Зоя Воскресенская - Сердце матери Страница 5

- Один... два... три... - считает Митя. - Сейчас я их убью. - Он вскидывает воображаемое ружье на плечо, прицеливается. - Бах!.. - кричит он. - Упал, упал, задрыгал ногами. Бах! Второй под горку кубарем покатился!

- Бах! - не выдерживает ямщик. - Третьего, матерого, я убил!

- Володя, ты же ямщик. У тебя нет ружья, - напоминает Оля.

- В такую дальнюю дорогу ямщик может взять с собой ружье, - возражает мама. - У нас очень хороший кучер, смелый и добрый. Видите, как он умело правит лошадьми. Удалось бы ему проскочить башню Змея Горыныча, а там недалеко и до цели.

- А какая она, страна Добра и Радости? Мамочка, расскажи! - просят дети.

- В этой стране живут сильные, красивые люди. Они не знают, что такое ложь, трусость, зависть. Им неведомы болезни, войны, голод, им раскрыты все тайны мира. Они научились управлять солнцем, силами природы, их главные правители - Разум и Дружба.

Кучер опустил вожжи, повернулся и блестящими глазами смотрит на маму, подперев руками голову.

- Мамочка, а почему эти люди не могут сделать счастливыми всех? спросил он.

- Вот когда будет побежден Змей Горыныч, тогда люди этой страны подарят всем счастье.

- Володя, - с упреком говорит Оля, - ты все время забываешь, что ты ямщик. Гони лошадей, не то попадем в лапы к Змею Горынычу.

- Н-н-но, голубчики, н-н-но, милые! - Володя прищелкивает языком. Сударыня! - вдруг поворачивается он к Марии Александровне. - Дальше пути нет. Слышите, как храпят кони? Поднялся буран, зги не видно.

- Может быть, повернуть обратно? - спрашивает мама, обращаясь к детям.

- Нет, нет! - кричат Оля, Митя и Маняша.

- Обратного пути нет, - басит ямщик, - все дороги за нами замело. - Он приподнялся на козлах, вглядывается вдаль. - Сюда бредет Змей Горыныч, фантазирует Володя, глядя на рояль. - У него три ноги, в пасти несметное число белых и черных зубов и огромный огненный глаз. Он бредет и лижет землю, а позади него мертвый след тянется. Мужчины, выходите из саней, встретимся с врагом...

Из саней выпрыгнул Митя. Володя разочарованно посмотрел на него.

- Оля, ты тоже будешь мужчина, - сказал он сестре.

За Олей потянулась Маняша.

- А вы женщина, - сказал ей ямщик, - сидите с мамой, мы будем вас защищать.

На крышке рояля трепетало отражение от лампы. Но это был уже не рояль, это был Змей Горыныч о трех ногах, и в его раскрытой пасти сверкали белые и черные зубы.

- Вперед! - крикнул ямщик. - Оля, поражай его в пасть, я отрублю ему заднюю лапу. Ого-го-го!

Володя, Оля и Митя с воплями ринулись навстречу врагу. Маняша прыгала в санях, ей тоже хотелось вступить в бой.

Шум сражения оторвал Сашу и Аню от солнечного затмения. Даже папа не мог усидеть у себя в кабинете.

- Сударыня! - крикнул из-под Змея Горыныча кучер. - Укройте вашего ребенка. Змей Горыныч может его ослепить!

Папа занял позицию за фикусом - заряжал воображаемую пушку.

- Р-р-раз! Р-р-раз! - поражал врага Володя.

Внезапно руки его рванулись к толстой ножке рояля - это его схватил Змей. Володя извивался, отчаянно отбивался ногами, старался высвободить руки из лап чудовища.

Саша подполз под рояль и стал наносить Змею удары в брюхо.

Оля положила пальцы на клавиши и завопила:

- Змей Горыныч укусил меня за руку! Я тяжело ранена!

Аня отвела раненую к саням, а сама кинулась помогать товарищам. Но Оле скучно было сидеть в санях, и она снова вступила в бой, воюя левой рукой.

- Бу-ум! - раздалось из-за фикуса, и папа хлопнул бумажной хлопушкой.

О, это был меткий удар!

- Папа выбил Змею глаз! Ура-а-а! Ура-а-а! - кричал Митя.

- Молодец наш папочка! - похвалил нового бойца ямщик.

Саша помог Володе высвободить руку, и они вместе отрубили Змею Горынычу лапу.

Маняша соскользнула со стула, побежала добивать Змея.

Мама села за рояль и стала импровизировать музыку боя.

...Вот он, Змей Горыныч, надвигается, огнедышащий, страшный. Против него идут люди с чистыми сердцами... Пальцы быстро бегают по клавишам. Удар! Еще удар!.. Змей стонет... ухает... корчится... подыхает...

Сильные аккорды на басовых клавишах.

- Совсем подох... - смеется Володя, вылезая из-под рояля.

Папа опустил за шнур лампу-молнию и зажег ее. В гостиной стало светло и празднично. Змей Горыныч исчез.

Мамины руки ведут на рояле мелодию чистую, светлую. Усталые бойцы стоят вокруг мамы, сидят у ее ног и чувствуют себя очень счастливыми.

КАРПЕЙ

Аня проворно обрывала мелкие ягоды.

- Я как в малиновое варенье попала. Ты чувствуешь, какой чудесный запах?

Саша не отвечал. Он охотился за бабочкой. Такой в коллекции у него не было. Алые крылья с черными пятнами мелькали перед глазами. Но едва Саша поднимал сачок, бабочка исчезала и, словно дразня и увлекая, появлялась в чаще малинника. Саша упорно пробирался за бабочкой, царапая руки и лицо о колючие кусты. И вот она уже бьется в сачке.

Подошла Аня с корзиной, полной ягод.

- А у тебя пусто?

Саша только сейчас вспомнил, что обещал принести Мите целый туесок малины.

- Я быстро соберу, - сказал он смущенно.

Аня помогала брату наполнить туесок.

В малиннике было душно, парило. Кусали комары.

- Хорошо, что Володю с собой не взяли, - сказала Аня, обмахиваясь веткой. - На него комары набрасываются, как на сахар.

- Его даже малина не соблазнила, когда он вспомнил, сколько здесь комаров, - засмеялся Саша.

Неожиданно над головой загрохотал гром. Наползла черная туча.

- Пойдем скорее, - заторопился Саша, - не то промокнешь и опять будешь кашлять.

- Давай лучше под деревом постоим: все равно до дома добраться не успеем.

- Нет, мы переберемся на другой берег Ушни и зайдем к Карпею. Это близко.

Выбрались из малинника, сбежали по крутому берегу к реке, где у ивы была привязана лодка. Река потемнела, сморщилась. Туча сизым крылом закрыла солнце.

От берега до избы Карпея бежали по лугу, перепрыгивая через ряды скошенной травы.

Карпей еще в окно увидел детей и широко распахнул дверь в избу.

- Добро пожаловать, дорогие гости! Вовремя приспели.

Карпей был охотник и рыболов. Жил бобылем. В хате у него стояли стол да скамейка, зато стены сплошь были увешаны пучками трав, сетями, вершами, капканами. В избе пахло свежим сеном.

Ульяновы любили этого статного, красивого и доброго старика. Илья Николаевич называл его поэтом в душе. Карпей прожил долгую жизнь, много видел и умел хорошо рассказывать.

- Вовремя приспели, - повторил Карпей. - Я только что из лесу воротился, мед добывал.

Карпей принес из чулана деревянную чашку, полную коричневатых медовых сотов.

Аня и Саша макали куски хлеба в мед и, запрокинув головы, ловили ртом золотистые капли.

Дед Карпей взглянул в туески, похвалил - хорошую малину собрали.

- А какой сегодня день-то? - хитро прищурившись, спросил он.

- Четвертое августа, - ответили разом брат и сестра.

- Вот то-то! Сегодня день Авдотьи-малиновки. Аккурат в этот день малина доспевает. Потому и удача вам.

За окном лил дождь, шумный, светлый.

- Ишь, припустился, - прислушался Карпей.

Аня выглянула в окно. Сквозь сетку дождя за Ушней видно освещенное солнцем поле.

- Грибной дождь!

- Ан нет! - возразил Карпей. - Грибной дождичек мелкий, теплый, с парком, а этот с холодком. Грибной дождик позавчера сеялся. Сеногноем его еще зовут - много сена губит. А этот дождь спорый, значит, скорый.

- Когда мы за грибами пойдем? - спросила Аня, страстная грибница.

- Денька через два. Самая пора маслятам. В бор пойдем, сосны там прямые, словно свечки стоят, под ногами мох, как перина.

Дождь действительно закончился быстро.

- Я вас через Ушню провожу, - сказал дед. - После дождя река бурливая, не ровен час, душегубку опрокинет.

Саша разулся.

- Я пойду босиком, а ты в лодке мои сухие сандалии наденешь, - сказал он сестре.

Аня попыталась возражать, но Саша сумел убедить, что это устраивает именно его - походить по мокрой траве босиком...

Карпей и Саша вели лодку против течения. Густые заросли ивняка сменил сосновый бор, звонкий, как гусли. Дождя здесь не было, но парило, пахло смолой и земляникой. За лесом раскинулось поле, а через него пролегал Владимирский тракт.

Карпей вгляделся в пыльное марево и велел Саше подгребать к берегу.

По Владимирской дороге медленно двигалась группа людей.

- Святая Владимирка, людскими косточками мощенная. - Карпей снял картуз, перекрестился. - Сколько каторжников по ней в Сибирь прогнали! Тыщи. Не многие обратно воротились... Гляньте, как они скованы промеж себя.

Каторжан было двенадцать человек, шли они по двое в ряд. Между обоими рядами покачивался железный прут, и к нему прикованы цепи от наручников.

Люди двигались по дороге, как серые тени, едва отличимые от пыльного тракта.

Аня и Саша, сцепившись за руки, в молчании следили за этой процессией, пока она не скрылась в лощине.

- Страшно как, когда живых людей железными цепями сковывают! - Аня не сдерживала слез.