Александр Кононов - На Двине-Даугаве (Повесть о верном сердце - 2) Страница 44

Это по-своему отразилось потом в его жизни, а в Гришиной жизни послужило причиной того, что он так и не узнал, о чем спрашивала Нина Таланова.

После урока Дерябин говорить об этом уже не захотел. Сказал только:

- Ты хмыкал и молчал. Теперь я буду хмыкать и молчать.

- Хмыкай, если охота! - рассердился Гриша.

Однако пошел за Петром в гимнастический зал и глядел там, как тот с нарочитым усердием скакал через "кобылу".

Когда Дерябин выбился из сил и остановился передохнуть, Гриша спросил:

- Ну?

- Баранку гну!

- Как ты с ней познакомился?

- Спросил: "Девочка, ты тутошняя?" Она говорит: "Тутошняя". - "Я тоже тутошний, давай вместе кататься". Вот и все.

Ну разве Гриша мог бы заговорить на катке, среди многолюдья, с такой находчивостью и развязной смелостью? Да никогда!

Это было так ясно, что он больше в тот день не расспрашивал Дерябина ни о чем.

39

Какими пустяками показались все эти разговоры с Дерябиным, с Никаноркиным по сравнению со встречей, которая случилась в Гришиной жизни в том же году, поближе к весне!

Среди бела дня неподалеку от квартиры Редалей Гриша увидел Сметкова, того самого, что три дня пробыл в "Затишье", скрываясь в избе Шумовых.

Петр Васильевич шел не торопясь, зорко поглядывая по сторонам. Одет он был в короткое полупальто с барашковым воротником; плюшевая щегольская шляпа сидела на его голове плотно, надвинутая на самые брови.

Все равно, и шляпа не помешала - Гриша сразу его узнал.

- Петр Васильевич! - закричал он обрадованно.

Сметков, не останавливаясь, быстро метнул взглядом в сторону Гриши и проговорил спокойно:

- Ошибка, молодой человек.

- Да помните же, вы были у нас... Три дня пробыли... Вы Сметков!

Взгляд у Петра Васильевича стал настороженным, жестким. Этим взглядом он точно отодвинул Гришу с дороги, которую тот загородил.

- Говорю: ошибка. Я не Сметков.

Гриша оторопел и шагнул в сторону. И долго потом глядел вслед ушедшему... А может быть, и в самом деле это был не Сметков?

Через несколько дней у Оттомара Редаля снова собрались друзья. Двое из них были Грише незнакомы.

Гришу с Яном на этот раз почему-то долго не отсылали из комнаты.

Собравшиеся говорили вполголоса, и всё - о вещах обыкновенных, посторонних... Словно ждали чего-то.

Вдруг, не стучась, в комнату вошел тот, кого Гриша принял за Сметкова.

Он снял шляпу и тряхнул длинными, зачесанными назад волосами. Они мало походили на ту жесткую щетину, что торчала на стриженой голове Сметкова полтора года назад.

- Вот и Кудинов! - приветливо воскликнул Редаль. - Теперь все в сборе.

Гриша с Яном, не дожидаясь, когда им велят, оделись и пошли к воротам - сторожить.

- А ты знаешь этого... Кудинова? - спросил Гриша Яна.

- Нет, не знаю. Слыхал только от дяди, что он из Риги приехал. И скоро опять уедет.

Гриша не стал больше расспрашивать, пошел в свой, уже обычный для него, обход - кругом дома. Ходил и думал про Кудинова-Сметкова.

Говорят, и Иван-солдат живет теперь под другой фамилией: ему Кейнин выправил новый паспорт на том бланке, что принес в лес Шпаковский...

Да и сам Кейнин теперь уже не Кейнин.

Это понятно: революционеры скрываются от своих врагов. Потому и вид у них самый обыкновенный, чтоб никто не догадался, кто они такие.

Посмотришь на Кудинова, на Редаля, на Никонова - и никак не подумаешь, что они революционеры.

Революционеры! Холодок восторга пробежал по Гришиной спине. Он охраняет их!

Григорий Шумов с Яном Редалем не пропустят врагов.

Он так увлекся этими мыслями, что забыл сменить продрогшего у ворот Яна, - все шагал и шагал вокруг дома без конца.

А "пирушка" у Оттомара Редаля затянулась надолго.

Когда открылась наконец форточка и в сумрак полился лихой перезвон гитары, мальчики бегом кинулись домой.

Опять бутылки стояли на столе; за столом, облокотясь, сидел Кудинов, длинная прядь волос упала ему на крутой лоб: совсем не похож на Сметкова!

Никонов, сидя у окна, бренчал на гитаре.

Двое гостей уже одевались.

- Застыли, ребятки? - спросил Кудинов и улыбнулся чуть усталой улыбкой, сразу осветившей его смуглое лицо.

- Ничуть! - ответил Гриша, отстегивая закоченевшими пальцами пуговицы пальто.

Кудинов поднялся из-за стола:

- Ну, простимся, товарищи. Завтра я исчезаю. Помните: с доставкой литературы становится все трудней. А надо, чтобы на каждом предприятии рабочие знали, как оценивает обстановку наш комитет.

Он каждому пожал руку. Как обычно, все начали расходиться по одиночке, по двое.

Пришел черед и Кудинова.

Надев свое полупальто, надвинув на глаза шляпу, он вдруг взял Гришу за плечо:

- Как живет Иван Иванович?

- Ничего, - сдержанно ответил Гриша.

- Все там же работает?

- Нет. Он теперь в имении Шадурских. Главным садовником.

- Ага. Знаю я эти места. Еще не снес Шадурский еврейского местечка с лица земли?

- Нет еще.

Кудинов-Сметков повернулся к Оттомару:

- Вот тебе, Редаль, живой пример того, о чем мы толковали: людей с малыми детьми хотят согнать с земли потому только, что из окон современного рабовладельца вид получился не очень веселый.

Петр Васильевич не спеша попрощался, пожал руку Редалю и Шумову и ушел - неторопливый, может быть даже слишком медлительный с виду человек.

На другой день чуть было не схватили приехавшего из Риги разъездного агента большевистской партии Сметкова-Кудинова, за которым давно охотилось жандармское управление.

Жандармы ворвались в номер одноэтажной захолустной гостиницы, где остановился по приезде Кудинов.

Сметков-Кудинов, улыбаясь, неторопливо пошел им навстречу, ударил одного из жандармов ногой в живот, с размаху выбил оконную раму и без шапки выскочил на улицу.

Там он снял с первого попавшегося прохожего фетровую шляпу, надел на себя, сказал зловеще:

- Тихо! - и быстро повернул за угол.

Прохожий со страхом и недоумением остановился посреди улицы, потом, очнувшись, побежал было следом, но тут на него неожиданно сзади навалилась гремящая шпорами груда тел. Двое дюжих жандармов схватили его за локти.

- Врешь, не уйдешь! - хрипел усатый вахмистр.

- Пшепрашем!* Я сошел с ума или вы сошли с ума?

_______________

* П ш е п р а ш е м (польск.) - прошу прощения.

- Поговори, поговори еще!

- Моя шляпа! Он унес мою шляпу!

- Не тот, - сказал один из жандармов. - Тот был без бороды.

Вахмистр потеребил человека без шляпы за бороду - нет, не привязанная - и спросил грозно:

- Кто такой?

- Частный поверенный Грабчинский. А лайдак, что сорвал с меня шляпу, побежал вон туда.

Жандармы и вместе с ними пан Грабчинский кинулись в проулок.

Но Сметкова-Кудинова там уже не было.

40

Каких только встреч не бывает на свете!

Пришлось встретиться и большевику Оттомару Редалю с черносотенцем Саношко.

Весной Гриша заболел, простудился. Сам-то он и не посмотрел бы на это - подумаешь, беда какая, охрип немножко, - но дядя От потрогал его горячий лоб и строго велел сидеть дома. А сам зашел в обеденный перерыв с завода в училище: надо, чтобы причину, по которой Григорий Шумов пропустил занятия, сочли уважительной.

Ему удалось встретить самого директора - у дверей канцелярии.

- Нужно свидетельство врача, - сказал Саношко, не дослушав Редаля, и сразу же вынул из кармана золотые часы, посмотрел на них...

Надо понимать: время директора дорого.

- Мне и в голову не пришло звать доктора... Ведь это... как сказать... ну, небольшая простуда. И я думал...

- Вы думали, вам пришло в голову! А я руководствуюсь правилами, и по этим правилам надлежит представить официальное свидетельство.

- Но есть, как я знаю, правило: если свидетельствуют родители или лица, под присмотром которых живут учащиеся...

- Ученик Шумов живет под вашим присмотром?

- Ну да, конечно.

- А разрешение держать на квартире учеников-постояльцев у вас имеется?

- Он не постоялец. Он мне как родной!

- Родной... вот как. Он - Шумов. Значит, русский. А вы? Редаль Оттомар? Так вы себя назвали? Значит, инородец.

Оттомар Редаль вспыхнул. Сдержался. И спокойно сказал:

- Он сын моего товарища. Вернее, товарища моего брата.

- "Товарища"? Это слово пора бы вам забыть!

- Почему? Хорошее слово.

- В девятьсот пятом году оно было "хорошее".

- О нет. Еще раньше. Я читал в одной книге: так назвал Петр Первый своих соратников.

- Ну, знаете ли! То Петр Великий, а то Редаль...

- Редаль малый. Ну что ж, и все-таки у меня есть товарищи. Так вот: сын одного моего... скажем, доброго знакомого живет у меня как родной...

- Ничего к сказанному мною я добавить не могу.

И Саношко, снова взглянув на часы, ушел.

- Как вы стерпели, дядя От? - воскликнул Гриша, услыхав об этом разговоре.

- Слишком мелкий случай для драки, - коротко ответил Оттомар Редаль.

И, отыскав в шкафчике аккуратно завернутую в белую бумагу книжку, начал читать по ней еще лежавшему в постели Грише...