Анатолий Алексин - Сказочные повести. Выпуск третий Страница 6

— О, об этом ты не волнуйся, — авторитетно заверил меня Дед-Мороз. — Учителя будут только довольны.

— А папа с мамой?

— И они тоже!

Я, конечно, не мог усомниться в его словах: ведь он уже на деле доказал мне, что может запросто совершать чудеса!

«Как это замечательно! — размышлял я. — Если пожелаю, каждый день буду веселиться, получать призы и подарки! Ходить куда захочу и смотреть что захочу!..»

— Значит, Страна Вечных Каникул — не только здесь, не только в этом доме? — на всякий случай еще раз решил удостовериться я.

— Нет, здесь только столица этого государства. Она называется Докмераб, что в расшифрованном виде обозначает: Дом культуры медицинских работников. Запомни на всякий случай: Докмераб! А сама Страна Вечных Каникул отныне будет для тебя всюду: и дома и на улице…

— И во дворе?

— Во дворе тоже!

И я отправился во двор. Я шел по улице, жуя попеременно то пастилу, то шоколад, то пряник. Я был горд тем, что стал единственным в нашем городе каникуляром. И что теперь, если захочу, каждый день буду «всех быстрее» и «всех ловчее». Но главное — «всех умнее»! Хорошо было бы, конечно, чтобы это заметили мама и папа. И все мои приятели тоже. И Валерик… Ведь когда наших успехов никто не замечает, это очень обидно. Тем более, что самому рассказывать о них как-то неудобно.

Я шел во двор, чувствуя себя чемпионом, рекордсменом и победителем!

Печали и радости каникуляра

У нас был большой двор. Конечно, он остался таким и сейчас, но я теперь старше — и то, что в детстве казалось мне огромным, стало большим, а то, что казалось большим, стало просто немалым.

В доме у нас, сколько я себя помню, всегда была «комиссия по работе среди детей». Председателем ее был сам управдом. Комиссия заботилась о нас: устраивала разные экскурсии и даже путешествия на пароходе. А еще она любила заседать и издавать распоряжения, которые тут же расклеивались на столбах: «Категорически запрещается звонить в чужие квартиры и убегать, не дождавшись, пока откроют!», «Запрещается становиться ногами на скамейки, где люди должны сидеть!», «Запрещается переговариваться друг с другом через двор в форме крика: это мешает жильцам отдыхать!»

Валерик не входил в «комиссию по работе», по он придумал устроить во дворе крокетную площадку и футбольное поле, которое зимой становилось хоккейным.

Валерки уже давно здесь нет… А то футбольное поле есть и сейчас. И крокетная площадка тоже. И в красном уголке по-прежнему показывает спектакли наш теневой театр, который открыл свой первый сезон еще тогда, много лет назад, пьесой Валерика «Ах вы, тени, мои тени!».

Управдом называл Валерика «фантазером», и это слово звучало в его устах осуждающе. А он и правда был фантазером. В пионерлагере по вечерам, когда, согласно распорядку, уже должен был наступить глубокий сон, он рассказывал нам страшные истории «с продолжением». Это были сюжеты фильмов и книг, которых мы с ребятами не видели и не читали. Валерик всегда обрывал на самом интересном месте, и мы на следующий день просто не могли дождаться вечернего лагерного отбоя. От страха я с головой зарывался под одеяло и слушал оттуда, сквозь узкую щелочку.

А потом как-то Валерик признался мне, что никаких таких фильмов он тоже не видел и книг не читал, а просто все придумывал сам, чтобы нам не было скучно.

Помню, «комиссия по работе» приобрела для ребят бильярд, который установили в красном уголке, а рядом на стене повесили объявление: «Сукно не рвать! Киями не драться! Металлическими шарами друг в друга не кидать!» Все стали сражаться за звание лучшего бильярдиста. И тогда однажды Валерик сказал:

— Знаете, как называют теннисиста-чемпиона? «Первой ракеткой»! А лучшего боксера? «Первой перчаткой». У нас во дворе теперь есть хоккей, футбол, бильярд и крокет… Давайте установим почетные звания: «Первая клюшка», «Первая бутса», «Первый кий», «Первый молоток»! И будем бороться за эти звания.

Мы стали бороться!

Я умел играть только в крокет. Так получилось, что на даче, где я несколько лет подряд жил летом, все очень увлекались крокетом. И я тоже, не разгибаясь по целым дням, гонял молотком большие деревянные шары. Ни у кого из моих соседей по дому не было такого богатого крокетного опыта, и я вскоре завоевал почетное звание «Первого молотка».

Но мне, конечно, очень хотелось стать одновременно «Первой клюшкой», «Первой бутсой» и «Первым кием»! Я пытался участвовать во всех матчах и состязаниях, но меня не принимали.

— Норовишь проскочить через все дужки сразу! Хватит с тебя одного крокета. Совершенствуйся! — говорил мне самый длинный парень во дворе — Жора, у которого было целых два почетных звания: «Первая клюшка» и «Жора, достань воробушка!».

Жоре, единственному среди нас, беспрепятственно продавали билеты на любую кинокартину и на любой сеанс, даже на самый поздний. За это его потом стали звать «Жора, достань билетик!».

Жора был лучшим спортсменом у нас во дворе: спорить с ним я не решался. Но в тот день и во дворе тоже произошло чудо!

Когда я появился со своими пакетами и жестяной коробкой, все ребята бросились мне навстречу так, будто только меня и ждали.

— Хотите? — протянул я им свои призы и подарок.

— Что ты, Петенька? Что ты? — в ужасе шарахнулись от меня ребята. — Все это должен съесть ты сам. Только ты! И больше никто! Вдруг тебе самому не хватит? Подумать страшно!

Чтобы мои друзья-приятели отказывались от пряников и конфет? Такого еще не бывало! И почему они называют меня Петенькой? Всю жизнь звали Петькой, а тут… Конечно, все они были крепко-накрепко, просто наповал, заколдованы Дедом-Морозом.

— Очень хорошо, что ты пришел, — ласково сказал Жора. В обычные дни он вообще не замечал, есть я во дворе или меня там нету. — Пойди в красный уголок и поскорей переоденься, — продолжал он. — Ты будешь у нас вратарем.

Я? Вратарем? Да меня раньше и болельщиком-то не признавали — Жора говорил, что у меня нет еще ярко выраженных симпатий: то я болел за первый корпус нашего дома, то за второй, а чаще всего за тех, кто выигрывал. И вдруг: вратарем! Я вопросительно взглянул на Валерика: уж он-то не станет меня разыгрывать. Бледное лицо Валерика на холоде побелело еще сильнее.

— Видишь, я совсем замерз, ожидая тебя…

Тут уж я не мог сомневаться!

«Ага! Узнали силу Деда-Мороза? — мысленно возликовал я. — Он вас еще и не то заставит сделать! Вы еще меня капитаном своим изберете, а может быть, и тренером!..»

Я сделал вид, что ничуть не удивился Жориному решению: приглашение в команду мастеров первого корпуса я принял как должное. И не спеша отправился в красный уголок. Там меня поджидали самодельные наколенники из старой стеганки, которые Валерик и Жора смастерили для того, чтобы вратарь не расшибал себе коленки. На скамейке лежали клюшка и свитер с цифрой «1» на груди — это значило, что я буду защищать хоккейную честь первого корпуса.

Потом профессиональной спортивной походочкой, которую я перенял у Жоры, я вышел во двор и встал у заветных ворот. Валерик, как самый справедливый во всех трех корпусах нашего дома, был судьей. Да, его все уважали… Жора мог «достать воробушка», а Валерик едва доставал Жоре до плеча, но, когда они разговаривали, Валерик не тянулся на цыпочках вверх, а, наоборот, длинный Жора всегда наклонялся, чтобы маленькому и худенькому Валерику было удобней его слушать.

Валерик дал свисток — и игра началась.

Я бы не сказал, что она, как пишут в спортивных обозрениях, «шла с переменным успехом. Нет, даже переменного успеха у нашей команды не было, потому что за два тайма я пропустил в ворота максимально возможное количество» шайб. И еще две шайбы загнал в свои ворота сам.

Но моя команда меня не ругала. Наоборот, все старались доказать, что я ровным счетом ни в чем не виноват.

И все меня успокаивали, словно я был каким-то нервнобольным.

— Не расстраивайся! — говорил Жора. — Первый блин комом, а первый матч голом!

Я представлял себе, что бы сказал мне Жора, если б за его спиной не маячила незримо борода моего покровителя Деда-Мороза.

— Даже про иного гроссмейстера, знаешь ли, пишут: «Сыграл не лучшим образом!» — утешал меня Мишка Парфенов, который тоже жил в нашем доме. — Не огорчайся!

Ну, что для тебя сделать? Хочешь, я скажу тебе, сколько сейчас времени?..

Я подошел к Валерику и спросил:

— Ужасно, да? Ты меня презираешь, да?

— Почему же? — ответил Валерик. — Ты ведь давно хотел поиграть в хоккей. И не как-нибудь, а в сборной команде. Вот ребята и доставили тебе удовольствие. Как говорят, исполнение желаний!

Я видел, как прыгала от счастья команда второго корпуса.

«Ну ничего, недолго вам прыгать! — думал я, повторяя про себя номер „Стола заказов“. — Вот сейчас приду домой, наберу две двойки — и ни одна шайба больше никогда не залетит ко мне в ворота!..»