Егор Полторак - Пират, еще один Страница 5

А Олег вообще говорил, что милиция ищет, а что еще можно предпринять, и не надо плакать, ведь он ее любит! К тому же вот теперь, может, она переедет к нему, ведь ей не надо там пока жить, заботиться не о ком.

Она здорово испугалась, когда он это сказал - как это так! А если Коля вернется, то есть он вернется! Коля, когда ушел, даже дверь не закрыл, значит, думал скоро вернуться.

- Что ты говоришь? - закричала она тогда.

- Но пока что...

- Никогда!

Ссора их оказалась недолгой, и через три дня она снова стала приходить к нему, но ночевать уже больше не осталась ни разу. И стало непонятно, нравится это Олегу или нет. Ясно только стало, что он так и не понял, почему она каждый вечер возвращается к себе - ведь в квартире никого не было, а ехать час.

Мама все время теперь думала о сыне, почти все время ей было страшно за него. Мама знала, что Колька жив. Мама теперь его все время ждала. И лишь иногда, лежа в ванне и вдыхая искусственный запах хвои пены, она думала: вот если б она была девчонкой, взял бы ее Колька с собой? И, видит бог, если б она была девчонкой, она теперь готова стать пиратом!

Кольки не было с ней, и она с тех пор каждый день до работы выкуривала сигарету на набережной внизу, у самой воды. Она два раза видела сына здесь до того, как он ушел. Колька стоял и смотрел на воду.

Она узнала теперь, что Нева пахнет морем, что эта река как море. И теперь думала, что если ждать корабль, по-настоящему ждать, то и будет корабль. Только она не знала, какой ей нужен. Но все равно ждала - боялась за сына. И еще: как хорошо, что есть река. И сейчас, если она была не рядом с Невой, в ее сердце только сильнее звучала музыка воды, и она узнала, что не думала об этом лет с одиннадцати.

А вот, если вы ловили рыбу в Неве или видели, как это делают другие, то вы знаете, что на лески донок постоянно налипает всякая мерзость бледного цвета.

На тридцать второй день ожидания, когда мама покурила у воды и решила к чертям прогулять работу, закурила вторую сигарету как совершенно свободная женщина, и чтобы обрубить концы и точно опоздать, так вот именно в тот день, когда она решила прогулять, просто прогулять, появился колдун. Совсем не страшный.

- Добрый вам день, - сказал высокий худой мужчина в черном костюме под расстегнутым черным плащом.

Мама и не посмотрела на него, она что, она была ничего себе, даже очень, и привыкла, что с ней могут заговорить на улице даже очень привлекательные незнакомые мужчины. Всякие бабники! Она совсем к нему не повернулась, правда, уголком глаза, конечно, осмотрела с ног до головы несколько раз и, но тут вспомнила: Колька! А вдруг этот человек поможет? Она теперь про всех так думала. А мужчина спустился к ней и сказал, пока спускался:

- Вы с пятого класса не прогуливали, да? Ведь да?

Она не испугалась, что он знает, потому что ждала чего-нибудь такого.

- Наверно... Мне был нужен очень хороший аттестат для Университета.

- Вы готовы отплыть в открытое море?

- Что? Да!

- Хорошо. Если вам интересно, то я колдун. У нас с вами одно на сегодня Колька, поэтому сразу договоримся: о частностях ничего, только главное.

- Коля, - совсем облегченно вздохнула мама и, хоть слушала со вниманием, ни слова не поняла, - Мы должны выйти в открытое море, чтобы его спасти? - и вдруг, - Колдун!..

Она увидела, что набережная пустая, что очень пасмурно, что очень тихо. Нигде нет людей, никто не смотрит из окон, ни одного суденышка на реке. Где же все? Совсем нет ветра. Шелестят о гранит волны, покрытые радужной пленкой. Что у колдуна птичье лицо и острый затылок.

Страшно, если он колдун, и если он не колдун, тоже страшно. И где же прохожие, машины, корабли. Только чайки и они двое. А если хотя бы чуть толкнуть, она упадет в эти серые волны, покрытые отвратительной радужной пленкой, и будет долго страшно задыхаться и ее вырвет напоследок в воду. А колдун говорил:

- ...Для того, чтобы вернуть его сюда. Для этого надо в море, затем в океан, а затем другие всякие радости... но фактически для вас никакой опасности нет.

- В океан, - мама подумала, что совсем не умеет плавать, а до берега там...

- Если вы будете так раздумывать, я вам помочь не смогу, хоть и колдун. Я...

- Когда отправляться!

- В полночь, - пожал плечами колдун, - Вы готовьтесь, и, кстати, можете вспомнить "Лежебоку". Океан - это не страшно.

Он поднялся по лестнице и уже уходил, когда мама крикнула ему вслед:

- А где мы встречаемся в полночь?!

- Вам ведь не на Лысую гору, - обернулся колдун, - Вам туда не нужно. Конечно, здесь. Конечно. Почти у моря... И вспомните баржу, я разрешаю, Володина.

Мама на всякий случай отошла от воды и стала водить пальцем по плитам набережной, грязным, шероховатым, в трещинах, как в детстве - пальцем по гранитным плитам.

Тогда мама не была мамой, потому что ей было девять лет. А самоходную баржу звали "Лежебокой" - неофициально. Она возила песок мимо их дома, яростно пыхтя и с явным отвращением. Понятно - ей хотелось плыть по морям, готовиться к штормам, преодолевать опасности и служить домом экипажу. А здесь она вынуждена не бояться бурь, потому что на Неве нет бурь, нет и опасностей, кроме как если врезаться в опору моста, да разве врежешься, когда рулевой кандидат физико-математических наук и бывший докторант - каждый раз вычисляет курс для автопилота, который сам сделал, с точностью до третьей цифры после запятой. И не дом она команде, а убежище.

Еще были на барже: моторист-полиглот; бывший преподаватель филфака универа; бывший иеромонах и десятиклассник вечерней школы для рабочей молодежи Васька Гершензон, которого исключили из математической школы за то, что он получил ответ на адрес школы от председателя Комитета по Нобелевским премиям. В ответе председатель написал, что он не специалист, но что трое его друзей-математиков через месяц разобрались что там к чему в формулах уважаемого Васьки и сказали, что если б не одна неточность, уважаемому Ваське надо было бы давать Нобелевскую премию. Но, к большому сожалению председателя, Нобелевские премии за заслуги в области математики не присуждаются. Тем не менее, он, председатель, будет рад поддерживать с Васькой знакомство и в дальнейшем, если уважаемый Васька не возражает, и помогать чем можно, если это ему понадобится, а уж о стипендии в Сорбонне или в любом другом месте уважаемый Васька может не беспокоиться - пожалуйста. А также в письме были две страницы формул и приветов от сорбонских друзей-математиков. Ну, Ваську из школы, конечно, выперли.

Это внучке Нинке рассказывала бабушка, которая связала всем членам команды по толстому серому свитеру, а они ей привозили молоко и творог из деревни с верховьев Невы. А теперь она вязала им кофты английского стиля, только Ваське выпендрежную - он попросил. Они дружили, бабушка и экипаж баржи.

С Нинкой команда тоже дружила, и иногда они отвозили ее в школу. И моторист-полиглот говорил, что вот возьмут они ее и похитят и увезут в сказочное море, где она станет капитаншей, а они ее корсарами. Нинка говорила, что давайте, что я согласна. Моторист смотрел на нее и говорил серьезно:

- Эх, Нинка, это было бы лучше всего...

Однажды, когда они подвозили ее в школу, и по черной воде навстречу плыли опавшие листья, и она пела им пиратские песни, а Васька подыгрывал ей на гитаре, моторист-полиглот сказал:

- Ну, вперед, пират!

- Чего? - удивилась она.

- Поплыли в Барбейское море!

- После школы?

- Что?!

Они все стали молчать, глядеть под ноги, потом Васька сказал:

- Почему после школы? Вместо.

- Как это? - она обеспокоенно заерзала, оправляя свое отглаженное платьице, - Я не понимаю, как же так? Я ведь в школу должна идти...

- Почему же ты должна, - совсем безразличным голосом спросил бывший преподаватель филфака.

- Так ведь все ходят в школу. Как же без школы! - она с ужасом слышала свой голос, неотличимый сейчас от голоса их классной, - Чтобы чего-нибудь добиться в жизни, надо старательно учиться и работать.

Сверху в люке показалась голова рулевого докторанта, и рулевой спросил:

- Школьный притон справа, мужики!.. Погудим? - и голос его звучал одиноко в этом мире.

- Причалим, - сказал бывший преподаватель филфака.

Когда Нинка вернулась из школы, бабушка очень удивилась:

- Нинка, что случилось?

- Ой, бабушка, ты не волнуйся так, ничего, я просто опоздала, только замечание в дневнике написали... Нам на завтра по труду из пластилина сказали сделать фигурки домашних животных, ты поможешь, бабулечка? Просто мы причалить никак не могли, автопилот сопротивлялся, Ваныч сказал... Только замечание, баб?

- О господи, непутевая ты моя, - вздохнула бабушка, - Видать, судьба тебе такая женская. Судьба на море с берега смотреть да ждать. Ну ничего, - она опять вздохнула, - Это дело святое...

Теперь-то мама Кольки вспомнила все это, вспомнила, потому что позабыла она, как позабыла съездить в Парголово к бабушке весной, покрасить оградку, цветов посадить, хлеба накрошить для птиц. Вспомнила она теперь, как не было "Лежебоки" месяца два, а потом появилась баржа у причала недалеко от их дома с помятыми проржавевшими бортами, со скособоченной рубкой, с исхудавшими членами экипажа и без Васьки.