Джек и Джилл - Луиза Мэй Олкотт Страница 56

— Мыло здесь ни при чем! — возмутился выпадом брата Джек. — Я тоже слежу за собой. Недаром же ты меня дразнишь за это и называешь денди. Но все равно я не выгляжу как Эд. Это сияние у него изнутри. От широкой души и добрых помыслов.

— Ну, значит, наш Эд таким уродился, — проговорил Фрэнк, и обе его руки, которым явно не помешало бы вышеупомянутое мыло, поскольку, в отличие от Эда и своего младшего брата, он не испытывал особенной страсти к этому средству, в этот момент прочно обосновались в басовой части клавиатуры.

— Можешь смеяться сколько угодно, но мне все равно хочется стать таким же, как он, — выпятил подбородок Джек. — И я буду изо всех сил стараться. По-моему, нет ничего прекраснее, чем когда все тебя любят. Ведь правда, Эд? — Задав вопрос, Джек легонько дернул друга за ухо.

Тот только пожал плечами. При всей любви, которую окружающие неизменно дарили ему, он искренне не понимал, чем, собственно, он отличается от других, и сильно удивился бы, скажи ему кто-нибудь, что свет, появляющийся на лицах людей при встрече с ним, не что иное, как отсвет его собственного сияния.

К вечеру воскресенья миссис Мино придумала, в какой форме преподнести свой сюрприз. Пока о нем было известно лишь миссис Пэк, с лица которой по сей причине будто бы разом стерло печати всех бед. С самого утра женщина легкой походкой летала по дому, стремясь доставить хоть чуточку удовольствия каждому члену этой чудесной семьи, и в тот момент, когда миссис Мино пришла в Птичью комнату к сыновьям и Джилл, она находилась внизу, разбирая одежду для стирки.

Фрэнк углубился в чтение очередной умной книги, где выискивал сведения об одном из святых, которого пастор несколько раз упомянул в сегодняшней проповеди. Джилл лежала на том же диване, где провела уже четыре долгих месяца. От постоянного пребывания в помещении лицо девочки почти лишилось былого румянца, зато обрело трогательную выразительность. Сейчас, когда она наслаждалась видом и запахом белой гвоздики, осторожно сжимая пальцами ее стебель, это было особенно заметно. Джек устроился на ковре рядом с девочкой и пристально изучал сквозь увеличительное стекло цветок белой гвоздики.

— Если внимательно посмотреть на белые лепестки гвоздики, то увидишь, что сверху они блестят прямо как мрамор, — произнесла девушка, — чем ближе к центру, тем все более розовыми они становятся. А в самой глубине, среди маленьких закрученных лепесточков, можно обнаружить крохотную зеленую фею, которая живет там совершенно одна. Это придумала твоя мама, и, по-моему, очень здорово придумала. На самом-то деле там семена. Но теперь я, как только почувствую их сладкий запах, сразу же вспоминаю про фею.

Она повернулась, чтобы поправить подушку, и тут же столкнулась взглядом с миссис Мино.

— Вы что-то хотели спросить у меня?

— Нет, милая, — улыбнулась та. — Просто слушала. Я, знаешь ли, как раз сочинила вроде бы недурную новую сказку про твою одинокую фею в цветке.

— Тогда расскажи нам ее, — отложил в сторону увеличительное стекло Джек. — Сейчас самое подходящее время для разных историй. Тем более, как ты говоришь, она у тебя получилась хорошая.

Джек очень любил мамины сказки и, достигнув уже почти взрослых лет, наслаждался ими не меньше, чем когда совсем малышом слушал их, сидя у нее на коленях.

— Обожаю истории про цветы! — воскликнула Джилл. — Особенно если в них происходит что-то очень хорошее и волшебное.

Ум у Джилл весьма сильно развился за время болезни, и, размышляя обо всем на свете, она частенько находила ответы на свои многочисленные вопросы в книгах, которые читала сама, в отрывках из взрослых серьезных романов, которые для нее выбирала мама Фрэнка и Джека, а также в историях, придуманных самой миссис Мино.

— Вообще-то, в основе моей сказки лежит реальный случай, но я его немного изменила и назвала «Чудо святой Люси», — пояснила миссис Мино.

И вот она начала рассказывать. Своей сказкой миссис Мино хотела попросту развлечь Джилл и компанию, но подспудно в такой деликатной форме она намеревалась подвести своих слушателей к ошеломляюще добрым вестям.

Фрэнк устроился поудобнее в глубоком кресле, чтобы, если сказка окажется чересчур уж детской, незаметно для остальных поспать. Джек растянулся на ковре и поднял прямые ноги вверх, чтобы любоваться своими ярко-красными тапочками во время маминого рассказа, а заодно дать отдых больному колену.

— Давным-давно жила-была на свете королева, и было у нее два сына…

— Значит, дочки у нее не было? — тут же полюбопытствовал Джек.

— Нет, — покачала головой мама. — И она очень расстраивалась из-за этого. Сыновья-то уже почти выросли, и при мысли, что скоро они, возможно, покинут ее дворец, королева порой начинала грустить.

— Прямо как королева из «Двенадцати братьев», [79] — прошептала Джилл.

— Прекратите перебивать, иначе мы никогда не услышим продолжения, — призвал их к порядку Фрэнк, куда больше хотевший узнать про принцев, имевшихся в наличии, чем про отсутствовавшую принцессу.

— Однажды братья пошли… Ну, скажем, они пошли на охоту, — нашлась после короткой паузы миссис Мино, — и обнаружили лежавшую неподвижно в снегу девочку, которая каталась с горки и сильно расшиблась. Была эта девочка дочерью бедной женщины, обитавшей в лесу, и отличалась весьма необузданным нравом. Как белка, скакала она по высоченным деревьям, бегала с такой скоростью, что никто не мог догнать ее, перепрыгивала через лощины и бесстрашно спускалась с любой кручи, стремясь доказать всем на свете свою силу и храбрость. А еще она замечательно танцевала и пела.

Принцы бережно перенесли девочку во дворец. Королева вызвала доктора, и он сказал, что девочка пострадала очень серьезно и что ей придется теперь очень долго лежать.

Несколько недель, а затем и месяцев минуло с той поры, а девочка все не вставала, и все это время за ней ухаживала и заботилась ее мама.

— Это про тебя, — тихонько сказал Джек и бросил Джилл белую гвоздику, она же в ответ кинула ему красную и прижала палец к губам, чтобы он не мешал ей слушать дальше.

— Боли у девочки вскоре прошли, — продолжала тем временем миссис Мино, — но ощущала она себя прескверно, часто кричала и плакала, словно птица, запертая в клетке. Королева всячески пыталась ее ободрить, но усилий доброй женщины не хватало, чтобы сделать маленькую гостью счастливой. Принцы тоже проявляли заботу и