Круги по воде - Мариэтта А. Роз Страница 30

Проснулся от колючего онемения. Испугался. Славка, тот ещё умник, намертво прикрутил пленника к остаткам батареи. Как бы рук не лишиться!

Первое время Витя пытался зубами развязать узел – не получилось. Потом старательно расшатывал кусок трубы, но, наверное, поэтому она здесь и осталась – так просто не вырвешь.

Сейчас он сидит, ждёт продолжения. И боится. Чего греха таить? Жутко, до дрожи. Тем более что он здесь уже сутки, руки вон уже посинели. Хотя окна здесь нет, в темноте как-то сложно разглядеть, какие они на самом деле. Витя даже стал покусывать кончики пальцев – вроде что-то чувствуют, или ему это только кажется?

Страшно. Надолго он здесь? Почему никто не приходит? Неужели не понимают, что ему есть-пить надо, да и в туалет хочется. Впрочем, последняя проблема разрешилась сама собой. И нечего тут стыдиться!

Только вот холодно. И голодно. И пить хочется. И вообще…

Витя попробовал ещё раз уснуть. Но в самый последний момент испугался: вдруг не проснётся? А жить захотелось до ужаса! Он даже с отцом согласен помириться, лишь бы жить. Ради Инги. Ради мамы. Ради самого себя.

Ой, о маме сейчас лучше вообще не думать! Мать без него пропадёт. Он у неё один. У неё без него ничего не будет. Совсем. Никогда. Подумал – и заплакал. Даже не застыдился. Чего уж тут…

Потом снова кричал, пока не осип. Потом сипел. Потому что сидеть в тишине – страшно.

Когда же за ним придут? Скорее бы всё закончилось!

Когда вновь проснулся, понял, что даже сипеть не в состоянии. Да ещё нос заложило. Голова чугунная, а рукам, похоже, вообще хана. Заплакал. Слезы смешались с соплями, потекли.

– Прости меня, мамочка! – шевелил он губами. – Прости меня, папочка! Как глупо всё вышло! Мамочка, папочка…

«Я здесь умру», – вдруг остро осознал Витя.

«Нет! Нет! – попробовал сопротивляться. – Меня спасут! Меня найдут!»

«Дурак, – ответил ему другой Витя, позврослевший, помудревший. – Ты сколько здесь уже? Второй день. Значит, что-то пошло не так. А раз так – хана тебе. Это только в дурацких американских боевиках спасают в самый последний момент, а в реальности – никто никогда не приходит. Даже если и придут… Вон как Славка тебя прикрутил к батарее. Ты отёк весь, замёрз. Простыл. Наверное, даже пневмонию подхватил. Не пил, не ел. Еда – ладно! А вот без воды человек долго не протянет».

«А без надежды я бы тут давно уже умер», – возразил другой Витя, который отчаянно хотел жить.

Оба Вити обиженно замолчали и засопели.

* * *

…Сперва подумал, что это ему снится. Но крик повторился:

– ВИТЯАА!!!

Инга?

– Витя! Ты где?

Точно Инга. Витя улыбнулся, сухие губы треснули, закровили. Он слизнул красные капельки, снова улыбнулся.

– Витя!

Голос Инги петлял где-то внизу. Похоже, она бегала по комнатам. Надо ей крикнуть. Но кричать Витя не мог. Мог только ждать. И улыбаться.

Голос умолк. Ушла? Но нет: каблучки застучали на лестнице.

– ВИТЯАА!! – совсем близко крикнула Инга.

– Я тут, – подумал Витя. – Тут, жду тебя.

Инга несколько раз пробежала мимо его комнатёнки, размахивая фонариком. Наверное, не сразу заметила ещё один дверной проём. Заметить-то сложно! Здесь их много – в этом Витя убедился, когда Славка таскал его по стройке. Горчаков специально искал самую укромную комнатку, чтобы окна не было, в закуточке. Наверное, здесь планировалась кладовка или ешё что.

Наконец Инга вбежала. Рухнула рядом на колени, уронила фонарик. И это хорошо. Он сейчас вонючий, грязный – зачем его таким видеть? Инга заплакала, сунула ему в рот бутылку с водой. Карачинская. Вот кто бы знал, что банальная карачинская – такая на самом-то деле вкусная!

– Сейчас!! – Инга пыталась развязать узел. Сломала ноготь, даже не заметила. Она подсвечивала себе фонариком, зажав его в зубах. Смешная такая.

Внезапно Инга невнятно вскрикнула, полезла в сумку – достала ножницы, обычные, маникюрные. Запилила. Веревка сдаваться не хотела, но пришлось. Витины руки рухнули на колени, словно обрезанные. В кистях сразу жарко защипало.

– Вставай, – Инга обняла его за плечи. – Надо идти.

Встать оказалось трудно, стоять – ещё тяжелее. За часы, проведённые здесь, ноги превратились в желе, грозились растечься.

– Мы медленно пойдём, – сказала Инга. – Раз шажочек, два шажочек. Раз шажочек, два шажочек. У лестницы отдохнём.

Впрочем, в первый раз остановились они на пороге комнатенки. У Вити всё плясало перед глазами. Вновь волшебная карачинская полилась ему в рот.

Раз шажочек, два шажочек. Ещё остановка. Ещё глоток. И снова – раз шажочек, два шажочек. Снова остановка. Снова глоток…

А у лестницы они остановились.

Потому что это был конец.

Глава II. Инга

В воскресенье вечером Инге позвонила мама Вити. Долго, скучно извинялась, словно сама не понимала, почему всё-таки позвонила ей, Инге. Сама Инга так и сказала: «Вернётся». Про грандиозный план Горчакова даже не вспомнила.

А утром, стоило ей отойти от подъезда, как девушку тут же под руку взяли два амбала.

– Вас просят!

Инга испуганно пикнула, но не сопротивлялась: толку-то? Покорно села в машину. Там её сразу зажали со всех сторон.

Напротив Инги в салоне машины сидел грузный пожилой мужчина приятной наружности.

– Ну что вы так грубо! – заулыбался мужчина. Впрочем, улыбка у него вышла какая-то ненатуральная. – Девушка ведь ни в чём не виновата.

Инга сразу головой замотала: не виновата.

– Вы уж простите их! – обратился мужчина к девушке. – Давайте в качестве извинений я вас в институт отвезу?

Инга на всё была согласна, лишь бы отпустили.

– Вам вчера ведь звонила Люсенька?

– Кто? – не поняла Инга.

– Мама Вити, – поправился мужчина, даже стушевался почему-то.

– Вы – Анатолий Иванович? – догадалась Инга и поняла, что прямо сейчас умрёт от ужаса. Впрочем… – Значит, Витя так и не пришел?

Сметана понуро кивнул головой.

– Вы ведь его девушка?

– Нет. Он занимается со мной физикой и математикой каждую среду, иногда ещё и в пятницу. Мы дружим.

– Он ничего не говорил?

– Говорил, – вспомнила Инга. – Ему в Фурмановскую надо было.

– Вы уверены? – оживился Анатолий Иванович.

– Да. Срок подходил книжку сдавать. Ну, я брала её почитать, в субботу вернула. А Фурмановская как раз в воскресенье работает, сегодня – выходной.

– Это неважно, – улыбнулся Сметана. Действительно, такая мелочь, как выходной, ему не мешала. – Спасибо вам!

* * *

Инга пулей влетела в аудиторию, сжалась за столом, словно пыталась спрятаться. Её всю