Дикая собака динго, или Повесть о первой любви[2022] - Рувим Фраерман Страница 41

И вот я это рассказала вам».

В классе была совершенная тишина. Потом вдруг ребята захлопали в ладоши и бросились обнимать Катю.

* * *

Мы помолчали.

— Что же, я уверен, что поездка ваша была очень хорошей.

— Конечно, конечно. Мы были на Ангаре, в Братске, на Алтае. Но едва ли не бо́льшую радость ребятам принесли та школа жизни и то приобщение к труду, которое они познали. Они познакомились со многими интересными людьми, с самыми разнообразными профессиями и убедились: нет скучной работы! Нет скучного труда! В каждой работе они находили для себя столько увлекательного, столько поучительного, испытали светлые, поэтические чувства. Ведь во всяком проявлении жизни есть своя поэзия, своя красота.

Они приобщились к миру прекрасного и убедились, что оно, это прекрасное, действительно рядом с тобой. Надо только научиться наблюдать, видеть и слышать.

* * *

Я поблагодарил Анну Алексеевну за беседу. Солнце уже поднималось. Становилось жарко. Мы попрощались, и я пошел домой. Я не жалел, что клёв был неудачный.

Любите книгу!

Встреча с хорошей книгой для меня один из самых радостных, лучезарных праздников.

«Книга — лучший друг человека». Эти слова мы повторяем часто, но они не меркнут от времени. Напротив, они всегда волнуют, всегда звучат по-новому и ласкают слух, как извечно ласкает слух звон студеного родника или мягкий шелест весенней первой листвы.

Время не старит хорошую книгу. Оно придает ей небывалую красоту. Есть книги, которые живут тысячи лет. Они свежи, как юность, чисты, как детство.

Гомер, величайший поэт древнего мира, доживая свое третье тысячелетие, весь сияет, по выражению поэта, блеском бессмертной молодости и неувядаемой силы, как и величайшие поэты нового времени — Шекспир… и Толстой — явились в мир для вечности и будут жить вечно.

Вся жизнь человека — «труды мудрецов, искусств вдохновенных созданья, преданья, заветы минувших веков, грядущих времен упованья», — вся история великих дерзаний мысли, неустанная борьба человека за свободу и прекрасное будущее, чудесные открытия в познании Вселенной — всё вместила книга, это изумительное детище человека и созданное им для человека.

Едва научившись лепетать, младенец слушает сказку, историю ему читает мать, и дитя в живой поэтической фантазии уже улавливает прелесть добра и отвращается от зла. Подростка книга покоряет смелыми, отважными подвигами, юноша ищет в книге ответы на вечные вопросы о смысле жизни, зрелый человек умножает свой жизненный опыт, старец философски осмысливает минувшее.

Книга сопутствует человеку везде и всегда: вы встретите ее и в бедной хижине, и в богатых чертогах, и в скромной комнате рабочего. Старые, молодые, дети, одинокие, счастливые и несчастные — все нуждаются в книге, и она, как верный друг, и учит, и радует, и утешает, и побуждает к подвигу, к исканию истины, правды и красоты.

Книга всем нужна. Она завоевывает мир прочнее, чем великие победы прославленных полководцев. Александр Македонский в походах не расставался с книгой.

Книга, как внезапный выстрел, заставляет вздрогнуть общество. В давнопрошедшие годы книга Джордано Бруно «О бесконечности, Вселенной и мирах» потрясла мир и за это была сожжена мракобесами.

«Записки охотника» ясно показали русскому обществу весь позор крепостного права.

Горький вспоминал, как однажды на чердаке он читал рассказ Флобера «Простая душа». Книга захватила его, словно околдовала, как будто он сам пережил судьбу простой женщины. Он был еще подросток и не мог понять, в чем тайна этого волнения, и все читал, и все смотрел, листал и переворачивал страницы. И впервые понял чудесное свойство книги заставить читателя слиться в единую жизнь с ее героем.

Пушкин, умирая, посмотрел на свою библиотеку и сказал: «Прощайте, друзья!»

В наши дни книга стала провозвестницей самых светлых, самых справедливых идей о праве каждого человека на счастье и свободу.

В дни Великой Отечественной войны советские воины брали с собой в поход книгу Н. Островского «Как закалялась сталь». А юношу Островского вдохновила на жизненный подвиг прекрасная книга Э. Войнич «Овод».

Читатель! Ищи, люби и храни хорошую книгу. И она, как добрый друг, как лучший советчик и собеседник, отблагодарит тебя сторицей. Она откроет тебе взлет человеческой мысли. Она укрепит твою веру в будущее, пробудит надежду, воспитает любовь к честности, к подвигу, к добру. Без этого человек не защищен, он — сирота.

Никакие драгоценные вещи не украсят твоего жилища, если в нем не будет книги, — она, как светильник разума, освещает всю жизнь человека. Книга — бесценная сокровищница, откуда человечество черпает мудрость, добродетель, мужество неодолимое, радость, твердость духа несокрушимую и презрение ко всякой ничтожной суете.

Любите книгу — это друг, который никому и никогда не изменял, но всегда указывал дорогу к справедливой и достойной жизни.

2 марта 1969 г.

Москва

«Свободно, как поет птица…»

Как я писал «Дикую собаку динго…»? Ответить на этот вопрос для меня нелегко. В самом деле, как пишутся книги? Вероятно, каждый пишет по-своему, и отдельные книги тоже пишутся по-разному. Могу только сказать, что легко я никогда не писал. Да и большинство моих близких друзей (увы, уже ушедших) — Гроссман, Платонов, Лоскутов, Гайдар — писали тоже трудно. А Фадеев — я это сам видел, когда был с ним, с Павленко и Гидашем в командировке на Дальнем Востоке в 1934 году, — рыдал, если не мог схватить нужное звучание строки.

Легко писал Паустовский — свободно, как поет птица…

Помню, мы с ним поздней осенью жили в нашей любимой Солотче. Приближалась годовщина Октября.

Однажды мы сидели на сосновых бревнах около дровяничка и, как обычно, говорили о рыбной ловле и литературе. Вдруг звякнула щеколда калитки. Наши собаки, пудель Пчелка и такса Фунтик Паустовского, выслуживаясь перед хозяевами, храбро кинулись на врага. Но вошел совершенно мирный, очень толстый человек — председатель нашего сельсовета т. Васин. Сняв картуз, он поздоровался и протянул Паустовскому отпечатанную на машинке рукопись.

«Это моя речь, — сказал Васин, — к годовщине Октябрьской революции. Очень вас прошу: подправьте ее, если нужно».

Коста — так дружески мы звали Паустовского — взял листки и близорукими глазами стал читать. Я заметил на его лице мимолетную улыбку, поднялся с бревен и прочел первую строку: «От седых