Тайны Чудесного леса. Пушистый ёж - Иван Сергеевич Бутаков Страница 5

– Нет, я еще мал. И по правде сказать, еще не решил, кем хочу быть, но твой совет учту. А что с тобой случилось? – поинтересовался он.

– Я уже третий день ищу синий хлопок, и все безрезультатно, я обошла всю мастерскую вдоль и поперек и так ничего не нашла, – пожаловалась Лерония. – А ты? Раз ты не на работу, так чего пришел?

– К маме, миссис Грей, где ее найти?

– Следующая комната, там ты ее обязательно найдешь.

– Спасибо Лерония, и успехов в поисках. Уверен, ты найдешь что ищешь.

– Спасибо Герман.

Ежик вошел в следующую комнату. Комната была огромна, портнихи сидели за столами, кто-то шил пыхтя, кто-то напевая. Швей было много, и все они были заняты работой, не поднимая головы. Тут в комнату вошла ежиха и с порога выпалила:

– Радостная новость, девочки! У мистера и миссис Филипп на днях родятся детки, и по словам доктора… у них будет тройня, две девочки и мальчик.

Все с восторгом приняли это известие. И одна лишь истеричная дама, с которой мы уже познакомились, похлопав в ладоши, резко переменилась в лице.

– Божечки-ежечки, – воскликнула она, схватившись за голову. – Мы же ничего не успеем! Этих бы одеть, а тут еще одни! А они не смогут отложить это на недельку?

– Нет, Грета, – ответила ежиха с новостями.

– Тогда что мы сидим, мне еще нужно найти розовую фланелевую ткань, – сказав это, она пулей вылетела в предыдущую комнату в поисках нужной ткани. Остальные опустили головы еще ниже и начали работать вдвое быстрее, а Герман, найдя наконец маму, оторвал ее от дел чтобы поговорить.

– Что ты тут делаешь? Почему не гуляешь со всеми? Что-нибудь случилось?

– Все в порядке, просто у меня был неотложный разговор о моем будущем ремесле, но теперь очень захотелось обсудить твое.

– Давай, только очень быстро.

– Почему вы так долго ищете ткани?

– Ммм…– очевидный вопрос застал ее врасплох. – В последнее время столько работы, что совсем не до порядка, а когда и наведем, то очень быстро все снова приходит в такой вид.

– Ты уж конечно меня извини, – начал Герман деловито. – Но ведь искать один кусок ткани по несколько дней, так младенцы из семьи Филипп получат свои пеленки ближе к школе, а учебники будут носить не в портфеле, а заворачивать в эти пеленки.

– И что же ты предлагаешь? – поинтересовалась мама.

– Я думаю, что нужно рассортировать все ткани по типу и цвету, а для того чтобы порядок никогда не нарушался, у вас должен быть сортировщик, который будет заниматься только этим.

– Любопытно. Нужно об этом подумать. Так чего же ты хотел?

– Я думаю, какое ремесло мне выбрать, а как ты выбрала свое?

– Это в нашем роду передавалось от поколения к поколению.

– А если бы тебе это не нравилось? Как бы ты поступила в этом случае?

– У меня не было особого выбора, мы начинали шить раньше, чем говорить. Любовь к ремеслу приходит не сразу, главное приносить пользу обществу, бездельников никто не любит. Вот, например, мы шьем одежду, которая нужна всем, а кто-то делает ткани, которые нужны швеям. Тебе просто нужно найти, то, что ты умеешь лучше всего.

– Но я ничего не умею.

– Тогда к чему у тебя лежит душа.

– Вот именно, я ничего не видел такого, к чему бы потянулась моя душа.

– Попробуй сходить к отцу, вдруг ты прирожденный счетовод, – попыталась помочь мама и Герман, решив больше ее не отвлекать от работы, тут же направился к папе.

В отличие от мастерской, офис отца не был таким большим. Пара тесных кабинетов, с усыпанными бумагами столами, за которыми располагались несколько ежей, и они все разом клацали на калькуляторах. Герман подошел к столу отца и сел рядом.

– Привет малыш, – поприветствовал он сына, не отрываясь от расчетов. – Какими судьбами?

– Да вот со своей судьбой не могу разобраться.

– Что стряслось? – спросил папа, посадив сына к себе на колени.

– Я должен понять, к какому ремеслу у меня лежит душа, – ответил ежик.

– Хм… – задумался отец. – Может тебя конечно это расстроит, но работа взрослых ежей не всегда увлекательна и интересна. Зато она имеет очень большой смысл и пользу. Я например, считаю сколько нашей деревне нужно продуктов чтобы все были сыты и хранилище было заполнено едой, которой хватит всем после зимней спячки. А ведь кто-то эту еду собирает, кто-то заготавливает, а кто-то следит и вовремя сообщает об испорченных продуктах. Все эти ежи важны, мы как одна семья, прикрываем друг друга делая каждый свое дело, – сказав это, он задумался.

– А мне то, что делать?

– Тебе? Ты о чем? Ах, да, – вспомнил отец. – Реши, чем бы ты мог быть полезен.

– Спасибо, – разочарованно вздыхая, ответил Герман. – Теперь-то я точно решу все свои проблемы.

– Ну, вот и славненько, а мне пора работать.

– Кстати, – спохватился ежик. – Слышал новость? В семье Филипп будет пополнение.

– Как? – удивился отец. Хотя вроде уже не ребенок, чему тут удивляться.

– Да, тройня, две девочки и мальчик, – добавил Герман, чем явно озадачил отца, а старый еж за соседним столом, видимо тоже услышавший эту новость, смял лист бумаги, который тщательно заполнял и переполненный досадой съел его.

Да уж, ну и дела, думал Герман, сидя у ручья со своим другом, где еще утром они поедали пирог. Они смотрели как течет ручей и говорили.

– Взрослые работают, не отрывая головы, неважно кто – швеи, счетоводы, пекари, им всем не до развлечений, – говорил Герман, пока Борик кивал время от времени и смотрел на воду. – Так что не думаю, что есть какой-нибудь смысл искать ремесло, к которому лежит душа. Наверняка и это со временем перестанет приносить радость, – друзья еще немного посидели в тишине и тоскливо побрели по домам.

Было еще рано, когда Герман подошел к своему дому. Медленно шаркая лапами, он вошел в пустой дом, как неожиданно с кухни раздался голос мамы и донесся аромат пирогов с вишней.

– А ты чего так рано? – ворвавшись в мамины объятия, спросил ежик.

– Я послушала твой совет, и мы все вместе навели порядок, рассортировав все ткани по типам и цветам. Кроме того выбрали кто будет сортировщиком и едва мы справились с этим, как работа пошла во много раз быстрее. Спасибо за совет, малыш, – и мама обняла его еще крепче. Надо же, только он был переполнен чувством неминуемой утраты детства, как вдруг совсем новое