Владимир Степаненко - Замарайка Страница 22

Мальчику было все равно, что говорил Есямэта и что требовал от него. Он думал только о ветре, радовался скорой перемене погоды.

Теплый ветер должен был быстро согнать выпавший во время пурги снег. Тогда сразу бы открылись зеленая трава, деревья с маленькими зелеными листочками, почками, кустарники, моховые кочки, мочажины, болота и закраины озер.

Ветер должен был помочь и маленькому лисенку. "Замарайка, Замарайка!" - ласково шептал Хосейка и улыбнулся, вспомнив свою встречу с лисенком. Сойдет снег, и Замарайке легко будет охотиться. Птицы перестанут прятаться, начнут кормиться, оставят бродки и копанки на буграх и моховых кочках. Куропатки примутся щипать почки; утки будут копаться в иле на озерах; гуси начнут щипать траву.

Если южному ветру солнце поможет быстро растопить снег и наледь, вода начнет заливать норы леммингов. Тогда начнется настоящий пир для лисиц, песцов, белых сов, канюков, ворон и горностаев. Только бы Замарайка не пропустил удачный момент охоты! Гагары ему надолго не хватит, начнет снова голодать и бегать по тундре.

- Почему ты молчишь? Кого ты убил? Патрон мой отдавай!

- Я промазал.

- Врешь.

- Ну что ты пристал? Ты знаешь, что я плохой охотник. Даже рыбу плохо ловлю. Один раз мне повезло, так не смог вытащить.

- Помню, привязал к копыльям нарт.

- Точно. Ты же знаешь меня.

- Где большая лисица? Ты куда спрятал ее шкуру?

- Не убивал я. Сказал тебе, промазал! - Хосейка достал из кармана пустую медную гильзу.

- Половина лисицы моя. Ружье мое, патроны мои, я тебе давал. Гони лисицу!

Старая Хороля сидела на корточках перед костром молчаливая и спокойная. Она не останавливала Есямэту, но жадно ловила каждое его слово и повторяла их про себя, чтобы надолго запомнить.

- Ты моим ружьем охотился! Моими патронами стрелял! - кричал Есямэта, входя в ярость. Лицо его покраснело, глаза стали щелками. Договорились с тобой, убьем лисицу - пополам делим. Разве ты забыл? Меня не обманешь, отдавай мою долю.

Хороля нагнулась к веточкам раздувать огонь. От красных углей ее темное лицо, изрезанное глубокими морщинами, посветлело.

Огонь с угольков перебежал на маленькие веточки, жадно принялся их лизать.

- Уходи из чума! - решительно сказала Хороля Есямэте, подымаясь с лат. Крепко сжала кулаки. - Трещишь, как ворон. По-худому каркаешь. Весь ум растерял. Где научился лисицу пополам рвать? Охотник должен быть добрым. Встретил на реке тонущего зверя - спаси, больного - накорми. Заступись за слабого. Ты хозяин земли и воды. А ты учишь Хосейку плохому, учишь рвать шкуру лисицы. А потом станешь учить его стрелять зверей в запретное время, лисиц - во время гона, песцов - во время свадеб. Не пастух он тебе. А ты не многооленный кулак Митька Пайнуто. Митьку давно выгнали из тундры. Не нашлось ему места и за Камнем! Уходи, худая башка!

Есямэта выскочил из чума. А Хороля долго не могла успокоиться. Продолжала ругать Есямэту, когда гремела чугунами, ставила на огонь чайник с водой или отрывалась от шитья. Слова каждый раз подкрепляла взмахами рук, резкими и решительными.

- Жадный, плохой человек! Охотник должен знать зверей, должен уметь их считать. Приваду разбросал, много не ставь капканов! Без головы можно всех переловить! Ты смотри у меня! Поймал двадцать песцов, подумай, не последнего ли добыл? - мать сжала маленький темный кулак и погрозила Хосейке. Неожиданно она замолчала и занялась работой.

Старая Хороля не могла сидеть без работы ни одной минуты. Ее проворные руки мяли или выделывали шкуры оленей, шили тобоки, или красили паницу, или резали мясо для супа.

Прошел долгий час. Хороля оторвалась от шитья и спросила громко у сына:

- Ты выследил лисицу? Это правда?

- Да. За ручьем отыскал нору. Видел черного лисенка. В рыжих пятнах. Он замарайка. А лисицу я не видел. Наверное, убежала. Два раза караулил не прибегала.

- Замарайка? - удивленно переспросила старая Хороля и задумалась.

Хосейка удивленно посмотрел на мать. Ему показалось, что она знала о черном лисенке: не стала расспрашивать, как он выглядел, много ли рыжих отметин у него на шубе.

Мальчик знал, что задавать вопросы неприлично, и терпеливо ждал, когда мать сама надумает рассказать.

Хосейка мучился и не находил себе покоя. Он не отходил от матери, подолгу выжидающе смотрел ей в глаза.

Мать начинала сердиться.

- Садись, шатун! - недовольно буркнула Хороля и сжала кулак. - Уроки делай. Мария Ивановна ругалась.

Мальчик знал, что лучше мать не злить, чтобы не получить увесистых колотушек. К костру пододвинул маленький стол. Тяжело вздыхая, разложил свои тетрадки, учебники. Поставил чернильницу-невыливайку. Он носил ее в интернат всегда в кармане. Зимой, когда чернила замерзали, прятал чернильницу в мешочек, сшитый из заячьей шкурки.

Продолжая тоскливо вздыхать, мальчик открыл страничку задачника. Не спеша переписал условие задачи в тетрадь. Во время этой тяжелой и утомительной работы подпирал щеку изнутри языком, чтобы меньше сажать в тетрадь жирных клякс.

Ученику не везло. Перо его не слушалось. То и дело с острого кончика срывались капли на бумагу. Последний раз упала очень большая, растекаясь, она побежала по клеткам.

Хосейка с трудом остановил каплю. Лист в тетради был испорчен. Надо было переписывать условие задачи. Задумавшись, мальчик провел две черточки. Круглая капля стала головой с ушами, а вытянутая - туловищем. Осталось дорисовать хвост, и в тетради появился бы черный лисенок.

- Замарайка! - сказал Хосейка и улыбнулся. С увлечением отдался работе. Хвост удался ему на славу. В меру пышный и прямой. Мальчик с удовольствием любовался работой. Вспомнил свою охоту, встречу с черным лисенком. Свой бег через болото, когда мчался к черной гагаре. Поступил он правильно, что отдал убитую птицу лисенку. Мать сказала: охотник должен быть добрым. "Интересно, где сейчас бегает черный лисенок? подумал Хосейка и мечтательно подпер голову рукой. - Замарайка! Самый настоящий Замарайка с рыжими пятнами". Хосейка тяжело вздохнул и снова посмотрел на мать.

Старая Хороля занималась своими делами и не думала ничего рассказывать.

"Надо сбегать в тундру, - подумал Хосейка. - Поищу Замарайку!" Тяжело вздохнул. Неприязненно посмотрел на лежавшую перед ним тетрадь. Надо переписывать условие задачи, а то Мария Ивановна будет его ругать и называть грязнулей. А потом за него примется Нярвей.

- Со станции вышел поезд! - начал читать Хосейка задачу, внимательно прислушиваясь к словам. - Вышел и паровоз со станции.

Надоели ему паровозы и пароходы. Другое дело, если бы в тундру прилетел самолет или вертолет. Неплохо бы прокатиться на олешках. Запрячь большой аргиш! Не будет решать задачу с паровозом. Пусть он скачет галопом к станции, ему все равно. Нет ему никакого дела, добежит паровоз до станции или опоздает.

Хосейка принялся листать задачник, сосредоточенно переворачивая одну страничку за другой. Он хотел отыскать задачу, где надо было узнать, кто быстрее всех бегает: олешки, лисицы или песцы. Но такие задачи не попадались. А ему хотелось узнать и о птицах - белых совах, утках, гусях, канюках, кто выше всех подымается к белым облакам.

"Охотник должен быть добрым!" - вспомнил он слова матери. А что, если рассказать ей, что он отдал черную гагару голодному лисенку? Мать должна похвалить. Он не пожалел свою первую добычу. Мать зря его ругала. Говорила, что у него худая башка. Может быть, башка у него в самом деле худая, но неплохая. Поступил он правильно. Накормил голодного глупого лисенка. Накормил Замарайку. Но сам пострадал. Никому не доказал, что он настоящий охотник, что убил черную гагару. Ребята в стойбище не узнали о его удаче!

Хосейка выжидающе уставился на мать. Она должна рассказать, что знала о Замарайке. Почему она молчала до сих пор?

Старая Хороля подбирала белые и темные кусочки меха для украшения паницы. Каждый кусочек шкурки она продувала, разглаживала волоски, прежде чем отрезать. Занятая работой, мать не обращала внимания на сына.

Хосейка громко кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание.

- Есть хочешь? - спросила мать и повернулась.

- Нет еще.

- Тогда давай чай пить.

Мать подсела к костру. Маленькой палочкой, что-то бормоча себе под нос, начала подкатывать красные угольки под чайник.

Хосейка неотрывно смотрел на мать и нетерпеливо ждал ее рассказа.

Старая Хороля успела обложить круглые бока чайника маленькими палочками. Красные языки огня быстро разделались с палочками. Чайник начал фыркать, зазвенел крышкой. Из носика повалил пар.

Хосейка с удивлением посмотрел на раскрытый учебник. Он давно забыл, зачем положил его перед собой. Какую задачу задала на дом Мария Ивановна?

Красный кружок в упор смотрел на него со страницы задачника, как глаз зайца. Мария Ивановна карандашом обвела номер задачи, чтобы он помнил.

- Со станции вышел поезд! - громко прочитал Хосейка и захлопнул нетерпеливо учебник. Не будет он думать о паровозе! Не будет решать!