Степные сказки Семьи Ш'иимар - Рино Кроу Страница 5

в плеске этом — словно ручей меж камней журчит, будто песок под лаковой волной шуршит. То пела сидящая на камне девушка. Будто родник, что утоляет жажду путника в лесу, наполняла эта песня сердце юноши-ветра любовью. Познал он через эту песню радость спокойствия и тишины. И с грустью понял ветер, что буйство его веселое не по нраву придется девушке. И решил поселиться неподалеку, смирить свой взбалмошный нрав и лишь тогда свести знакомство с той, что вошла в его сердце. Так и сделал.

Поселился ветер в той самой расщелине, которую видел при своем появлении на острове. Вела расщелина в глубокую пещеру. Нередко, заслышав пение таинственной красавицы, юноша-ветер отвечал ей. Не покидая своего укрытия. Были его песни гулкими, протяжными, полными едва сдерживаемой энергией. Но не было от девушки ни единого намека на то, что слышит она пение ветра. Тогда, вовсе затихая, выходил юноша неслышно из пещеры и смотрел на девушку, будучи сам незрим. И все тише и смирнее становился ветер, но все больше слабел он. Но продолжал выходить из пещеры каждое утро каждое утро. И каждое утро сидела девушка на камне, пела и расчёсывала длинные белые — словно пенные «барашки» на волнах — струящиеся по ее плечам волосы. Не было для юноши-ветра большей отрады, чем с каждой зарею видеть вою возлюбленную.

Но все больше и больше слабел — ведь не может ветер не летать по миру, не дуть на траву, листву деревьев, не играть с волнами — ведь иначе умрет он от нехватки сил. И лежал теперь юноша-ветер у входа в пещеру, устремив взгляд на ту, которую побоялся когда-то потревожить, и на которую мог теперь лишь смотреть, не в силах приблизиться. И даже крохотные песчинки теперь не шевелились под его дыханием.

Узнали об этом старшие ветры, обеспокоились. Прилетел на остров старый северный ветер, обернулся суровым воином. Увидел юную девушку и все сразу понял. И рассердился старый ветер на то, что губит юная красавица его собрата. Подступился к девушке, стал осыпать ее упреками. Забеспокоилось море, зашумело сердито; пошли по водной глади волны — одна другой выше, одна другой круче, одна другой страшнее да опаснее. Испугалась девушка, заметалась по берегу — по самому его краю.

Увидел все это юноша-ветер, заволновался. Хотел он успокоить, усмирить своего старшего родича, да слаб был теперь совсем — ни застонать, ни пошевелиться даже. Подхватил его северный ветер и взмыл высоко в небо.

Девушка же, видя это и скорбя о том, что стала причиной гибели юного ветра, ударилась о скалу. Обратилась она в волну и бросилась в море — в объятия своих родичей — волн. Видел это все улетающий ветер, да не в его власти, не в его силах было остановить любимую. И так велико было горе юноши-ветра, что придало оно ему сил. Сорвался он с рук старшего товарища и ринулся вниз. Да только не мог он теперь найти свою волну. И озлился ветер, рассвирепел. Стал с тех пор самой большой опасностью для кораблей, что идут по морской глади — ведь в ссоре был теперь ветер с могучим морем, а сам окреп непомерно: ведь придавали сил ярость и горе от потери возлюбленной.

Ищет с тех пор могучий ураган свою волну, но никогда уж не найдет. Ведь не может быть ветер счастлив ни с водой, ни с землей, ни с пламенем. Суждено ветрам скитаться всегда в одиночестве либо с другими ветрами, а с другими стихиями спорить вечно.

Конец