Велесова ночь - Катерина Белик Страница 4

– Уль, да это что-то типа славянского Хэллоуина. Ночь, когда истончается грань между Навью и Явью и злые духи могут свободно перемещаться в наш мир. Бла-бла-бла… в эту ночь лучше не выходить из дома, закрывать лица масками.

– И когда эта ночь?

– С захода солнца тридцать первого октября до первых лучей первого ноября. Говорю ж, это практически Хэллоуин.

– Спасибо, Юльчик. Я тебе потом всё расскажу, – Ульяна нажала отбой и посмотрела, на стоявшую рядом Настю, – Всё слышала? Это что, мы реально пустодомку призвали, потому что какая-то там грань между мирами истончилась? И эта хтонь теперь Маринке жизни не даёт?

А на следующий день на этот же холм поднялась сама Маринка, чтобы дозвониться до мамы. Этой ночью Марина очнулась ото сна, стоя босыми ногами на промёрзшей земле у калитки со двора. Пустодомка явно хотела, чтобы Маринка снова пришла к ней в дом. Не было сомнений, что это именно она что-то шепчет ей ночами и зовёт к себе. Кто же ещё? Марина совсем не хотела снова оказаться в том полуразрушенном доме. Поэтому надеялась уговорить маму забрать их поскорее домой.

– Маруська, от тебя я такого не ожидала! Ладно Улька с Настасьей! Что за детский сад ты мне тут устраиваешь? Ты уже взрослая девочка, тебе скоро пятнадцать! Ничего с вами не случится, если ещё пару дней побудете в деревне! Всё, мне некогда слушать твои фантазии!

Впервые с тех пор, как её начала преследовать нечистая сила, Марина расплакалась.

Этой же ночью Марина очнулась, стоя перед заброшенным домом. Тело пробрал озноб и она даже не могла точно сказать, было ли это оттого, что она стояла на улице в ноябре в одной пижаме и тонких носках, или от ужаса.

У неё не было сил, чтобы развернуться и бежать отсюда подальше. Ноги словно налились свинцом. Марина застыла, во все глаза смотря в тёмные окна обиталища пустодомки. Странно, но на этот раз никакого шёпота не было. Наверное, нечистая сила решила, что нет больше смысла звать Марину, если она и так уже здесь.

В темноте одного из окон Марине почудилось движение, словно кто-то прошёлся по комнате. Кое-как девочке удалось сбросить оцепенение и она развернувшись уже собралась бежать, как перед ней возникла фигура тощей серокожей старухи с длинным тонким носом, одетой в какие-то старые лохмотья. Вместе со старухой откуда-то взялся сильный холодный ветер, пробирающий до костей.

– Зачем ты меня звала, Мари-и-на? – зашелестело у девочки в голове тем самым голосом, который не давал ей спать все эти ночи.

Марина вновь оцепенела от страха. Она открыла рот, чтобы заорать во всё горло, но не смогла выдавить из себя ни звука.

– Молчишь? Тогда ты займёшь моё место, а я стану свободной!

Старуха медленно, словно борясь с невыносимой тяжестью, начала поднимать свои длинные тощие руки. Она успела лишь схватить прядь волос девочки, когда ветер внезапно стих и послышалось то самое утробное кошачье рычание, которое однажды уже спасло Марину от пустодомки.

Старуха заорала в отчаянии, снова поднялся ветер, но кот Васька прыгнул ей на голову и начал рвать её когтями. Пустодомка отпустила волосы Марины и попыталась избавиться от озверевшего кота.

Девочка зажмурилась и почти сразу почувствовала, что ноги перестали её держать и она упала на землю без чувств.

– Не спи, Мяурина, нельзяу, – что-то тёплое и мягкое потёрлось о её щёку, – Вставай Мар-р-рина, ну же.

Сил чтобы встать не было. Даже веки не хотели слушаться Марину и отказывались открываться. Кое как она смогла свернуться калачиком, и это было всё, на что хватило её сил. Что-то тёплое и мягкое легло ей на плечо и затарахтело.

– Гор-р-ре ты моё…

Рано утром, когда ещё даже не успело рассвести, на поляну у заброшенного дома прибежали перепуганные Ульяна с Настей и обнаружили Марину, слегка припорошённую снегом, мирно спящей рядом с их котом Васькой. Правда казалось, что за ночь кот сбросил несколько килограмм и заметно облез. Зато с Мариной всё было в порядке. Она лишь пробормотала спросонья что-то вроде: «Всегда закрывайте лицо в Велесову ночь и не призывайте злых духов", но стоило ей окончательно проснуться, как она ни слова из этого не помнила. И как очутилась ночью у заброшенного дома и что там делала – тоже. Вся история с пустодомкой словно исчезла из её памяти, и только взявшаяся откуда-то белая прядь среди её чёрных волос временами рождала в её голове какие-то смутные пугающие образы.