Варя. Я все вижу - CrazyOptimistka Страница 2

— Да, — он кивает головой, — знаю. Здесь собрано все, что ты говорила. Каждое твое слово, каждая мысль запротоколирована. Как и мнения всех врачей, их предписания и вердикты.

С этими словами, незнакомец кивает головой в сторону увесистой папки, которую принес с собой.

— Зачем вы тогда пришли?

— Потому что они работали с тобой, как с психически неуравновешенной особой. От того все материалы собраны неверно.

— А я разве не такая? — кривятся мои губы в подобии усмешки. — Потому что последние полгода мне только и твердят, что мое место именно здесь.

— Я уверен, что что-то упущено.

— Перечитайте досье еще раз. Уверяю, ничего нового я вам не поведаю. — Отворачиваюсь от него и смотрю в окно. Если бы еще стекла помыли от скопившейся грязи, может быть, я бы увидела что-то интересное. Кто бы знал, как я сыта по горло паутиной и забившимся мусором между рамами.

— Варя, посмотри на меня. — И в этом обращении слишком мало от просьбы. Здесь прямое требование, которому я подчиняюсь мимо воли. — Ты можешь сколько угодно косить под то клеймо, которым тебя наградили. Но в таком случае, твоя жертва будет напрасной.

— Почему? — с трудом выдерживаю этот тяжелый взгляд.

— Ты ведь думаешь, что все завершилось, да? Но месяц назад события повторились. Есть два дела, которые один в один повторяют то, через что ты прошла. И выходов на самом деле немного. Либо ты продолжаешь прикидываться и все будут искать твоих якобы «помощников». А ты в свою очередь гнить здесь. Либо работаешь со мной и я тебя отсюда вытащу. Но только при условии полной открытости и готовности сотрудничать.

— Кто вы такой? — подаюсь вперед и хмурюсь, рассматривая его лицо.

— Давай начнем лучше с того, кто ты такая? С чего все началось?

Что-то в его тоне было таким, отчего все барьеры, которые я так усердно выстраивала просто… рухнули. Отшвыривая меня туда, куда возвращаться я совсем не хотела.

Глава 2. Тогда

За окном бушует непогода. То тут, то там почерневшее небо насквозь пронзают вспышки молний. А следом за ними обязательно с треском прокатывается гром. Честно говоря, создается двоякое впечатление. Вроде бы и страшно немного, но в то же время невозможно отвести взгляд. Настолько завораживает это зрелище.

Я представляю себе, что на небе на нас за что-то сердятся и стремятся проучить этим холодным дождем. Чтобы показать немного зарвавшемуся человечеству, что мы так и остаемся мелкими букашками в этом мире. Ведь чем сильнее поток капель похож на непроглядную стену, тем испуганней разбегается народ по укрытиям. Я же говорю, словно маленькие муравьи, которые не могут противостоять обычному дождю.

Сквозь громыхание слышится хлопок двери, а затем и взволнованные голоса. И это странно. Потому что папа приехал с работы слишком рано. Тихонько подкрадываюсь к выходу и, затаив дыхание, прислушиваюсь к разговору.

— Сереж, все очень плохо? — обеспокоенно спрашивает мама.

— Это мягко сказано, Оль. — Тяжело вздыхает папа. — Мне нужна наша Варька.

— Что? Нет, Сереж, даже не вздумай!

— Оля, без нее никак. — Стоит на своем папа. — У меня нет другого выхода.

— Этого просто не может быть, — фыркает она в ответ, — а ты придумай что-нибудь. Наша дочь — не подопытная зверушка. Ты вспомни, что было в прошлый раз. Помнишь?

— Естественно, я помню.

— Вот поэтому, я против!

— Оль, пожалуйста…

К таким просьбам папа прибегает редко, но как говорят, метко. И спорить по этому поводу они могут бесконечно. Поэтому я решаю вмешаться.

— Пап? — выхожу в прихожую. — Что случилось?

— Беда, Варюш, беда. Твоя помощь нужна.

— Сережа! — Восклицает мама. — Бога ради, опомнись. Куда ты собираешься тащить нашего ребенка, а? И, главное, ради чего?

— Ради того, чтобы поймать того, кто совершает эти страшные вещи.

И мы все втроем смотрим друг на друга по очереди, но делаем это в полном молчании. Каждый, переваривая услышанное по-своему.

Да, забыла уточнить. Мой папа — следователь. Причем за его спиной такие дела, на полях которых, красная печать с пометкой «секретно». Благодаря его логике, дедукции и просто «чуйке», за решеткой оказались насквозь отмороженные лица. О существовании которых, обществу лучше не знать. Но когда он сам не справляется, папа призывает меня на помощь. Просто потому, что я вижу чуть больше остальных. И не спрашивайте как.

Мама действует по накатанной схеме. Сначала мольбы, потом угрозы не разговаривать с нами до момента пока «рак на горе не свистнет». Потом в ход идет тяжелая артиллерия в виде трясущихся рук и капель валерьянки в пустой стакан. Когда она понимает, что все бесполезно, приходит стадия смирения. Нет, маму тоже можно понять. Она волнуется за нас, как никто в этом мире. Но есть одно весомое «но»: я обязана помогать, если меня попросят. И это придумано не мной. Это правило, которое не стоило нарушать во избежание плохих последствий.

— Мам, — утираю слезинку с ее щеки, — прекращай. Мы быстро.

— Ох, да, как будто вы за хлебом в магазин выходите, — отмахивается она.

— Оль, криминалисты там уже поработали. Варя не увидит ничего страшного. — Пытается успокоить папа, но, кажется, лишь подливает масла в утихающий огонь.

— Конечно, это очень меня радует. — Хлопает она в ладоши. — И если что, то это сарказм.

Стараюсь быстрее зашнуровать ботинки, которые мама недолюбливала из-за высокой тракторной подошвы. По ее словам, в них я была похожа на дочку заводского рабочего.

— Никакой женственности, — вздыхает мама, будто читая мои мысли.

И я при этом прячу усмешку. Потому что она даже в свои года вся такая «девочка-девочка». Миловидная моложавая внешность, модно окрашенные волосы с укладкой, нюдовый макияж. Юбочки, шпильки, эффектные блузы. И боже упаси привести эту миниатюрную красавицу в отдел спортивных товаров и одежды. Одарит таким взглядом, будто ты предлагаешь ей купить не кроссовки, а килограмм запрещенки. Но это мама… мы привыкли к ее стилю и даже не представляем