Отблеск - Даниил Лузянин Страница 2

— Это еще не конец, — сказал Степан. — Самую опасную точку, конечно, прошли, фронт теперь спереди, но в конце натиск всегда сильнее, чем в середине.

Некогда фиолетовая туча теперь стала светло-серой и рвалась на клочки, а шум дождя на минуту снова усилился, опять хлестало. И вдруг ливень закончился, облака развеялись, мир озарило солнце.

— В такие моменты жить хочется в несколько раз сильнее! — Степан Николаевич распахнул окно. — Свежо, чисто, мир снова живет, и я живу вместе с ним. Как сейчас охота посидеть с товарищами, о жизни поговорить, вспомнить…

А нет товарищей. Мишка Белокамов — тот весной сорок третьего погиб. Получил пулю прямо в сердце.

В 1947-м году Степан вернулся сюда, к Волге, в загородный дом родителей. Сохранился, даже не горел, не обстреливался, как-то стороной обошло.

***

На следующий день соседка Вероника Андреевна собирала опавшие яблоки. Степан Николаевич отдыхал на скамейке, когда в калитку вошли трое: два молодых человека и один постарше. Все при параде, в костюмчиках, один из молодых людей с портфелем в руках.

— Здравствуйте, — Вероника Андреевна вышла навстречу, — вы к кому?

— Добрый день, мы к Степану Николаевичу, — ответил мужчина и предъявил удостоверение. — По личному вопросу, вы, может быть, пока прогуляетесь?

— Не надо, — Степан Николаевич медленно поднялся на костылях и протянул свою руку, иссохшую, морщинистую, но еще крепкую. — Здравия желаю! Присаживайтесь.

Мужчина помог Степану снова сесть, и только после сел сам.

— Степан Николаевич, к годовщине Победы в Великой Отечественной войне из Москвы пришло распоряжение. Вы, как ветеран, имеете право на получение нового участка.

***

Через неделю Степан Николаевич снова сидел на лавке в тени абрикосового дерева и щурился серыми глазами на яркое солнце, на отблески спокойно текущей Волги, на яркую зелень долины.

Хорошо, когда о тебе не забывают. Маленький, но настолько красивый, уютный и добротный домик сразу понравился Степану. Как следует обжиться он еще не успел, все больше времени проводил на улице, вспоминал себя, молодого, статного. Вспоминать и не приходилось, Степан Николаевич жил этой памятью.

Соседи Шаркаровы оказались людьми добрыми, сразу подружились, согласились ухаживать за садом и домом. А их дочь теперь каждый день сидела рядом с дедом и записывала его рассказы; некоторые переписывала со старых листов на новые, чтобы не пропали.

— Внучка, — Степан повернул голову к сидящей рядом девушке, — записала?

— Да, Степан Николаевич.

— Дальше пиши: сижу в палате, бумаги заполняю, вдруг как закричит… забыл, как звали, он на следующий день умер от заражения крови. Ваней, по-моему. Водку пить совсем не хотел, а как для обеззараживания! Нет! Как огня ее боялся.

Сейчас стало трудней вспоминать те события. В душе Степана Николаевича поселилась едва ощутимая тревога. Что он оставил что-то, какую-то часть себя в старом доме. Может быть, все дело в грозе. Слишком уж хорошая погода стояла последние дни.

— Степан Николаевич, идемте обедать, — у калитки показалась Нина Сергеевна Шаркарова, полненькая женщина лет сорока.

— Идем уже, — крикнул Степан, выхватил у Лизы тетрадь с записями и спрятал в карман. — Помоги.

Елизавета поддержала Степана Николаевича, пока тот перебирался с лавки на костыли.

Нина Сергеевна ждала их. Когда все уселись и принялись за еду, Нина в который раз попросила Степана Николаевича рассказать одну историю, которую ему поведал один смертельно раненый солдат.

«Грудь ему прошило… Мы ничего сделать не могли. А голова у него помутилась. Слышу бормочет что-то. Наклонился, а он меня за рубашку тянет, чтобы я ближе был и в ухо тычет, чтобы слушал. Он тогда так начал: «Я погибаю, а жизнь свою тебе отдаю, береги ее». Очень удивился я этому. Думаю, прочитал что ли где-то до войны. Понимаю, все-таки ранен…»

И хотя Нина и Лиза, уже не раз его слышали, они снова замерли и внимательно вслушивались в каждое слово, слетавшее с уст Степана Николаевича.

— Ну, а мне что вам рассказать, — Нина незаметно смахнула слезы и улыбнулась. — В городе новый торговый центр открывают, слышали?

Степан Николаевич покачал головой.

— Вот вам сейчас и расскажу.

Под столом раздалось мяуканье.

— Ой, Мурка на прогулку вышла, — Лиза полезла под стол, — спряталась. Хотите погладить? — и передала серебристую кошечку в руки Степану. Он осторожно принял ее, положил и тихонько погладил. Кошка подняла мордочку и посмотрела Степану прямо в глаза.

И тогда Степан понял, что произошло, что ушло из его жизни. Война стала вытесняться новой жизнью. 73 года прожил он в этом мире; то была война, а что до войны было из памяти совсем стерлось, 75 лет с года Великой Победы он жил в мире. А что изменилось в его жизни. Почти ничего. Все 75 лет Степан оставался на войне, продолжавшейся внутри него самого.

Но мир меняется, всему приходит конец. Степан Николаевич одержал еще одну победу, победу над собой, как над вечным пленником прошлого. Прошлое не вернуть и не изменить. Его можно только бережно хранить. А чтобы хранить прошлое, нужно жить в настоящем. Перемены в жизни Степана Николаевича вернули его в настоящее, где он снова будет жить без страха, горя, без войны, но будет живым примером силы, силы народа, не только физической, но и духовной.