нога, и она, кажется, шевелилась. Лотти невольно поежилась.

Гораций щелкнул клювом и проглотил свой завтрак.

– Когда ты уже вырастешь? – многозначительно проговорила Софи и слегка подтолкнула носом Лоттиного папу, намекая, что она тоже хочет тост с маслом. Потом она выразительно посмотрела на Лотти – и та поняла все без слов: поставила на плиту чайник и достала из буфета банку с кофе.

Гораций сердито встопорщил перья:

– Я не знаю, маленькая нахалка. Я потратил большое количество магии. Уж будь уверена, я постараюсь восстановиться как можно быстрее. Мне самому хочется поскорее стать больше, чем ты-ы-ы-ы. – Он так свирепо проухал последнее слово, что Софи даже слегка попятилась. Даже в облике симпатичного карликового сыча Гораций все равно был достаточно грозным.

Лотти нравился новый облик Горация, и ей хотелось, чтобы он остался таким навсегда. Он стал совсем маленьким, потому что потратил почти всю свою магию, сражаясь с Пандорой – сумасшедшей злой ведьмой, которая разрушила память Лоттиного папы и бросила его одного в диких джунглях, где он провел восемь лет. Пандора знала, что Том не умер (все остальные считали его погибшим), но не ожидала, что он сумеет вернуться. Когда он вернулся, она пришла в ярость и попыталась его уничтожить уже окончательно. Наверное, она смогла бы его одолеть, если бы не Гораций. Он влетел прямо в чары Пандоры, когда та пыталась атаковать Лотти и Тома, и разрушил их изнутри. При этом Гораций сгорел и осыпался пеплом, и Лотти тогда испугалась, что он погиб навсегда.

Но Гораций не погиб, а Пандора сбежала. Лоттин папа мог бы ее убить – и действительно чуть не убил, прямо здесь, в магазине, когда она атаковала Лотти. Лотти тогда была рада, что папа дал Пандоре уйти: как-то не хочется, чтобы твой папа оказался убийцей. Это было бы просто ужасно. Но теперь Лотти все чаще и чаще задумывалась о том, что, может быть, папа зря отпустил Пандору. Похоже, это было ошибкой.

Пандора сбежала из Нитербриджа, но она может вернуться. И даже если она не вернется – она может творить свои подлые злые чары на расстоянии. Когда она отбирала память у Лоттиного папы, она отправила свое заклинание с кем-то другим, и когда это произошло, ее рядом не было.

Лотти поставила перед Софи большую чашку с кофе и села напротив папы, радостно улыбнувшись ему. Как же здорово, что он вернулся и что он все вспомнил! Лотти заметила, что сегодня у него снова обветрились и покраснели щеки. Папа почти каждый день с утра пораньше, когда все еще спали, ходил гулять на Нитербриджский холм.

– Папа, – задумчиво проговорила Лотти, – а как Пандора отобрала у тебя память?

Папа тяжело вздохнул:

– Честно сказать, я не знаю, что это были за чары. Все произошло вскоре после того, как я нашел единорогов. Я был так счастлив, так увлечен… Мне даже удалось поговорить с одним из них. Это был как сон наяву. Наверное, так она до меня и добралась. Помню, там была сеть. И когда сеть упала на нас, я забыл, кто я такой… я вообще все забыл.

– Ты сказал – сеть упала на вас. Значит, ты был не один? – спросила Лотти.

– Да, мы были вдвоем. С черным единорогом, – ответил папа. – Он был самым красивым из всех. Черный, как космос.

Лотти резко выпрямилась на стуле:

– Я его видела! Сегодня ночью, во сне!

У папы загорелись глаза.

– Он с тобой говорил? – Папин голос дрожал от волнения.

Лотти медленно покачала головой:

– Нет. Я не знала, что он умеет говорить. Хотя могла бы и