Торнатрас - Бьянка Питцорно Страница 21

– Разве это честно, мама? Ты не можешь себя видеть, а телекамеры могут показывать тебя в любое время, что бы ты ни делала…

– Такой порядок, – не смутившись, ответила она. – Риккардо Риккарди объяснял это в передаче уже много раз. Улучшение происходит не сразу и требует времени. Если ты посмотришь на себя в зеркало в неподходящий момент, то можешь разочароваться и тем самым все испортить. Окончательный результат должен быть для тебя сюрпризом.

Меня просто бесит, когда она говорит вот так, повторяя, как попугай, слова своих телекумиров! Откуда эта слепая вера в любые глупости, произносимые с экрана?

– Ну извини, – возразила я. – Все балерины смотрят на себя в зеркало, когда упражняются у станка. Чтобы избавляться от недостатков и совершенствоваться, нужно себя видеть. И потом, почему этот эффект неожиданности должен быть только у тебя, а не у зрителей тоже?

На это она, конечно, ничего не ответила, как всегда, когда я критикую ее любимчиков.

И сейчас она не может смотреть свое интервью у Риккарди, зато все смотрят на посмешище, которое из нее там сделали. (И что это за интервью, если Мильярдо Мильярди говорит все время один, а «бедная Эвелина» не может вставить ни слова?)

– Может быть, и преследы ее сейчас смотрят, – c досадой произнесла Пульче.

– И джакузи. Хохочут, наверно. Зря твоя мама доставила такую радость нашим врагам.

– Хорошо еще, что у нас нет телевизора, – вставил Ланч. – Представляете, как взбесился бы мой начальник?

Другие обитатели Твердыни были не так критически настроены по отношению к синьоре Тоскани, как ее близкие.

– Не очень-то фотогеничная у нас хозяйка. В действительности она гораздо симпатичнее, – говорили синьоре Циляк сестры Людовичиc.

– От ентих телекамер не жди ничего хорошего, – ворчала в столовой у Эспозито тетя Кончетта.

– Твоя мама очень бледная. Ей надо почаще бывать на солнце. Но в солярии «Боттичеллианы» об этом позаботятся, – сказала на следующий день Коломбе Леопольдина Сенгор, когда они собрались, чтобы вместе идти в школу.

– У твоя мама осень лазносветный лисо. Надо было мазать светлый пудла, – посетовала синьора Чан, заглянувшая, чтобы угостить обеих теть «флуктовым толтом с каламель», прибывшим с пылу с жару прямо из «Нефритового цветка». – Если бы она не был лазносветный, был бы осень холосый.

– Они все плохо выглядят на первом интервью, – утешила жена доктора Мурджия, встретив Коломбу на лестничной площадке. – Наверно, волнуются, сидя бок о бок с самим Риккардо Риккарди.

– То, как она сейчас выглядит, совсем неважно, – убеждала синьора Ментасто с пятого этажа, столкнувшись с Коломбой на лестнице. – Думаю, во время заключительного интервью ты не узнаешь свою маму, такой она будет красавица.

Джакузи вообще ничего не сказали. К счастью, Риккардо Риккарди никогда не называл фамилию приглашенных. Поэтому в школе никто – даже уборщицы, не пропускавшие ни одной серии «Лучше, чем прежде», – не понял, что эта новая «уродина», которую будут превращать в красотку, имеет какое-то отношение к диким монстрам.

В нашей с Лео жизни еще не было такого, чтобы на целый месяц остаться без мамы. Я и не ожидала, что мы будем так скучать. Без нее дом казался пустым, несмотря на «девчонок» и периодически навещавших нас «женихов». Пустым и тихим, как морская раковина, в которой слышен только отдаленный шум моря.

Мы так привыкли к постоянно включенному телевизору, что теперь от тишины в комнатах и коридорах у нас звенело в ушах, и это не предвещало ничего хорошего.

С самого первого дня Лео отказался спать один у себя в комнате и перебрался ко мне (как в Генуе) вместе со своим петушком-талисманом. Наконец-то пригодился нижний этаж моей двухъярусной кровати, но никакой радости я от этого не почувствовала. Наоборот, как будто сама превратилась в маленькую девочку, которая боится остаться одна в темноте и, ища поддержки, разговаривает шепотом с братом. Разговоры наши были все время одни и те же. «Как думаешь, что она сейчас делает?» «Может, уже спит?» «Интересно, если я буду сильно о ней думать, она тоже подумает обо мне?»

Звонить в «Боттичеллиану» нам не разрешалось. Однажды Лео, совсем загрустив, попробовал, но девушка-секретарь отказалась позвать маму.

«Твою маму нельзя отвлекать, мальчик, – сказала она. – Ей нельзя волноваться и думать о посторонних вещах. Таков уж порядок, извини».

В контракте и в самом деле было написано, что «гостьи» имеют право звонить только один раз в неделю и разговаривать не больше трех минут, и то в присутствии директора «Бьюти Фарм». Им запрещалось рассказывать о процедурах, питании, сне и свободном времени. (Если оно вообще у них было, это свободное время, со всеми упражнениями и процедурами.)

Мы пытались представить себе, как она проводит дни, глядя телесюжеты о других «гостьях», уже закончивших свой курс в «Боттичеллиане». Но сюжеты были слишком краткими для этого. Четыре месяца не уложить в полчаса.

Телевизор мы включали, только чтобы посмотреть «Лучше, чем прежде». Тети смотрели еще вечерние новости вместе с Араселио и Станиславом, которые приходили с нами ужинать и потом оставались еще поболтать и послушать музыку.

Перед сном я, как и раньше, желала спокойной ночи папе и его скрипке, благодарила графа Райнольди и считала дни до маминого возвращения. Я очень хотела поскорей ее увидеть, но немного боялась, потому что думала: «А вдруг они правда сделают из нее совсем другую, и не только на вид? А вдруг через месяц, держа чемодан в руках, у нас на пороге появится какая-то прекрасная незнакомка?»

Часть третья

Глава первая

Я не хотела туда идти, в эту их телестудию, играть роль дочери, которая после месяца разлуки видит мать невероятно и чудесно изменившейся и начинает рыдать от счастья. Пока рыдаешь, все телекамеры нацелены на тебя, чтобы слезы твои видел весь мир, и притом так близко, что, кажется, их можно потрогать или даже выпить (это для тех, кто особо жаждет чужих эмоций).

Мы видели это каждую неделю в других выпусках «Лучше, чем прежде». Только в роли «плакальщиков» выступали растроганные мужья. Каждый раз я думала: «Стыд, да и только! Они играют или всерьез? Не может же быть, чтобы им не дали увидеть жену хоть на несколько минут где-нибудь за кулисами?» Поскольку у мамы не было мужа, режиссер решил, что эту роль должны играть мы с братом.

За два дня до