Таинственный сад. Маленький лорд Фаунтлерой - Фрэнсис Ходжсон Бернетт Страница 48

Сморщенное лицо Бена Везерстафа было всё ещё мокрым от слёз, вдруг хлынувших из его глаз. Казалось, он не может наглядеться на стройную фигурку Колина, стоявшего прямо, с откинутой головой.

– Ах, парень, – шептал он. – Голубчик ты мой! – Внезапно опомнившись, он притронулся к своей соломенной шляпе рукой и сказал: – Да, сэр! Слушаю, сэр! – И исчез за стеной.

Глава 22

Когда солнце зашло

Как только голова Бена Везерстафа скрылась за стеной, Колин повернулся к Мэри.

– Поди встреть его, – сказал он.

Мэри побежала по траве к дверке, скрытой плющом.

Дикон не отводил от Колина глаз. На щеках у Колина горел яркий румянец; он выглядел странно, но стоял твёрдо, не шатаясь.

– Я могу стоять, – произнёс он торжественно, всё так же высоко держа голову.

– Я тебе говорил, что ты сможешь, если перестанешь бояться, – отвечал Дикон. – Так оно и вышло!

– Да, я больше не боюсь, – подтвердил Колин.

Внезапно он вспомнил слова Мэри.

– Скажи, а ты колдуешь? – спросил он отрывисто.

Широкий рот Дикона раздвинулся ещё шире в весёлой ухмылке.

– Это ты сам колдуешь, – возразил он. – Это то самое колдовство, что заставляет вот их, – и он легонько тронул своим грубым башмаком семейство крокусов в траве, – лезть из земли.

Колин посмотрел на крокусы.

– Да, – медленно проговорил он, – это великое колдовство, с ним ничто не сравнится! – И он ещё больше выпрямился. – Я хочу пройти вон к тому дереву, – сказал он, указав на дерево в нескольких шагах. – Когда Везерстаф явится, я буду там стоять. А захочу, так сяду, но только когда захочу. Если захочу, могу к дереву прислониться. Принеси-ка мне с кресла плед.

И ещё больше выпрямился. Он сделал несколько шагов, отделявших его от дерева. Дикон его поддерживал, но Колин шагал твёрдо. Подойдя к дереву, он прислонился к нему, но это было не очень заметно: держался он всё так же прямо – и казался очень высоким.

Когда Бен Везерстаф вошёл в сад, он увидел, что Колин стоит под деревом, а Мэри что-то тихонько бормочет.

– Что ты там говоришь? – спросил он невольно; он не мог отвести глаз от высокого стройного мальчика, гордо стоящего перед ним.

Мэри не отвечала и продолжала бормотать:

– Ты можешь! Можешь! Я же говорила, что ты сможешь! Ты можешь! Можешь!

Это было её колдовство – ей так хотелось, чтобы Колин остался стоять! Ей больно было думать о том, что он может проявить слабость при Бене Везерстафе. И Колин не сдался. Как ни был он худ, выглядел он просто красавцем – и Мэри радостно вздохнула.

Колин с комичной властностью смотрел на Везерстафа.

– Погляди на меня! – приказал он. – Всего меня осмотри! Разве я горбун? Разве ноги у меня кривые?

Нет, это было просто забавно! Но Бен Везерстаф ещё не пришёл в себя; впрочем, он постарался взять себя в руки. Голос его звучал почти совсем как обычно, когда он ответил:

– Ну нет! Ничего подобного! Только что это ты над собой выделывал? Прятался от глаз людских, чтобы все думали, будто ты калека и полоумный?

– Полоумный?! – гневно вскричал Колин. – Кто это так думал?

– А‐а, всякие дураки, – отвечал Бен. – На свете полным-полно болванов, которые болтают всякую чушь! Но ты-то зачем прятался?

– Все думали, что я умру, – отвечал Колин кратко. – А я буду жить!

Он произнёс это так решительно, что Бен Везерстаф только смерил его медленно взглядом.

– Ты-то умрёшь? – проговорил он со сдержанной силой. – Ну нет! Ты слишком упрям для этого. Когда я увидел, как ты скинул ноги на землю, я понял, что с тобой всё в порядке. Присядь-ка на коврик, молодой хозяин, и скажи, какие у тебя будут ко мне распоряжения.

В его голосе странно мешались угрюмая нежность и понимание. По пути от Длинной дорожки до заветной двери Мэри наскоро ввела его в курс дела. «Запомни, – говорила она Бену, – главное, что Колин выздоравливает, выздоравливает! Это всё сад! Нельзя, чтобы он думал о горбе и смерти!»

Раджа позволил усадить себя на коврик под деревом.

– Чем ты в садах занимаешься, Везерстаф? – спросил он.

– Всем, чем велят, – отвечал старый Бен. – Меня из милости оставили – потому что она меня любила.

– Она? – переспросил Колин.

– Твоя мать, – пояснил Бен Везерстаф.

– Моя мать? – повторил Колин и медленно обвёл сад взглядом. – Так это был её сад, да?

– Да, её сад! – Бен Везерстаф также медленно осмотрелся. – А уж как она его любила!

– Теперь это мой сад. Я его люблю! И буду приходить сюда каждый день, – объявил Колин. – Только это надо держать в тайне. А потому я тебе приказываю: никто не должен знать о том, что мы сюда приходим. Дикон и моя кузина здесь потрудились и сад возродили. Я буду иногда посылать за тобой, чтобы ты им помог. Только ты должен приходить, когда никто тебя не увидит.

Бен Везерстаф усмехнулся:

– Я уж сюда приходил, когда никто меня не видел.

– Как?! – вскричал Колин. – Когда?

Бен почесал подбородок и огляделся.

– В последний раз – года два назад…

– Но здесь десять лет никого не было! – воскликнул Колин. – Дверка-то от всех была скрыта.

– Только не от меня, – сухо возразил Бен. – И дверка мне ни к чему. Я через стену перелезал. Только вот эти два года ревматизм меня замучил.

– Так это ты тут розы подрезал? – догадался Дикон. – А я-то никак не мог понять, почему это розы подрезаны.

– Она так его любила, так любила! – медленно проговорил Бен Везерстаф. – И сама была такая красивая и молодая! Как-то она возьми да скажи мне: «Бен, – говорит, – если я заболею или меня не станет, ты должен приглядеть за моими розами!» А когда её и вправду не стало, нам велели и близко к этому саду не подходить. Но я прихожу. – И он упрямо повторил: – Я прихожу. Лезу себе через стену и раз в год кое-что делаю. Только вот ревматизм мне помешал. Она мне раньше приказывала.

– Если бы не ты, сад бы не сохранился, – сказал Дикон. – А я-то никак не мог понять…

– Я рад, что ты так поступил, Везерстаф, – произнёс Колин. – Значит, ты умеешь хранить тайну и нас не выдашь.

– Не выдам, сэр, –