Федор Кандыба - Бетонщик Марусин Страница 3

День и ночь здесь раздавались пронзительные свистки паровозов и гудки грузовых автомобилей, подвозивших материалы. Круглые сутки пыхтели экскаваторы, разрывавшие землю, грохотали камнедробилки, жужжали транспортеры, похожие на кузнечиков на колесах, звенело и лязгало железо конструкций, поднимаемых сильными кранами, стучали молотки и топоры, визжали пилы, слышались голоса и смех строителей и ржание лошадей, терявшихся среди множества машин.

Вечером стройка заливалась сиянием электрического света, и работа продолжалась, пока вечернюю смену строителей не заменяла ночная, а затем на место ночной не становилась утренняя, работавшая снова при свете дня. Круглые сутки не замирала жизнь и в бараках деревянного города, выросшего рядом со стройкой, где жили пятнадцать тысяч строителей: плотников, каменщиков, землекопов, бетонщиков, штукатуров, главным образом крестьян-сезонников и молодежи комсомольского возраста — парней и девушек, съехавшихся сюда со всей страны.

Завод строился очень спешно. Строителям нельзя было терять даром ни дня, ни часа. Ровно за год они должны были возвести второй такой же завод, как Сталинградский, которому тоже предстояло выпускать пятьдесят тысяч тракторов ежегодно. В стране шла коллективизация, всюду организовались новые колхозы. Медлить с постройкой завода и с выпуском тракторов никак нельзя было.

Завод строился главным образом из железобетона. Это значило, что судьба нового завода и его будущих тракторов зависела от бетонщиков, среди которых теперь работал и Марусин. Им предстояло превратить в бетон сотни поездов с цементом, песком и щебнем и затем возвести из него все основные сооружения завода.

Но как раз с бетоном на строительстве не ладилось, и бетонщики работали там хуже всех. Недавно приехавшие из деревни строители никак не могли привыкнуть к быстроте и точности, которых требовал строгий и стремительный бетон, неуклонно превращавшийся из жидкой массы в твердый камень, независимо от того, успели с ним управиться люди или нет.

Грушевидные барабаны тринадцати бетономешалок, работавших на строительстве, вертелись с перебоями, словно колеса водяной мельницы в засуху, а бетонщики ходили какие-то сонные и отдыхали по любому поводу. Они ждали воды, цемента, песка, щебня, электрического тока, без которого не мог работать мотор бетономешалки, искали куда-то ушедшего бригадира, не могли найти затерявшиеся лопаты и трамбовки, дожидались, пока будет готова опалубка или арматура. А тем временем бетономешалки стояли без дела и готовый бетон густел вдали от опалубки.

Марусин, работавший бетонщиком в бригаде Мисягина, думал о том, как бы ускорить работу. В Сталинграде бетономешалки делали до ста шестидесяти замесов в смену, здесь же едва вытягивали по тридцати или сорока. А между тем они могли делать по двести сорок замесов, так было написано в паспортах этих машин.

Однако бетонщики попрежнему работали плохо, и из-за них задерживалось все строительство. Исключение составляла бригада старых бетонщиков под руководством Мисягина, лучшим мастером в которой считался Марусин.

Исполнительный, по-военному подтянутый, Марусин пользовался уважением товарищей. Он снова чувствовал себя, как на фронте, и старался подавать пример другим, как надо работать.

Скоро на Марусина обратили внимание, и он снова сделался бригадиром. Бригаду ему дали самую плохую из всех бывших на стройке. Он собрал своих бетонщиков, которых было сорок два человека, и сказал им:

— Вот что, друзья! Сегодняшний бетон — это завтрашний хлеб. Сегодня мы строим завод, завтра он будет делать тракторы, послезавтра они будут работать на колхозных нолях, которые дадут хороший урожай. Значит, от нашей работы зависит, чтобы была сыта страна. С этим шутки шутить не приходится. А вы — народ веселый, о вас разговор по всей стройке идет: то с полдня уйдете, то вовсе не выйдете на работу. Так вот, с этим покончено — бетон шуток не любит. Кто хочет работать со мной — пять шагов направо, кто собирается шутить — пусть остается на месте. Шагом марш!

После этого Марусин поговорил еще с каждым отдельно и отобрал из бригады ровно половину, остальных отправил.

— Вы говорили, что у вас нехватает людей, — обратился он затем к начальнику участка. — Так вот, возьмите двадцать этих орлов на земляные работы. Это веселые товарищи, им и там не будет скучно. А я с оставшимися дам вдвое больше бетона, чем раньше.

Подходила осень. Пожелтела трава в степи, целыми днями лил дождь. Работать строителям становилось труднее, но дела на стройке шли все веселей.

Теперь о бетонщиках заговорили. Бетонные работы отставали, и было сомнительно, чтобы бетонщики смогли управиться со своим делом в срок. Об этом писали в газетах, говорили на собраниях и в бараках.

Бетонщики понимали свою ответственность и старались работать получше. Они соревновались и спорили, кто сделает больше замесов и кто уложит больше бетона. Однако бетономешалки их плохо слушались. Своих возможностей бетонщики не знали и бывали от души рады, когда им удавалось сделать семьдесят или восемьдесят замесов в смену.

Только самые лучшие бригады делали больше. Бетонщики бригады Марусина, которых он упорно учил работать по-своему, приближались к сотне замесов в смену.

Но всего этого, конечно, было недостаточно. Бетонные работы продолжали оставаться больным местом строительства. Тогда за это дело решили взяться комсомольцы Тракторостроя. Они собрали со всех участков стройки молодых плотников, каменщиков, землекопов и чернорабочих, которые в бетонном деле понимали мало, но решили любой ценой ему научиться и превратиться в бетонщиков, раз это нужно стройке.

Из этих безусых строителей был организован комсомольский батальон бетонщиков. Они прослушали две лекции о бетоне и в один холодный осенний день появились на участке.

Старые бетонщики давились со смеху, глядя на неуклюжие фигуры и неуверенные движения комсомольцев. А те поначалу чувствовали себя неважно. Многие из комсомольцев попали на леса впервые, и на высоте у них с непривычки кружилась голова.

Целый день они таскали песок, цемент и щебень к бетономешалке, развозили по лесам тачки с бетонной кашей и там укладывали и трамбовали ее.

Им было нелегко. Работа была незнакомая — приходилось присматриваться, как работают другие, и то и дело спрашивать, как и что делается. Но комсомольцы держались крепко и старались сохранить достоинство.

К концу дня насмешки над новыми бетонщиками прекратились. А когда выяснилось, что за этот день они сделали и уложили шестьдесят замесов, комсомольцев начали поздравлять. Но они не принимали поздравлений. Бригада Марусина, работавшая рядом, сделала сто десять замесов.

— Марусина поздравляйте, а нас поздравлять не с чем, — мрачно говорили они.

Упорство комсомольцев понравилось Марусину, и он пошел их поздравить.

— Молодцы, волчата! — сказал он. — Хорошо начинаете грызть — видать, зубы крепкие. С такими ребятами, как вы, не то что сто, а двести пятьдесят замесов можно сделать, даром что этого не делают даже за границей!

— Вот подучимся у вас, Гаврил Васильевич, и сделаем. Честное слово, когда-нибудь сделаем, — отвечали комсомольцы.

У себя в бригаде Марусин поставил дело на военный лад.

— Победа даром не дается, — учил он своих бетонщиков. — Для нее нужна прежде всего дисциплина, смелость и хорошее оружие. А какое оружие бетонщика? Бетономешалка, лопата, трамбовка, тачка, терка. Все это должно быть исправное и чистое, как винтовка у бойца. Должен боец знать свою винтовку и беречь ее? Должен. Вот так и у нас каждому надо знать и беречь свой инструмент. К примеру, тачка — простая вещь. Чего, кажется, над ней мудрить? А смотрите, приходится. Если тачка у бетонщика одна и та же, постоянная, он к ней привыкает и легче везет ее. Он точно знает, сколько какого материала в нее надо, и уже не ошибется — сразу возьмет ровно столько, сколько нужно. Значит, из-за этой простой тачки скорей идет работа и улучшается качество бетона. Или возьмем лопату, что же может быть проще? А и к ней человек приспосабливается: одной работает лучше, другой хуже. Значит, береги свою лопату. Всем понятно?

— Понятно, бригадир! — хором отвечали бетонщики.

После каждого такого разговора бетономешалка, упорно не желавшая скорей работать, вдруг сдавалась и давала пять, а то и десять замесов лишних. Бетона получалось больше, бетонщики едва успевали его укладывать, и им казалось, что уже сделано все возможное.

Поздней осенью, когда морозы еще не наступили, на Тракторострое были организованы штурмовые ночи, чтобы любой ценой подогнать к зиме бетонные работы. Жидкий бетон боится мороза, поэтому важно было успеть уложить как можно больше бетона до наступления холодов, и все рабочие и служащие строительства решили помочь бетонщикам.