Иштван Чукаш - Ориза-Тризняк (Кот Мирр-Мурр - 2) Страница 4

Бесплатный завтрак в кафе

Будущие бродячие коты провели ночь в соломенной шляпе. Эту шляпу кто-то забыл на скамейке, ветер сдул ее на землю, а они ее нашли. Первым проснулся Мирр-Мурр; сладко зевнув, он на мгновение застыл, мигая от яркого утреннего света. Ему приснился чудесный сон. Из белой тарелки он пил, причмокивая, молоко, а оно все не кончалось, хотя оы пил его довольно долго. Мирр-Мурр все еще ощущал во рту вкус молока, но, к сожалению, лишь вкус, так как самого молока нигде не было. Он разбудил Ориза-Тризняка и рассказал ему свой сон: - Там и на тебя вполне хватило бы. Ориза-Тризняк гневно посмотрел на приятеля: - Что-то я не вижу никакого молока! Наверняка ты все вылакал один, пока я спал! - Но ведь это был сон, - оправдывался Мирр-Мурр. - Сон, сон, - ворчал Ориза-Тризняк. - Знаю я такие сны! С оскорбленным видом он выскочил из соломенной шляпы, прошелся немного и бросил Мирр-Мурру: - Я иду завтракать! - Подожди! Я с тобой, - сказал Мирр-Мурр и вылез из соломенной шляпы. - Ты ведь уже завтракал! Бывают же ненасытные! - А куда мы пойдем? - спросил Мирр-Мурр, догоняя Ориза-Тризняка. - В кафе. Мы выпьем кофе с молоком и съедим порцию сливок. Нет: двойную порцию сливок! - ответил Ориза-Тризняк, причмокивая языком: гнев его уже улетучился. - У нас нет денег, - сказал Мирр-Мурр кисло. - Положись на меня! Наблюдай за мной и в точности повторяй все мои действия! Мирр-Мурр с готовностью кивнул: он был уже голоден. Они шли быстро и скоро были у цели. Огромные стеклянные окна кафе опускались к самой земле. За окнами стояли столики, за столиками сидели люди, которые читали газеты или завтракали. Официанты в белых костюмах сновали по залу с огромными подносами. На подносах стояли чашечки кофе и тарелки с хрустящими, золотистыми пироЖ-ками. Ориза-Тризняк пробежался перед окнами, заглянул внутрь и пробормотал себе под нос: - Этот не подходит. Слишком мрачный. Он внимательно посмотрел на молодого человека, который писал что-то, склонившись над бумагами. Время от времени молодой человек переставал писать, поднимал к потолку печальный взгляд, закуривал новую сигарету, хотя на столике перед ним дымилась еще одна, недокуренная, и, глубоко вздохнув, снова склонялся над бумагами. - Этот тоже не подходит, - решил Ориза-Тризняк, - он и завтракать-то не привык! Кот продолжал изучать посетителей кафе. - Этот сам на себя денег жалеет! - пробормотал он презрительно. - Ага, вот он! Ориза-Тризняк остановился и стал пристально изучать пожилого розовощекого мужчину, который сидел за одним из столиков. Кивком он подозвал к себе Мирр-Мурра. - Вот он! - прошептал Ориза-Тризняк. - Он закажет нам на завтрак двойную порцию сливок. Старик сидел за столиком один; на нем были очки в тонкой оправе, он читал газету медленно, не спеша и время от времени поглядывал в просторное стеклянное окно, скользя взглядом по улице, деревьям, небу. Мирр-Мурр почувствовал волнение. - Он? Правда? А почему? - Положись на меня! - сказал Ориза-Тризняк. - И следи внимательно! Повторяй все в точности за мной! А теперь пошли. Ориза-Тризняк добывал завтрак с помощью весьма простой, но действенной тактики. Важнейшим в этой тактике было привлечь внимание, а затем вызвать симпатию. Именно с этой целью коты остановились перед пожилым мужчиной и посмотрели на него благоговейным и немного наивным взглядом. Так они стояли до тех пор, пока мужчина не поднял взгляда от газеты и не посмотрел на них с улыбкой. Тогда Ориза-Тризняк перешел ко второй части своей тактики: с жалобным мурлыканьем он стал тереться о ноги старика. Так они кружились некоторое время, до тех пор пока мужчина не опустил нерешительно руку и не почесал Ориза-Тризняка за ухом. Дальше события сменяли друг друга с необычайной быстротой. Ориза-Тризняк и Мирр-Мурр вышли из-под стула, сели перед пожилым мужчиной, и Ориза-Тризняк жалобно мяукнул. Мяуканье это на любом языке - вне всякого сомнения - означало: "Я хочу есть!" Мирр-Мурр тоже мяукнул со всей искренностью, на всякий случай даже два раза. Пожилой мужчина посмотрел, улыбаясь, на котов, заказал официанту блюдце молока и двойную порцию сливок и поставил все это перед ними. Ориза-Тризняку показалось, что молодой человек, склонившийся над бумагами за своим столиком, с завистью поглядел на них. Но он не удостоил молодого человека ни малейшим вниманием. Оба кота тотчас же принялись за еду и в несколько мгновений слопали весь свой завтрак. - Нет, вы видели! - сказал пожилой мужчина официанту. - Они почувствовали, что у меня доброе сердце. Иначе как вы объясните, что они сразу направились ко мне! Знали, я-то их не прогоню. Официант в ответ широко зевнул. Его не интересовало доброе сердце мужчины, и ему было важно лишь одно: чтобы за завтрак заплатили. Один из котов, впрочем, был ему подозрителен. Казалось, он где-то его уже видел. Но и над этим официант не стал долго ломать голову; стоя в ожидании около столика, он попытался заглянуть в бумаги молодого человека, но тот закрыл их рукой и вызывающе посмотрел на официанта. Ориза-Тризняк слизал с усов молоко, еще раз мяукнул, что - при большом желании - можно было понять как "спасибо", и коты бесшумно выскользнули из кафе. На углу они остановились. Мирр-Мурр благодарно посмотрел на своего приятеля. "Молоко! - думал он. - И двойная порция сливок! Какой вкусный завтрак!" Ориза-Тризняк сказал: - А теперь я расскажу тебе о третьем испытании. Чтобы пройти его, нужно обладать храбростью, и немалой! Поэтому завтрак пришелся весьма кстати. Надо сказать, с полным желудком легче быть храбрым!

Переделанная вывеска

Они лениво кружили по переулкам, переваривая обильный завтрак. - Третье испытание, - начал Ориза-Тризняк, - так сказать, венчает два первых. Во всяком случае, оно труднее всех. Как известно, бродячие коты отличаются воинственностью. Это так же естественно, как то, что днем светло, а ночью темно. Среди бродячих котов трусов нет и быть не может. Трусливый кот может стать домашней кисой, любимчиком хозяина, может научиться прилежно ловить мышей, но стать бродячим котом он не сможет никогда! Мирр-Мурр усердно поддакивал, а Ориза-Тризняк все подливал масла в огонь. - Понятия "трусливый кот" и "бродячий кот" взаимно исключают друг друга, - строго посмотрел он на Мирр-Мурра, топорща усы. - Именно поэтому третье испытание заключается в следующем: нужно посмотреть в упор на собаку, считая про себя до десяти. Отвести взгляд и убежать можно только после того, как досчитаешь до конца! Мирр-Мурр порядком испугался и некоторое время старался избегать взгляда Ориза-Тризняка. "Как сказать... - думал он. - Это дело не столь уж и безопасное. Смотря, конечно, какая собака!" - А теперь мы пойдем искать подходящую собаку, - решил Ориза-Тризняк. Идем! Не бойся или, по крайней мере, не показывай, что боишься. Так ты только себе навредишь! Даже трусливая собака смелеет, когда видит, что ее боятся! Коты пошли, оглядываясь по сторонам. Но, к немалой радости Мирр-Мурра, собаки им пока не попадались. Ни трусливые, ни смелые. Так они прогуливались некоторое время: Мирр-Мурр крался, прижимаясь к стене дома, а Ориза-Тризняк шел по середине дороги, как вдруг Мирр-Мурр остановился у какой-то ограды и знаком подозвал к себе Ориза-Тризняка. На ограде висела огромная вывеска с изображением Мирр-Мурра в натуральную величину и надписью вокруг:

ФЛОРИАН ФАТАК, СКОРНЯК, ЛАУРЕАТ ЗОЛОТОГО ВЕНКА.

И все это обрамлялось огромным золотым венком. Мирр-Мурр гордо стоял перед вывеской. - Мой портрет! - сказал он. - Его написал один мой приятель, еще когда я жил у Эдена Шлука. Ориза-Тризняк смотрел на вывеску подозрительно и без малейшего воодушевления. - Ну? - сказал Мирр-Мурр. - Как тебе? - Похоже, - буркнул Ориза-Тризняк. - Дела плохи! Мирр-Мурр не понимал: почему дела плохи, если похоже? Ориза-Тризняк мог бы и похвалить вывеску ради приличия. Не так уж часто можно увидеть портрет Мирр-Мурра на ограде! К тому же в довольно людном месте. Кто захочет, придет и посмотрит! Все это он высказал Ориза-Тризняку. Но Ориза-Тризняк по-прежнему ворчал: - В этом все и дело! Тем хуже, что место здесь людное. Если бы эта штука висела в каком-нибудь переулке или, скажем, за оградой... - За оградой? Это же бессмысленно! - сказал Мирр-Мурр обиженно. Ориза-Тризняк почесал в затылке и хмыкнул. - Все равно ничего хорошего. Ты пойми! Бродячие коты не любят скорняков. О, нет! Они их о ч е и ь не любят. И нет ничего хорошего в том, что твой портрет красуется на вывеске скорняжной мастерской. Мы должны срочно исправить это положение. Притом ни в коем случае никому не рассказывай, что здесь изображен ты. Напротив, отрицай это! А теперь надо подумать, как нам исправить твою ошибку. Он зашагал вдоль ограды, время от времени искоса поглядывая на вывеску. - Еще и лауреат золотого венка! - ворчал он. - Сколько же у него на совести бродячих котов! Флориан Фатак! - сказал он презрительно и вдруг остановился. - Придумал! Мы подрисуем усы и бороду. Тогда тебя никто не узнает. - Ладно, - опечалился Мирр-Мурр. - Раз уж нет другого выхода... Только дай взглянуть еще разок! - Смотри, смотри, - сказал Ориза-Тризняк. - А я пока пойду поищу кусочек угля. Пока Ориза-Тризняк искал кусок угля, Мирр-Мурр, присев на задние лапы напротив вывески, разглядывал свой портрет. Ему вспомнился художник, вспомнились прекрасные дни, проведенные с Эденом Шлуком, и вспомнилась как он ни старался не думать о ней - тетя Вица. Это последнее воспоминание вернуло к действительности его опечаленную душу. "Если увижу художника, - подумал он, - объясню ему, что переделка была необходима по тактическим соображениям!" Вернулся Ориза-Тризняк с двумя кусочками угля. Оставив один из них на земле, он легко вспрыгнул на ограду. Ориза-Тризняк подрисовал на портрете Мирр-Мурра пышные растопыренные усы и маленькую, острую козлиную бородку, так как кусочек угля уже исписался и на большее его не хватило. Но и в таком виде вывеска производила ужасное впечатление! С нее смотрело нечто неузнаваемое со львиной гривой, пышными, как у сыщика, усами и миниатюрной козлиной бородкой. Ориза-Тризняк с удовлетворением рассматривал вывеску. - Ну как?! - крикнул он Мирр-Мурру. - Еще похоже? Мирр-Мурр печально покачал головой. - Я бы даже подписал еще кое-что, - сказал Ориза-Тризняк, - мне понравилось! Кинь-ка мне второй кусочек! Мирр-Мурр бросил ему второй кусочек угля, и Ориза-Тризняк нацарапал на вывеске большими печатными буквами: