Джанни Родари - Джельсомино в Стране Лжецов Страница 5

Рано утром смех и гомон разбудили Джакомона

Hа рассвете Кошку-хромоножку разбудил страшный шум. "Может, произошло наводнение, пока я спала?" - в испуге подумала она. Свесившись с колонны, она увидела площадь, запруженную шумящей толпой. Она сразу же поняла, что всех этих людей привела сюда надпись, оставленная ею на стене королевского дворца: КОРОЛЬ ДЖАКОМОН НОСИТ ПАРИК! В Стране лжецов даже самая небольшая правда производила больше шума, чем взрыв бомбы. Со всех улиц стекались толпы людей, привлеченные шумом и смехом. Вновь прибывшие поначалу думали, что настал праздник. - Что случилось? Мы одержали победу в какой-нибудь войне? - Нет, нет, куда лучше! - У его величества родился наследник? - Нет, еще лучше! - Ну, тогда, несомненно, отменили налоги. Наконец, прочтя надпись Кошки-хромоножки, вновь прибывшие тоже разражались смехом. Крики и хохот разбудили короля Джакомона, который почивал в своей фиолетовой рубашке. Подбежав к окну, король потер руки от удовольствия. - Какая прелесть! Вы только посмотрите, как меня любит мой народ! Все они пришли сюда, чтобы пожелать мне спокойной ночи. Эй вы, придворные, камергеры, адмиралы, сюда, ко мне, подайте мантию и скипетр! Я хочу выйти на балкон и произнести речь. Но, по правде говоря, придворные были настроены довольно недоверчиво. - Не послать ли кого-нибудь узнать, что случилось? - Ваше величество, а вдруг произошла революция? - Чепуха! Разве вы не видите, как люди веселятся? - Вот именно. А почему они так веселы? - Вполне понятно почему. Ведь я сейчас произнесу речь. Где мой секретарь? - Я здесь, государь. Секретарь короля Джакомона всегда носил под мышкой толстую папку, туго набитую заранее написанными речами. Тут были речи на любую тему: поучительные, трогательные, развлекательные, но все от начала до конца полные всякого вранья. Секретарь раскрыл папку, вытащил исписанный лист бумаги и прочел заглавие: - "Речь о разведении рисовой каши". - Нет, нет, не нужно ничего о еде. А то у кого-нибудь разыграется аппетит, и он будет меня неохотно слушать. - "Речь по поводу изобретения лошадок-качалок", - прочел еще одно заглавие секретарь. - Вот это было бы кстати. Всем известно, что лошадки-качалки изобрел я. Пока я не стал королем, лошадок-качалок и в помине не было. - Ваше величество, у меня есть еще речь о цвете волос. - Прекрасно, вот это мне как раз и нужно! - воскликнул Джакомон, поглаживая свой парик. Он схватил бумагу с текстом речи и выбежал на балкон. При появлении его величества раздалось нечто такое, что могло быть или громкими аплодисментами, или неудержимым хохотом. Многие недоверчиво настроенные придворные сочли это за смех и стали посматривать еще более подозрительно. Но Джакомон принял этот гам за аплодисменты и, поблагодарив своих подданных очаровательной улыбкой, приступил к чтению своей речи. Не надейтесь, что вы сможете полностью ее здесь прочесть. Вы все равно ничего бы в ней не поняли, ведь обо всем в ней говорилось шиворот-навыворот. Я вам вкратце изложу ее содержание, полагаясь на память Джельсомино. Итак, вот приблизительно то, что сказал король Джакомон: - Что такое голова без волос? Это сад без цветов. - Браво! - закричали в толпе. - Правильно! Это правда! Правильно! Слово "правда" заставило насторожиться даже наименее подозрительных придворных. Но Джакомон спокойно продолжал свою речь: - Пока я не был королем этой страны, люди с отчаяния вырывали у себя волосы. Жители страны один за другим лысели, а парикмахеры становились безработными. - Браво! - закричал кто-то в толпе. - Да здравствуют парикмахеры и да здравствуют парики! Джакомон на миг оторопел. Этот намек на парик задел его за живое. Но, отогнав подозрения, он продолжал: - Граждане, сейчас я вам расскажу, почему волосы оранжевого цвета красивее волос зеленого цвета. В этот момент один придворный потянул Джакомона за рукав и прошептал ему на ухо: - Ваше величество, произошла ужасная вещь. - Что такое? Говори! - Сначала обещайте мне, что не прикажете отрезать мне язык, если я скажу вам правду. - Обещаю! - Кто-то написал на стенах, что вы носите парик. Поэтому люди и смеются. Джакомон был так поражен, что выронил из рук листки со своей речью. Они поплыли над толпой и в конце концов попали в руки мальчишек. Если бы королю сказали, что загорелся его дворец, вероятно, он бы не так разозлился. Он приказал жандармам очистить площадь от народа. Затем заставил вырвать язык у того придворного, который разузнал, в чем дело, и принес неприятное известие. Несчастный впопыхах попросил, чтобы ему оставили язык. Он совершенно забыл, что следовало просить оставить ему не язык, а нос. Тогда, по крайней мере, ему отрезали бы нос, а язык остался бы целым и невредимым. Но Джакомон на этом не успокоился. По всему королевству был разослан указ, в котором было обещано сто тысяч фальшивых талеров тому, кто укажет человека, оскорбившего его величество. На площади перед дворцом, возле самой колонны, была сооружена гильотина, чтобы отсечь голову неосторожному писаке. - Мамочка моя! - воскликнула, стараясь получше спрятаться на колонне, Кошка-хромоножка и потрогала шею. - Я, право, не знаю, как называется на языке лжецов страх, но если его называют смелость, то я сейчас чувствую себя ужасно смелой. Из осторожности она весь день провела в своем убежище, свернувшись в клубок. К вечеру, убедившись, что не произойдет неприятных встреч, она спустилась вниз с колонны, сотню раз оглядываясь по сторонам, прежде чем сделать хоть шаг вперед. Когда она очутилась уже на земле, ее задние лапы были готовы сразу пуститься наутек. И вот в этот момент она снова почувствовала в передней правой лапке неприятный зуд. - Ну вот, опять начинается, - промурлыкала Кошка-хромоножка. - Придется мне, пожалуй, чтобы прошел этот зуд, опять написать что-нибудь неприятное на память королю Джакомону. Понятно, раз родилась я нарисованной на стене, всю жизнь мне придется теперь заниматься писаниной. Но я не вижу здесь ни одной стены. А напишу-ка я там. И на топоре гильотины своей лапкой из красного мела она нацарапала новое послание королю Джакомону. Оно гласило: ВЕСТЬ ЛЕТИТ СО ВСЕХ СТОРОН: "ЛЫСЫЙ, ЛЫСЫЙ ДЖАКОМОН!" Зуд сразу прошел, но Кошка-хромоножка с беспокойством отметила, что ее лапа укоротилась на несколько миллиметров. - У меня и так уже не хватает одной лапы, - сказала она, - а если я буду писать, то и другая лапа сотрется, как же я буду тогда ходить? - Ну, сейчас я тебе помогу, - услышала она голос за своей спиной. Если бы речь шла только о голосе, Кошка-хромоножка смогла бы спастись бегством. Но у голоса были две руки и цепкие пальцы, которые крепко ее держали. Руки и голос принадлежали уже немолодой синьоре, ростом почти в два метра, на вид сухой и строгой... - Тетушка Кукуруза! - Да, это я, - прошипела старая синьора, - и я возьму тебя с собой. Ты у меня узнаешь, как таскать ужин у моих кошек и писать мелом на стенах. Кошка-хромоножка без возражений дала себя завернуть в накидку тетушки Кукурузы, тем более что из ворот королевского дворца уже показалось несколько жандармов. "Хорошо, что тетушка Кукуруза появилась раньше, - подумала Хромоножка, уж лучше попасться ей, чем Джакомону".

Кошка-хромоножка без лишних слов учит мяукать глупых котов

Тетушка Кукуруза принесла Кошку-хромоножку домой и пришила ее к креслу. Да, да, именно пришила иголкой и ниткой, как пришивают рисунок на скатерть, когда хотят ее вышить. Прежде чем оборвать нитку, она сделала двойной узел, чтобы не разошелся шов. - Тетушка Кукуруза, - сказала Кошка-хромоножка, сразу повеселев, - вы бы по крайней мере хоть синие нитки выбрали, они лучше подошли бы к цвету моей шерсти. Эти оранжевые ужасны, они напоминают мне парик Джакомона. - Нечего говорить о париках, - ответила тетушка Кукуруза. - Самое главное, чтобы ты сидела спокойно и не убежала от меня, как вчера вечером. Ты редкостное животное, и от тебя я жду больших дел. - Я всего-навсего кошка, - скромно заметила Хромоножка. - Ты кошка, которая мяукает, а в наши дни таких мало. Вернее, их даже вовсе нет. Кошки вздумали лаять, как собаки, и, конечно, у них это плохо получается, ведь они родились не для этого. Я люблю кошек, а не собак. У меня семь кошек в доме. Они спят на кухне под умывальником. Всякий раз, когда они раскрывают рот, мне хочется прогнать их. Я раз сто пробовала научить их мяукать, но они не слушаются меня. Кошка-хромоножка начала испытывать симпатию к этой старой синьоре, которая, несомненно, спасла ее от полиции и которой до смерти надоели лающие коты. - Во всяком случае, - продолжала тетушка Кукуруза, - разговор о кошках мы отложим до завтра. Сегодня вечером мы займемся другим делом. Она подошла к небольшой этажерке и достала с нее книгу. - "Трактат о чистоте", - прочитала ее заглавие Кошка-хромоножка. - А теперь, - заявила тетушка Кукуруза, удобно устраиваясь в кресле напротив Хромоножки, - я тебе прочту эту книгу от первой главы до последней. - Сколько же в ней страниц, тетушка? - Пустяки! Всего-навсего восемьсот двадцать четыре, включая оглавление, которое я, так уж и быть, не буду читать. Итак: "Глава первая. Почему не следует писать свое имя на стенах. Имя - вещь важная, и им нельзя разбрасываться. Нарисуйте красивую картину и можете поставить под ней свою подпись. Создайте прекрасную статую, и ваше имя будет красоваться на пьедестале. Изобретите хорошую машину, и вы будете иметь право назвать ее вашим именем. Только те, кто не делает ничего хорошего, пишут свое имя на стенах". - Я вполне согласна с этим, - заявила Хромоножка. - но ведь я-то писала на стенах не свое имя, а короля Джакомона. - Молчи и слушай. "Глава вторая. Почему не следует писать на стенах имена своих друзей". - У меня всего-навсего один друг, - сказала Кошка-хромоножка. - Он был у меня, но я его потеряла. Я не хочу слушать эту главу, иначе я очень расстроюсь. - Но тебе все же придется ее прослушать. Ты ведь все равно не можешь двинуться с места. Но в эту минуту зазвенел звонок, и тетушка Кукуруза встала, чтобы пойти открыть дверь. Вошла девочка лет десяти. То, что это была девочка, можно было заключить по пучку волос, наподобие конского хвоста, собранных у нее на затылке. В остальном она могла легко сойти за мальчика, потому что была одета в джинсы и клетчатую ковбойку. - Ромолетта! - воскликнула Кошка-хромоножка вне себя от удивления. Девочка посмотрела на нее, стараясь вспомнить. - Где мы с тобой встречались? - Ну как же, - продолжала Кошка-хромоножка, - тебя ведь можно назвать почти моей мамой. Разве мой цвет ничего тебе не напоминает? - Напоминает, - ответила Ромоллета, - кусочек мела, который я однажды одолжила в школе. - Одолжила? - спросила тетушка Кукуруза. - А учительница знала об этом? - Я не успела вовремя сказать ей, - объяснила Ромолетта, - сразу прозвенел звонок на большую перемену. - Отлично, - сказала Кошка-хромоножка, - значит, меня можно считать дочерью этого кусочка мела. Вот почему я образованная кошка: умею говорить, читать, писать и считать. Конечно, я бы тебе была очень признательна, если бы ты нарисовала мне все четыре лапы. Но я и так довольна. - Я тоже ужасно рада снова увидеть тебя, - улыбнулась Ромолетта. Представляю, сколько новостей ты мне расскажешь. - Все довольны, кроме меня, - вмешалась тетушка Кукуруза. - По-моему, вам обеим полезно поучиться тому, о чем говорится в моей книге. Ромолетта, садись сюда. Девочка пододвинула поближе кресло и, скинув туфли, устроилась в нем с ногами. Тетушка Кукуруза принялась читать третью главу, в которой разъяснялось, почему не следует писать на стенах оскорбительные для прохожих слова. Кошка-хромоножка и Ромолетта слушали с большим вниманием. Хромоножке, пришитой к креслу, ничего другого не оставалось. А вот Ромолетта делала это не без некоторой хитрости, смысл которой вы скоро поймете. Дойдя до десятой главы, тетушка Кукуруза начала позевывать. Сначала она зевала раза два на каждой странице, потом стала зевать все чаще и чаще: три, четыре раза на каждой странице, затем по разу на каждой строчке... на каждом слове... и наконец она зевнула так сладко, что когда закрылся рот, одновременно с ним закрылись и глаза доброй синьоры. - Вот всегда так, - пояснила Ромолетта, - дойдет до половины книги и засыпает. - А что же мы? Мы теперь должны ждать, пока она проснется? - спросила Кошка-хромоножка. - Она меня так крепко пришила, что захоти я зевнуть, все равно не смогла бы раскрыть рот. Кроме того, мне нужно быстрее разыскать друга, которого я не видела со вчерашнего вечера. - Сейчас я все устрою, - сказала Ромолетта. Взяв ножницы, она осторожно распорола нитки. Кошка-хромоножка спрыгнула на пол, потянулась и с облегчением вздохнула. - Скорее, - прошептала Ромолетта, - пройдем через кухню. На кухне была кромешная тьма, но в углу, где, вероятно, находился умывальник, поблескивали четырнадцать зелененьких огоньков. - Здесь пахнет кошками, - сказала наша Хромоножка. - Я даже чувствую запах семи кошек. - Это тетины котята. Там, где стоял умывальник, раздалось веселое хихиканье. - Сестричка, - послышалось оттуда, - ты, оказывается, не только хромая, но и слепая. Разве ты не видишь, что мы, так же как и ты, собаки? - Ах вы несчастные лгунишки! - воскликнула Кошка-хромоножка, рассердившись не на шутку. - Вам просто повезло, что мне некогда, а то я научила бы вас мяукать. Тетушка Кукуруза еще сказала бы мне спасибо. - Гав-гав! - ответили хором семь котят. Кошка-хромоножка, прихрамывая, прошла через кухню и уселась перед своими семью собратьями. - Мяу! - произнесла она с вызывающим видом. Семь котят почувствовали себя неважно. - Вы слышали? - спросил маленький котенок. - Она действительно умеет мяукать. - Да, да, и совсем неплохо для собаки. - Мяу, - повторила Кошка-хромоножка, - мяу, мяу, мяу! - Это, наверное, звукоподражатель на радио, - сказал самый старший из котят. - Не слушайте ее. Она напрашивается на аплодисменты. - Мяу! - еще раз протянула Кошка-хромоножка. - По правде говоря, - пропищал другой котенок, - я тоже не прочь так хорошо мяукать. Если хотите знать, мне ужас как надоело лаять. Всякий раз, когда я принимаюсь лаять, меня охватывает такой страх, что шерсть встает дыбом. - Ах ты мой упрямец! А знаешь, почему ты пугаешься? - сказала Кошка-хромоножка. - Да потому, что ты кошка, а не собака. - Прошу меня не оскорблять. Хватит и того, что мы слушаем тебя. Кто знает, что ты собой представляешь? - Я, как и вы, кошка. - Ну, собака ты или кошка, а мяукать мне тоже хотелось бы. - Так попробуй же, - сказала Кошка-хромоножка. - Ты узнаешь, что это за штука. У тебя во рту будет вкус слаще, чем... - Слаще, чем молоко тетушки Кукурузы? - спросил самый маленький котенок. - Во сто раз слаще. - Мне ужасно хочется попробовать, - пропищал котенок. - Мяу, мяу, - замяукала вкрадчиво Кошка-хромоножка. - Смелее, братья котята, учитесь мяукать. И пока Ромолетта держалась за живот от смеха, самый маленький котенок начал робко мяукать. Ему стал вторить уже сильнее второй. Затем третий присоединился к хору. И вскоре все семеро котят замяукали, как семь скрипок, подстрекаемые во весь голос Кошкой-хромоножкой. - Ну, что вы теперь скажете? - Это и вправду сладко! - Слаще, чем сгущенное молоко с сахаром! - Осторожно, - воскликнула Ромолетта, - вы разбудите тетушку Кукурузу. Пошли, Хромоножка! Ромолетта и Кошка-хромоножка выбежали во двор. Тетушка Кукуруза действительно проснулась и появилась в дверях кухни. Один щелчок выключателя, и все увидели, как по лицу старой синьоры текли счастливые слезы. - Кисоньки вы мои, наконец-то, наконец! Сначала семь котят были в нерешительности. Они смотрели на свою хозяйку, мяукали без передышки и не понимали, что означают эти ручейки, вытекающие из ее глаз. Потом они взглянули на дверь и гуськом устремились во двор, ни на минуту не переставая мяукать. Тетушка Кукуруза, вытирая слезы, смотрела им вслед. - Молодцы, молодцы, - повторяла она, - ну и молодцы! Котята отвечали ей: - Мяу! Мяу! Но кое-кто незаметно наблюдал за этим необычным зрелищем. Это был синьор Калимер, владелец дома; он отличался такой скупостью, что сам жил на чердаке, а жильцам сдавал весь дом, вплоть до последней комнатушки. Человек он был препротивный и походил на доносчика. Уже много раз синьор Калимер запрещал тетушке Кукурузе держать в доме животных, но старая синьора, разумеется, не слушала его. - Я плачу за квартиру, - говорила она, - и вдобавок очень дорого. Поэтому я имею полное право держать у себя кого хочу. Большую часть дня Калимер проводил у слухового окна своего чердака, наблюдая за тем, что делают другие. Именно поэтому он увидел в тот вечер кошек, услышал, как они мяукали, и даже то, как тетушка Кукуруза громко расхваливала их, без конца повторяя: - Ну и молодцы, молодцы! - Ага, попалась, - сказал Калимер, потирая руки. - Так, значит, эта старая ведьма подбирает бродячих собак и хочет научить их мяукать. На этот раз я ее поставлю на место. Сейчас же напишу министру. Закрыв окно, он взял перо, бумагу, чернила и написал: "Господин министр! Происходят невероятные вещи, с которыми никак не могут мириться жители нашего города. Синьора тетушка Кукуруза сделала то-то и то-то и т. д. и т. п.". Подпись: "Друг лжи". Он вложил письмо в конверт и побежал бросить его в почтовый ящик. В довершение всех бед, как раз в тот момент, когда Калимер возвращался домой, он заметил Ромолетту и Кошку-хромоножку. Они как раз собирались проделать то, за что им пришлось бы выслушать еще десять глав из книги тетушки Кукурузы. Вам уже известно, что Кошка-хромоножка испытывала иногда особый зуд в лапке, и тогда она не могла удержаться, чтобы не написать чего-нибудь на стене. Как раз в этот момент она приводила в исполнение свое желание, а Ромолетта смотрела на нее с завистью, так как мела в кармане у нее больше не было. Ни та, ни другая не заметили Кали-мера. Завидев их, доносчик сразу заподозрил что-то неладное. Он спрятался в подворотне и смог в свое удовольствие прочитать новое послание Кошки-хромоножки, которое гласило: "БОЛЬШАЯ БЕДА КОРОЛЯ ОЖИДАЕТ, КОГДА КОТЫ ПЕРЕСТАНУТ ЛАЯТЬ". Не успели Ромолетта и Кошка-хромоножка уйти, как Калимер помчался домой и с радостью настрочил новое письмо министру. "Ваше превосходительство? Смею сообщить вам, что авторы оскорбительных для нашего короля надписей на стенах проживают в доме синьоры Кукурузы. Ими являются ее племянница Ромолетта и одна из собак, которых та подбирает, чтобы вопреки всем законам обучить их мяуканью. Уверен, что получу от вас обещанное вознаграждение в сто тысяч фальшивых талеров. Калимер Вексель". Тем временем на улице Кошка-хромоножка с беспокойством обнаружила, что ее правая лапа опять укоротилась на несколько миллиметров. - Нужно изобрести способ, как писать, не стирая лапу, - сказала она, вздыхая. - Подожди, - воскликнула Ромолетта, - какая же я дуреха, что сразу не вспомнила! Я знаю одного художника, который живет здесь неподалеку. Его комната на чердаке и всегда открыта. Он гол как сокол и не боится воров. Ты можешь войти к нему и взять в долг немного краски или даже целую коробку. Пойдем, я тебе покажу дорогу, а потом вернусь домой. Мне не хочется, чтобы тетушка Кукуруза обо мне беспокоилась.